Макс Либерман — немецкий художник, который из неприукрашенного и темного реализма перешел на сторону впечатляющего и солнечного импрессионизма. Как один из основателей Берлинского сецессиона, Либерман помогал развивать искусство Германии начала XX века, выступая против традиционной и скучной Академии художеств — благодаря этому многие художники-экспрессионисты (и не только) получили возможность выставлять свои работы и не бояться очередного закрытия только что открывшейся выставки.
Как Либерман воспитал в себе тонкое чувство света и не ограничился суровой реальностью? И почему «почетный гражданин страны» и великий художник после 1930-х годов исчезает из истории Германии?
Давайте разбираться!
«Апостол уродства»
Макс Либерман (1847-1935) родился в еврейской семье богатого фабриканта. Учился в Берлинском университете, изучал право и философию, но с учебой как-то не срослось — его выгнали за неуспеваемость. После неудачных попыток образумить сына (он должен был продолжать дело отца и стать бизнесменом), старший Либерман принял тот факт, что сын намерен стать художником и никакие учебы в знаменитых университетах не исправят его. Он разрешает ему поступить на учебу в художественную школу в Веймаре.
Во время учебы он приезжает в Дюссельдорф и знакомится с Мункачи — знаменитым венгерским художником. Михай Мункачи был талантлив во всем: портреты, жанровые картины, библейские сюжеты. Но юного Либермана интересовали именно жанровые картины с их предельной точностью, внимание к каким-то обыкновенным вещам и концентрация на человеке. На маленьком человеке, который вырастал в героя картины. Реалистичные сценки из обыденной жизни. Либерман перенял темный цвет из картин Мункачи, поэтому его ранние работы практически лишены ярких цветов.
Либермана интересует тема коллективного труда, и он пишет картину «Женщины, ощипывающие гусей». Перекликается с работой Мункачи и с цветовой гаммой голландских живописцев XVII века — до создания картины он был в Нидерландах и изучал работы Рембрандта и Хальса.
Либерман выставляет «Женщин» на художественной выставке, но критики и публика не оценили работу — жизнь бедных рабочих не может привлекать и присутствовать в искусстве. Это отталкивающее и страшное искусство.
Такой честный реализм сбивал с толку критиков, они не понимали такого откровенного искусства и не понимали, зачем вообще это кому-то писать. Они называют Либермана «художником уродливого» или «апостолом уродства» и неохотно встречают его новые картины. Либерману все это надоело, а после того, как немецкий художник и профессор Карл Гуссов сказал ему не писать фермеров, которые собирают свеклу, Либерман окончательно разозлился и уехал из Германии в Париж открывать свою мастерскую.
В Париже у него тоже как-то не срослось. Публика не особо жаловала немца после франко-прусской войны. Он уезжает в Барбизон, где знакомится с Коро, Добиньи и Милле — художниками Барбизонской школы живописи. Они работали на пленэре, писали то, что нравилось Либерману — обыкновенную жизнь людей, правда, Милле часто идеализировал своих персонажей, а Либерман, наоборот, ценил предельную честность и натурализм.
Из реалиста в импрессиониста
Во время очередного путешествия по Нидерландам в 1876 году Либерман знакомится с художниками Гаагской школы живописи, пишет с Йозефом Израэльсом повседневную жизнь горожан: в кафе, в парках, на шумных улицах и пляжах.
И постепенно работы Либермана становятся немного другими. Например, в картине «Сиротский дом в Амстердаме» Либермана начинает интересовать не только социальный контекст, но и внешнее окружение: солнечные блики, цвета, пространство, которое наполняет картину. Появляются «солнечные пятна Либермана», которые порой отвлекают от основного сюжета картины.
Нельзя сказать, с какого момента Либерман перешел на сторону импрессионистов. Это развивалось постепенно, а его картины со временем приобретали все больше черт импрессионисткого подхода и все дальше отходили от реализма.
На Парижской выставке 1882 года Либерман выставляет картины «Мастерская сапожника» и «Дом престарелых в Амстердаме» — их высоко оценили критики, один из которых пишет Мане о том, что Либерман «слышит свет там, где его нет». О нем начинают говорить как об импрессионисте.
Но Либерман все еще остается верен своим реалистическим принципам. Например, в это же время он пишет картину «Отбеливание», где тема коллективного труда и жизнь простого рабочего человека показана без прикрас. Но тут тоже чувствуется внимание к пейзажу и солнечному свету, который еле-еле пробивается сквозь деревья.
