Сент-Илеры — знаменитая фамилия в истории зоологии. И что интересно, она включает две совершенно независимые династии естествоиспытателей. Этьен Жоффруа Сент-Илер был известным французским эволюционистом, одним из тех, кого числят в предшественниках Дарвина. В 1830 году внимание мировой общественности приковала к себе дискуссия, которую он вёл с Кювье на протяжении одиннадцати заседаний Французской Академии наук.
Его сын Изидор Жоффруа Сент-Иллер считается основоположником научной акклиматизации, был автором двухтомника «Общей биологии» и, кстати, иностранным членом-корреспондентом Петербургской Академии наук с 1856 года
Русские Сент-Илеры превратились в таковых, после того как представитель этой фамилии, Шарль Сент-Илер, отправился в Россию в 1812 году в составе наполеоновской армии. Ему сравнительно повезло, он не замёрз по дороге от Москвы к Березине, не поймал русскую пулю, а угодил в плен, да так и осел потом в России. Кстати, любопытно , что Жоффруа Сент-Илер-старший начинал свою научную карьеру в составе академического отряда, который отправился с Бонапартом в Египет. Та самая военная экспедиция, во время которой прозвучало знаменитое: "Ослов и учёных в середину!".
Состоял ли Шарль в каком-нибудь родстве с Жоффруа, неизвестно, но если подобные способности передаются по наследству, то, наверное, да. Его сын Карл Карлович Сент-Илер стал магистром зоологии и редактором русского издания «Жизни животных Брэма». Не последняя фигура в истории российской науки и его внук Константин.
Константин Карлович Сент-Илер закончил Петербургский университет с золотой медалью в 1890 году и был оставлен при университете для подготовки к степени магистра зоологии. Потом получил должность в Юрьевском университете (Тарту).
В ту пору по всей Европе входило в моду создание биологических станций, и Константину Карловичу посчастливилось поработать на многих из них: в Роскове (Германия), Триесте и Неаполе (Италия) и, конечно же, на Соловецкой биологической станции. После её закрытия в 1899 году, была открыта новая, Мурманская, уже на Баренцевом море. Сент-Илер работал и там, но его не оставляла мысль о необходимости держать биостанцию и на Белом море тоже. Причём он мечтал создать биостанцию, которая будет предназначена не столько для работы маститых зоологов, сколько для обучение студентов и даже школьников. «Знакомство с новыми местностями, с характерными для севера географическими явлениями, знакомство с населением моря, - всё это удивительно расширяет кругозор юноши, а довольно суровые условия климата, привычка к лишениям и опасностям морских путешествий — всё это укрепляет тело и дух» - писал Сент-Илер в 1908 году. В то время осуществить такую идею было несколько проще, чем во, времена основания первых станций. Между Петербургом и Архангельском уже существовало железнодорожное сообщение , дорога занимала меньше 40 часов и стоила 10 рублей и цена эта могла быть гораздо ниже, если речь шла о коллективных выездах.
В июне 1890 года Константин Карлович впервые привёз своих студентов с старинное поселение Ковда в Кандалакшском заливе. Это была довольно рискованная импровизация, но удачная. Несмотря на то, что население Ковды составляло в ту пору всего около 1000 человек, она была довольно крупным портом. Студентов и их преподавателя сразу же приютили у себя чиновники таможенного ведомства, выказав большое радушие. «Эта картина, это ощущение теплоты остались навсегда в нашей душе - писал Сент-Илер, - и мы всегда с глубокой благодарностью вспоминаем об этом приеме совершенно чужих людей, которые видели нас первый раз в жизни».
Биостанция в Ковде не имела официального статуса, но начальник таможенной заставы Константин Аверкиевич Дьяконов предоставил для работы таможенные постройки и карбасы. Не имея постоянного собственного помещения Ковдинская станция не была так хорошо обустроена как Соловецкая. Тем не менее, усилиями её посетителей было описано более 300 видов животных, обитающих в Кандалакшском заливе, собран гербарий водорослей и высших растений. Также велись наблюдения за метеоусловиями, за динамикой температуры и солёности воды, за ледниковыми образованиям. За хлопотами прошло пять полевых сезонов, а потом наступил 1914 год.
Пароходы из Ковды ушли и больше не вернулись. Ходили слухи, что их переделывают для военных нужд. Так получилось, что о занятых не очень понятной работой гражданских никто не вспомнил. Посёлок оказался отрезанными от цивилизованного мира. Жители в ожидании немцем прятали своё имущество в лесу. Обитатели биостанции приняли решение, пока ещё не поздно, идти пешком в Финляндию, чтобы оттуда добраться в Петербург. В следующем 1915 году была издана брошюра Сент-Илера «Как мы прошли с Белого моря в Финляндию», где нашлось место и для описания дорожных трудностей, и для научных наблюдений.
Несмотря на военное время, Константин Карлович уже в следующем году пытается возобновить работу станции, но смысла в этом немного. Фотосъёмка по всему побережью Белого моря запрещена под страхом огромных штрафов. Он также продолжает добиваться для станции официального статуса и в конце концов добивается... к 1917 году. Надежда наладить, наконец, работу вновь оказалась призрачной.
В 1918 году Юрьев оккупируют немцы, и он превращается в немецкий Дерпт. Сент-Илер вместе с другими русскими профессорами перебирается в советский Воронеж и теряет свои беломорские коллекции.
«Со времени перевода Юрьеского университета в Воронеж - вспоминал Сент-Илер — я не переставал стремиться ещё раз попасть в Ковду , чтобы завершить начатую работу некоторыми дополнительными исследованиями; но пережитые нами события препятствовали выполнению этого плана. И вот только в 1921 году мне удалось наконец осуществить мою мечту».
Материалы, собранные экспедицией 1921 года обеспечили кафедру зоологии беспозвоночных Воронежского университета работой на несколько лет вперёд. Следующие случаются нерегулярно, но тем не менее в 1936 году Константин Карлович публикует заметку, посвящённую биостанции: «Подводя итоги наших работ в Ковде за 26 лет, мы с удовлетворением можем сказать, что едва ли имеется какой-либо участок моря в пределах СССР (м.б. За исключением Севастопольской бухты) столь полно и разносторонне исследованный, как залив Ковда».
Долгожданный официальный статус при Воронежском университете Ковдинская станция получила в 1937 году. Константин Карлович ещё успел отметить её тридцатилетний юбилей и побывать в своей последней беломорской экспедиции в 1939 году. Он скоропостижно скончался в ноябре 1941 в возрасте 75 лет.
Канал нуждается в поддержке. Поддержать можно тут.
Читателям, интересующимся историей техники, Кот рекомендует канал Сергея Мороза.
