Он прожил долгую жизнь — почти 99 лет. При этом никогда не был баловнем судьбы: бедовал и голодал, рано осиротел, отважно воевал, получил три ранения и вернулся домой в 1946-м с осколком снаряда в плече.
По сути на долю Виктора Сергеевича Ярцева выпали испытания и горести, которые претерпевал и весь народ: голодные тридцатые, роковые сороковые, лихие девяностые.
Однако были в его жизни и особые, личные обстоятельства, которые уготовили ему немало лишений и в то же время во многом определили его личность и характер, увлечения и интересы, воплотившиеся в строчки, книги и «другие долгие дела», оставшиеся на память землякам.
Роду Княжинского
В Усмани нет, наверное, человека, не слышавшего эту знаменитую фамилию. Первым в роду, осевшим в этом тихом провинциальном городе, был Пётр Григорьевич Княжинский, назначенный в 1890 году священником кладбищенской Покровской церкви.
38 лет прослужил он в Усмани, в 1918-м был произведён в протоиереи, в 1928-м арестован. Окончил жизнь настоятелем молитвенного дома в Самарканде в 1958 году, вдали от родной Усмани, где ему не разрешили поселиться после освобождения из мест не столь отдалённых. Рассказ об этом удивительном человеке — это другая история, равно как и о его заслуженных сыновьях, каждый из которых в своих сферах добился немалых успехов.
Однако упомянуть о них следует, чтобы понять из какой среды вырос Виктор Ярцев, внук Петра Княжинского. У Петра Григорьевича было трое сыновей. И самый известный в Усмани и Липецкой области — это Борис Княжинский.
С детства пристрастившийся к истории, Борис уже в 13 лет выпускал самодельную газету, штудировал справочники, писал краеведческие очерки. Окончив Московский университет в 1917 году, вернулся в Усмань с дипломом врача и… огромным материалом о своей малой родине, собранным в столичных архивах.
Работая по специальности, он стал ещё и первым редактором усманской районной газеты, основателем первого в городе музея, который сегодня носит его имя, создателем общества краеведов. В 1927 году он с женой и сыном оказывается в том самом Самарканде, где нашёл пристанище его отец. Там Борис Княжинский много и успешно трудился на поприще медицины, в том числе и в военных госпиталях. Но продолжал работать над летописью Усмани, написав 160(!) очерков, которые в 50 – 60-е годы прошлого века регулярно публиковались в усманской районке «Путь Ленина». Уже в 1995 году его статьи стараниями тогдашнего главного редактора газеты «Новая жизнь» Николая Страхова были изданы отдельной книгой, благодаря чему в 300-летней истории Усманского края (с 1645 по 1917 год) практически нет белых пятен.
Ко всему Борис Княжинский умудрялся и помогать родным. К примеру, приютил у себя в Самарканде сестру Софью (единственную дочь священника Петра Княжинского) с маленьким сыном Виктором, изгнанных в 20-е годы из своего дома в Усмани.
А когда в 1934-м сестра с племянником вернулись домой, где скитались по углам и откровенно бедствовали (глава семьи Сергей Ярцев после трудовой повинности в Казахстане уже ушёл из жизни), именно Борис Княжинский переслал им деньги на покупку небольшого дома на улице Радищева, в котором поселились ещё несколько родственниц.
Ты же выжил, солдат
Виктору Ярцеву было уже 12 лет, когда они с мамой наконец обрели кров. Пусть пол земляной, ни воды, ни электричества, зато крыша над головой, остальное как-нибудь наладится. И ведь наладилось! Всю жизнь прожил здесь Виктор Сергеевич. И постепенно они так сроднились, что стали похожими: 140-летний дом и его хозяин, хранящие целый сонм воспоминаний и примет времени. Жаль будет, если здание уйдёт под слом, тем более Виктор Ярцев обожал старинные дома и много сделал для того, чтобы потомки увидели их в том старинном великолепии, в котором он сам их когда-то застал.
В этом доме 22 июня 1941 года он услышал по радио, что началась война. Встревоженный, побежал к приятелям, но те его успокоили: мол, недели две немцы, может, и продержатся. Через год ребята ушли на фронт и не вернулись.
Год предстояло ещё учиться и Виктору Ярцеву. Но сразу после выпускного в 1942 году он отправился в военкомат. К зиме стрелковый полк, где служил Ярцев, перебросили под Сталинград. Морозы стояли тридцатиградусные, вспоминал фронтовик, стрелять в рукавицах невозможно, а без них пальцы примерзали к металлу.
Тогда, на Волге, он был впервые ранен, в госпиталь попал ещё и с сильным обморожением, но выжил. Довелось ему воевать и под Курском. А вот как он вспоминает свой дальнейший фронтовой путь в очерке «Один день войны»:
«Темная осенняя ночь... Колонна движется в полной тишине... Молча передвигая ноги в непролазной грязи, каждый думает свою нелегкую думу, а многие спят на ходу, оказывается, и такое возможно. Мне в августе стукнуло 19 лет, а за спиной уже Сталинград, вся левобережная Украина, два ранения, госпиталя и медсанбаты.
На рассвете колонна начинает поворачиваться в сторону Днепра. И вот перед нашим взором открывается огромная водная гладь. Стало ясно, что мы подошли к переправе... Переправа прошла удачно, без потерь, так как наши передовые десантные части уже выбили противника с прибрежной полосы и возвышенной части берега...