Макс Либерман покорил Париж. Из неизвестного немца он превратился в знаменитого и успешного художника-импрессиониста, коллекционеры покупали его работы, он часто выставлялся в Парижском салоне.
В 1884 году он женится на Марте Марквальд. Медовый месяц, конечно же, проводят в Нидерландах. Они едут в Ларен вместе с Антоном Мауве и Йосефом Исраэлем — многие художники Гаагской школы обитали именно там.
В 1886 году он вновь едет в Голландию и опять в Ларен — на этот раз уже с дочкой. Тянуло его туда, как и многих художников-натуралистов, которые открыли для себя это удивительное место.
Какой контраст между «Льняной мануфактурой» и «Домом Стивенсонов»: в первой работе сквозь грубый реализм пробиваются проблески импрессионизма. И коллективный труд становится центром картины. А в «Доме» уже наоборот — обстановка, общее впечатление и атмосфера становятся главными, а герои там просто случайные прохожие.
Основатель Берлинского сецессиона
В 1891 году в Берлине проходила Большая международная художественная выставка. Работы Эдварда Мунка были не приняты (и не только его), тем самым создавая разрыв между представителями Академии художеств и современными художниками. Академия понятно что требовала — как всегда все должно быть красиво, по канонам живописи. Скучно и чопорно.
В 1892 Эдвард Мунк решил провести передвижную выставку, раз ему и другим художникам-экспрессионистам запрещали выставляться с Академией. Ее со скандалом закрыли. А в 1898 году пейзаж Вальтера Лейстикова был запрещен к показу жюри Большой Берлинской выставки — Академия не могла допустить фиолетовые деревья как нечто адекватное и достойное искусства (хотя многие искусствоведы считают, что история с Лейстиковым — не более, чем легенда, в решение Академии не трудно поверить).
Многочисленные столкновения художников, которые видели мир иначе, с Академией, не принимающий другой взгляд на искусство, убедили Либермана в необходимости создания художественного движения, чтобы отделиться от Академии и заниматься творчеством самостоятельно.
После многочисленных поражений в борьбе за право выставляться 65 художников основали Берлинский сецессион, выбрав в качестве президента Либермана. Они организовывали выставки, где знакомили публику с работами Мунка, Мане, Кандинского, Ренуара.
Либерман тем временем полностью отдает себя импрессионизму, в его работах пропадает реалистическое видение — никакой работы и коллективного труда, темных цветов и социальных тем. Только впечатление и случайные повседневные события города.
Но вот парадокс. Макс Либерман, который основал сецессион и всячески противостоял традициям Академии и продвигал новое искусство, после 1909 начинает противостоять своим же отверженным товарищам. Он начинает защищать натурализм и импрессионизм, которые постепенно меркнут перед абстрактным искусством и немецким экспрессионизмом. Либерман как будто сам становится консерватором в мире искусств. В Берлинском сецессионе происходит раскол и в 1911 году он уходит с поста президента сецессиона. Фактически немецкий импрессионизм заканчивается, а многие художники сецессиона продолжают продвигать новое искусство.
Почетный житель столицы
В 1920 году Либерман — президент прусской Академии художеств. Интересно, что в это время он поменял свое отношение ко всяким эспрессионистам и абстрактникам, продвигает их искусство и организует выставки. Ему вручают разные награды и медали, называют почетным гражданином страны. Он много пишет портретов как всяких высокопоставленных лиц, так и людей пониже рангом. Много пишет портретов своей семьи.
В это время Либерман немного уходит в себя и в свой загородный мир, проводит время дома и часто пишет свой сад.
Его работы с садом можно назвать старомодными для того времени — какой там цветущий и яркий импрессионизм, какое впечатление, когда после Первой Мировой войны уже нет ни ярких красок, ни впечатления от увиденного. Да и сады как выбор объекта изображения слишком просты и совершенно не к месту. Но Либермана уважали, любили и принимали его традиционный (тогда уже традиционный) взгляд на искусство.
Но все уважение к Либерману рассыпалось после 1933 года, когда в Германии сменилась власть и пришли национал-социалисты. Понятное дело, что Либерман отошел от всех дел, закрылся у себя в доме и не принимал участия больше ни в чем. И умер 8 февраля 1935 у себя дома. Вся его коллекция живописи — а он коллекционировал французских импрессионистов (и не только их) — была разграблена. Как и его работы — многие из них утеряны. В одночасье почетный художник Германии становится никем, а память о нем старательно стирается политическим режимом.