«Карнавал душ» - безупречный в своём мрачном очаровании фильм, который допустимо было бы описать одной фразой: будто бы Ингмар Бергман прибыл в США, дабы снять мистический нуар в стиле только что появившейся на свет французской «новой волны».
Хотя действительная история этой поразительной киноленты выглядит несколько иначе. Во время триумфального шествия по миру советской кинокартины «Летят журавли» под её очарование попал простой канзасский документалист Херк Харви, до этого снимавший лишь промышленные объекты, да различного рода криминальные происшествия.
Его прозрение и прорыв в мир художественного кино были настолько необычными, что современники не решились оценить его творение, а десятилетие спустя, оно вдохновило иных режиссеров, обладавших статусом «культовых». Только после просмотра «Карнавала душ» понимаешь, насколько вторичен Дэвид Линч.
Впрочем, отголоски этого «волшебного триллера» (язык не поворачивается назвать эту безукоризненную ленту «фильмом ужасов») можно обнаружить и у Карпентера, и у Джорджа Ромеро. «Карнавал душ» вообще считается чем-то запредельным, что никому не получается повторить.
Даже история подана вам хотя и тревожно, но необычно в своей филигранной изысканности, словно сотканная из тысяч фотографий как раз снимавшей в то время, но ещё совершенно безвестной Вивиан Майер.
Где-то на американском Юге происходит авария: с моста в реку упал автомобиль с ехавшими в нём девушками. Одной из них непонятно каким чудом удается выжить. Потерянная и дезориентированная она выбирается на илистый берег, после чего решает поменять свою жизнь.
Она работает органисткой в местной церкви. Мы не случайно употребили слово «работает» - она не воспринимает свой труд ни как призвание, ни как нечто духовное, но как просто работу, за которую платят деньги. И она оставляет её, равно как город и устремляется, куда глаза глядят.
Во время своего дорожного путешествия её внимание неестественным образом приковывает заброшенный павильон, где некогда проходили карнавалы и ярмарочные мероприятия. Её необъяснимо тянет в это пустынное и диковинное место.
И на этом странности не заканчиваются. Иногда прямо перед ней буквально «из ниоткуда» возникает джентльмен с лицом бледным как полотно. И это то раздражает, то страшит. А иногда Мэри переживет «приступы дематериализации». Она перестает слышать звуки окружающего её мира, и находящиеся рядом люди категорически не хотят замечать её.
Каждый новый приступ делает её существование всё более и более трагическим. И назойливые ухаживания живущего в пансионе по соседству юноши-выпивохи кажутся просто нелепыми, равно как само Бытие - бессмысленным.
