Уникальность, оригинальность и необычность ценится и одобряется во взрослом обществе. А в детстве это лишняя причина, чтобы морально уничтожать, гнобить и унижать человека.
Детям сложно смириться с тем, что выпадает из их представления о нормальном. А психологи говорят, что это проблема взросления и постижения окружающего мира.
Только непохожим и уникальным детям от этого легче не становится.
Варя в детском доме выделялась хотя бы потому, что была единственной цыганкой. Обычно, цыганские дети в детские дома не попадают. Что бы ни случилось с родителями, детей всегда забирали родственники, ибо ребенок в таборе – это источник дохода и рабочая сила.
Варю, ее родственники бросили на вокзале умирать. У девочки, когда ее нашли, было двустороннее воспаление легких. А ей всего-то было 4 года. Врачи боролись за ребенка долгих полтора года и, в конце концов, победили. Но на всю жизнь у Вари осталась характерная хрипотца.
За это она тоже впала в немилость среди воспитанников.
Пока Варя проходила первые круги ада адаптации в детском доме, старшие ребята к ней присматривались. Но социализация у нее была практически равна нулю, такая, знаете ли, Сократовская чистая доска. Поэтому ее взяли под защиту и принялись обучать.
Понятно, что не письму или чтению, а жалобным интонациям для попрошайничества. Но жалобно просить у нее получалось плохо. Требовать, похрипывая детским голоском, выходило лучше.
Костя тогда предложил:
- Ребята! Она же цыганка! Пусть ведет себя как цыганка. Нарядим ее как положено. Люди ж бояться цыганских проклятий. А мы этим будем пользоваться. Пусть говорит: «Дай денежку, а то прокляну!» Ну, или что-то в этом роде. Я не думаю, что найдется много храбрых, которые смогут отказать.
Над коронной фразой пришлось поработать. За прямую угрозу можно было получить по ушам, поэтому научили Варю довольно обтекаемой формулировке:
- Дайте, чего-нибудь, чтоб плохого не случилось!
Был еще один неприятный момент. Попрошайка должен держать марку или поддерживать репутацию.
Есть такая категория добрых людей, которые дают не деньги, а покупают продукты питания. От них, понятное дело, детдомовские тоже не отказывались. Поэтому работали в паре, один просит, второй носит.
А есть еще и дотошные, которые требовали кушать при них. А раз не ешь, значит, не голодный, то и подавать не надо.
Если хоть раз откажешься есть, на это место с просьбами милостыни можешь больше не приходить. В лучшем случае, прогонят.
Телосложение у Вари было щуплое, да и мелковата была для своего возраста. Поэтому закрались опасения, что она не сможет изобразить голод и съесть то, что ей купят с должным остервенением.
Но опасения оказались напрасны. Варя могла закинуть в себя столько всего, что взрослые ребята удивлялись, как это все в нее влезает. А для Вари, приговорить батон и запить литром молока, было не более чем легкая разминка. И при этом она всем своим видом показывала, какая она голодная. И люди верили.
- Актрисой будет, - говорил Костя, - Мы еще гордиться будем, что она наша!
Никакой актрисой Варвара не стала. Да и не хотела ею быть.
- Куда мне в актрисы? В театр «Ромэн» меня все равно не возьмут, а так с моей внешностью мне ничего кроме прислуги играть не светит.
Хотя, как для молодого дарования, у нее была прекрасная биография. Трагическая судьба брошенной на вокзале девочки, борьба за жизнь и в финале детдом. Только из жалости она отхватила бы кусочек славы.
Но только для того, чтобы выйти на старт, нужны были не маленькие деньги, а еще лучше щедрый покровитель.
К заключению о потенциальной актерской профессии Варя пришла, когда вжилась и добивалась успеха во второй своей роли. А тут даже альтернативы не было, конечно, гадалка.
Была ли у нее какая-то сверхъестественная сила, оставалось тайной. А может это заслуга цыганской крови. Но людей Варя читала на раз. Как-то сразу видела, кто плохой, кто хороший. Кто жадный, а кто готов последнее отдать.