После недолгих приготовлений получаем приказ силами взвода атаковать и захватить крайние дома села. Однако атака быстро захлебнулась, так как с краю кладбища оказалась пулемётная точка, встретившая нас шквальным огнём. Вечером меня и старшину вызвал командир взвода и отдал приказ: ночью, обойдя кладбище с другой стороны, скрытно пересечь его и, выйдя во фланг пулемётной точки, забросать её гранатами...
Постепенно глаза привыкли к темноте, и мы стали различать силуэты деревьев, памятников и крестов. Буквально пропахав землю носом, мы, наконец, сваливаемся в неглубокий ров...
Вставляем запалы в гранаты и одновременно бросаем их одну за другой. Безотказные «лимонки» делают свое дело. Крики, стоны и топот ног тех, кто уцелел. Спотыкаясь об перевёрнутую треногу МГ-42, брошенные сменные стволы, котелки и другую солдатскую амуницию, врываемся в окоп и бросаем последние две гранаты в дверь блиндажа. Даём сигнальную ракету, и в считанные минуты нас сменяет отделение наших солдат.
Так закончился мой первый день на Кременчугском плацдарме. А впереди ещё были долгие затяжные бои, завершившиеся для меня 21 октября 1943 года третьим ранением».
Хранитель памяти
Через несколько месяцев лечения в госпитале, где военные врачи не решились извлечь осколок снаряда из плеча, Виктора Ярцева всё же не демобилизовали, но к боевой службе уже не допустили, перевели в Особую инспекцию Союзной контрольной комиссии. Победу встретил в Румынии. Вернулся домой в 1946-м, когда вышел указ о демобилизации фронтовиков, имевших три ранения.
За плечами средняя школа и война. Здоровье подорвано. Но есть интерес к истории и способность рисовать, чертить. Это привело его в весьма прозаическую для других, но привлекательную для него организацию — бюро технической инвентаризации.
Будучи техником БТИ, он встречался со старожилами, жившими в старинных, овеянных духом нескольких предыдущих поколений домах. И тогда он уже собирал свою уникальную коллекцию фотографий видов и домов Усмани XIX — начала XX века, записывал воспоминания владельцев и жителей старинных, примечательных для уходящей эпохи строений.
Одновременно учился в Воронежском педагогическом институте, а окончив факультет иностранных языков, 30 лет работал преподавателем английского языка в школах города, был завучем. Ученики его любили и, став уже взрослыми и даже пожилыми людьми, навещали его, гордились, что их наставником был Виктор Ярцев.
В соцсетях много комментариев с добрыми словами об ушедшем из жизни потомке Княжинских, который учил земляков быть патриотами своего края, отечественной культуры. Есть даже предложения назвать его именем одну из улиц Усмани и разместить на его доме мемориальную доску.
И ведь вполне заслуженно. Даже если бы он был «просто» фронтовиком, удостоенным ордена Красной Звезды за форсирование Днепра и других военных наград и всю жизнь проносившим рядом с сердцем осколок вражеского снаряда. Даже если бы он был «только» ветераном труда, отличником народного просвещения, награждённым медалью «За доблестный труд» и почётным знаком «За заслуги перед Усманским районом». А ведь Ярцев ещё, следуя примеру своего дяди Бориса Княжинского, много сделал для того, чтобы передать потомкам живую трепетную память о родном городе и его славном прошлом.
Тем, кто останется после нас
Он сам был человеком-эпохой, вместившим в себе и родовую память предков, и становление страны со всеми её «перегибами» и людскими трагедиями, и Великую Отечественную войну, и весь свой век, где находилось место и время для «путешествий» в далёкую старину, которую он своим аккуратным почерком запечатлевал в дневниках, статьях, книгах.
Выйдя на пенсию, Виктор Ярцев с упоением отдался краеведческой работе. Буквально по крупицам собирал сведения об усманцах, воевавших в начале прошлого века, публиковал статьи и снимки в районке под рубрикой «Забытые герои забытой войны». На основе этих материалов в усманском краеведческом музее оформлен зал, посвящённый Первой мировой войне.
Мало того: Ярцев ещё и выпустил книгу «Усмань в годы войны 1914 – 1917 годов», причём в единственном экземпляре! В большом формате, в авторском дизайне, с уникальными фотографиями, сделанными и самим Ярцевым, в шикарном, собственноручно изготовленном переплёте, она, несмотря на свою «единственность», надолго сохранит многие исследования из прошлого края, в том числе и никогда не публиковавшуюся рукопись его дяди Бориса Княжинского о Первой мировой, долго хранившуюся в архивах музея.
С таким же профессиональным подходом Виктор Сергеевич издал и свои краеведческие статьи об Усмани, публиковавшиеся в печати. Зато третью его книгу — «Усмань. Серебряный век» — с помощью главы районной администрации Владимира Мазо в 2013 году выпустили тысячным тиражом. И даже вручили её — прекрасно иллюстрированную, красочно оформленную, настоящий подарочный вариант! — президенту страны Владимиру Путину во время его визита в область.
В соцсетях много комментариев с добрыми словами об ушедшем из жизни потомке Княжинских, который учил земляков быть патриотами своего края, отечественной культуры. Есть даже предложения назвать его именем одну из улиц Усмани и разместить на его доме мемориальную доску.