Так, чтобы откровенно, она никому не врала. Обычно отделывалась стандартными штампами, которые можно было трактовать в таком широком спектре, что подходило любому человеку. А по большей части, она сулила всем добра, богатства и счастья.
Появлялись у нее и постоянные клиенты. Специально дожидались, когда она после учебы выходила на промысел, и спрашивали советов по своим конкретным проблемам.
Если бы Варя обладала способностями, она бы давала советы, черпая знания в астрале. Но эзотерические заморочки ей прекрасно заменили книги. Там были и ситуации, и решения, и последствия.
Фантазия авторов прекрасных и увлекательных женских романов не ведала границ, а, соответственно, давала бесценный и разнообразный опыт. И не только.
Это стало Вариной страстью. Она тонула в омутах страстей герцогов и баронов. Переживала с дурнушками, ненавидела красоток. Влюблялась в героев и отождествляла себя с главной героиней.
Да, она мечтала, что и за ней когда-нибудь явится принц и заберет ее из этого ужасного детского дома. Правда, принц все не приезжал, а книги – вот они. Можно сидеть, читать и мечтать.
Кстати, в ее когорте активистов, ребят, которые ее сопровождали, охраняли и заносили хвост на поворотах, появилась отдельная статья расходов: эти самые романы.
Их искали в поездах и электричках, автобусах и мусорках, в парках на скамейках и просто на улице. Даже воровали у зазевавшихся прохожих или продавцов подобного чтива. И, в крайнем случае, исключительно в крайнем случае, покупали.
При всех своих актерских талантах и любви к чтению, ни один школьный предмет, кроме литературы, ей не давался. Как ни старалась она учить, в голове ничего не задерживалось дольше одного дня.
И только Костя, видя старания Вари за учебниками, обнадежил:
- Может, науки это вообще не твое. У каждого человека своя дорога. Вот возьмем продавца в магазине. Ему ни физика, ни химия, ни астрономия – ни одним местом не впилась. Или строитель. Вот для чего строителю ботаника? Незачем. Может и тебе вся эта школьная премудрость не пригодиться. А тут страдаешь!
Варя посидела, подумала. Даже в ее любимых романах ни у одной служанки не было даже начального образования, а они потом герцогинями становились.
А тут как раз по истории тема была о французских монархах в средние века. Так они поголовно все неграмотные были. Указы крестиками подписывали.
Учить после всего этого Варя не перестала. Для отметки и успокоения учителей. Но уже не мучилась, что из головы все благополучно выдувает.
- То, что мне действительно будет нужно, глядишь, и задержится.
Выпускаясь из детского дома, Варя была обладателем сравнительно неплохого аттестата. Ей предлагали написать направление в любое учебное заведение. Хоть на повара, хоть на швею, хоть на юриста. Или и учись. Но Варя, понимая ценность своего аттестата, сказала так:
- Нет, дорогие товарищи! Поучиться я еще успею, я лучше работать пойду. Я вам не Люба, чтоб меня Костя кормил. Вот заработаю себе немного в кубышку, тогда и об учебе думать стану.
Учителя и воспитатели настаивать не стали. Им по большому счету было все равно. Хоть иди – топись, как из детдома выйдешь. Там за воротами – не их ответственность.
А у Вари уже был готов план.
Она решила легализовать свою роль «гадающей цыганки». Но не просто бегать, а потом платить налоги и так далее. Она решила открыть целый салон магических услуг.
Это так красиво и основательно виделось ей в мечтах, что она даже варианты не рассматривала. Грезился ей хрустальный шар, колоды старинных карт, ажурные свечи, зеркала в кованых рамах. А стены, чтобы в бархате! А еще кота заведет, черного, толстого, чтобы во время работы в кресле лежал и утробно мурлыкал.
Как в книжках, которыми она продолжала зачитываться.
В реальности все оказалось не так красочно.
За хрустальный шар, свечи и бархат на стены почему-то требовали деньги. И к тому же не малые. Снимать помещение под салон тоже выходило дорого. Да и кто, знаете ли, требовал еды.
- Так, - рассуждала Варя, Без кота я пока как-нибудь перетопчусь, а с остальным надо что-то делать.
Когда ее обеспечивали жильем, то дали на выбор целых два варианта. Дом один, но, или на первом этаже, или на последнем.
Варя выбрала первый этаж и не прогадала. Решила открывать салон в своей квартире. Ну, как салон? Из жилой комнаты делаем рабочий кабинет, а жить на кухне.
В качестве временной меры, можно и потерпеть, а там будет видно.
Ее постоянные клиенты приняли новые условия сотрудничества и посещали ее на дому. Сначала хаотично, а потом получилось вести прием по записи. То есть к приходу клиента все было готово: Свечи, макияж, костюм.
Побежали денечки за окном. Потекли рублики в карман.
А рубликов становилось все больше, потому что «Салон» - это не уличная гадалка. Тут и статус, и престиж. Основательность какая-то.
Как-то под вечер в дверь постучали. Варя никого не ждала, поэтому прибывала в халате и с пучком на голове. За дверью, как обычно было темно. Опять кому-то в хозяйстве понадобилась лампочка с площадки.
- Кто там? – спросила Варя.
- Открывай, - сказал кто-то у самой двери, - Если сами дверь вскроем – хуже будет.
- Я сейчас полицию вызову! – пригрозила Варя через дверь.
- Пока они приедут, мы тебя тут порешим! Открывай, кому говорят!
Варя повернула рычажок замка. Дверь с площадки толкнули так, что варя, не успев отойти, отлетела от удара в конец коридора.
В квартиру вошли трое. Лиц видно не было, Варя забыла включить свет.
- Тащите ее в комнату, - сказал тот, что вошел последним, - Но пока не бейте.
Варю бесцеремонно усадили на стул как раз за тем столом, где она принимала посетителей. Только ее усадили на клиентский стул, который не отличался комфортом и удобством. А стул, на котором обычно восседала она, уселся один из вошедших.
- Меня зовут Гунари. Я слежу за порядком в этом городе.
- Я ничего не нарушала, - слова сами выскочили из Вари.
- Это как посмотреть. Ты цыганка. Делаешь бизнес. Почему не платишь процент барону?
- С чего бы это я должна платить барону процент? – спросила Варя, - Я в таборе не состою, обещаний не давала, договоров не подписывала.
- Ты по крови цыганка, значит, обязана.
- Ах, обязана! – Варя закинула ногу на ногу и откинулась на стуле, демонстрируя гордую осанку, - А когда меня мои родители, цыгане, на вокзале в четырехлетнем возрасте подыхать бросили, не сняли ли они с меня ответственность перед всем цыганским народом? Мне предлагали найти и наказать, записи с камер наблюдения по сей день лежат в сохранности в сейфе у следователя. Я их трогать не стала, и вы меня не трогайте. Мертвая я для вас.
- Какая наглая! – сказал тот, что стоял позади Вари, - Учить было некому!
Варя демонстративно к нему повернулась и с призрением произнесла:
- Меня в детдоме так выучили, что ты и не вынес бы такую науку. А еще меня учили, что, такие как вы, паразиты, которые к чужому добру интерес имеют, в земле заживо гнить должны! Пошли вон!
Удар в челюсть слева скинул ее со стула, а несколько ударов ногой под дых заставили корчиться на полу.
- Что у тебя с твоими родителями было, нам не интересно. В уплату долга мы сейчас возьмем, что посчитаем нужным, и впредь, половину будешь приносить на вокзал одноногому Гришке. По вторникам он у второй платформы отирается.
Варя сплюнула кровью ему под ноги:
- А если не принесу?
- Тебе лучше не знать, - сказал Гунари и ударом по голове выбил из Вари сознание.