Однажды в петербургском трактире Александр Сергеевич Пушкин встретил невысокого сероглазого юношу, сидевшего в одиночестве. Чем этот американец мог заинтересовать великого русского поэта – неизвестно. Однако именно он во время оживленной беседы подсказал Пушкину идею поэмы «Медный всадник». Звали юношу Эдгар Аллан По...
Текст: Лада Клокова, фото предоставлено М. Золотаревым
Конечно, это даже не легенда, а чистой воды выдумка. Но весьма любопытная, поскольку порождена она мистификацией, просуществовавшей удивительно долго. Еще поразительнее то, что автором мистификации был сам Эдгар По: в короткой автобиографии, написанной в 1839 году, он сообщил, что в 17 лет «бежал из дома без гроша в кармане, чтобы принять участие в борьбе греков, сражавшихся за свою свободу, и, не добравшись до Греции, попал в Россию, в Санкт-Петербург».
На самом деле в России По никогда не был. Но это станет известно лишь в ХХ веке, после скрупулезных исследований биографии писателя. А до того эта мистификация будоражила умы литераторов, повторявших ее в статьях об Эдгаре По. Да и не только в статьях. В романе Валентина Катаева «Время, вперед!» выдумку о По и Пушкине рассказывает одному из героев приехавший в СССР американский инженер. Известно, что Юрий Тынянов намеревался написать новеллу о встрече По и Пушкина. Но дальше всех в «легализации» мистификации зашел поэт Владимир Пяст. В мемуарах он утверждал, что во время Февральской революции в Петербурге был сожжен архив полиции, в котором сгорела «запись о задержании на улице в начале 30-х годов XIXвека американского гражданина Эдгара Аленна По»...
ОСНОВАТЕЛЬ ШКОЛЫ ЧУДЕСНОГО
Пожалуй, трудно найти в истории мировой литературы писателя, чья судьба была бы столь же трагической, как у Эдгара По. При жизни – непризнанный гений, так и не выбившийся из нищеты. После смерти – оклеветанный человек, названный сумасшедшим и маньяком. Это может показаться невероятным, но в США до второй половины ХХ века попытки серьезного осмысления творчества По почти не предпринимались.
А ведь Эдгар По – один из столпов раннего символизма и родоначальников детективного и фантастического жанров, создатель «Ворона» – культового стихотворения мировой литературы. Его влияние на свое творчество признавали Артур Конан Дойл, Агата Кристи, Герберт Уэллс, Артюр Рембо, Поль Верлен, Теофиль Готье, Стефан Малларме, Морис Метерлинк, Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Дмитрий Мережковский, Зинаида Гиппиус. Его стихами и новеллами зачитывались Федор Достоевский, Оскар Уайльд, Иван Тургенев, Федор Сологуб, Райнер Рильке, Бернард Шоу, Александр Грин, Говард Лавкрафт и Стивен Кинг. Александр Блок посвятил По стихотворение «Осенний вечер был...». Владимир Набоков в романе «Лолита» зашифровал несколько отсылок к поэме «Аннабель Ли» и другим произведениям По. «Я знаю много замечательных произведений, написанных американскими поэтами, но, думаю, Эдгар По – это самый настоящий американский гений», – считал Альфред Теннисон. Жюль Верн в статье, опубликованной в 1862 году, писал, что По «создал совершенно особый род сочинения, его можно назвать основателем школы чудесного. У него были подражатели, которые старались превзойти его, но ни один из них даже не сравнялся с ним». Фантаст не скрывал, что написал роман «Вокруг света за восемьдесят дней» под влиянием рассказа По «Три воскресенья на одной неделе». И посвятил памяти американца своего «Ледяного сфинкса», который стал продолжением романа Эдгара По «Приключения Артура Гордона Пима». А Шарль Бодлер полжизни добивался признания читателями гения По: семнадцать лет он переводил на французский язык произведения американца и писал о нем статьи...
В XIX веке, когда в Европе и России уже гремела слава Эдгара По, в США писателя считали безумцем и алкоголиком. Голоса немногих американских ценителей таланта По тонули в лавине анекдотов о его жизни. Глумились даже над самой смертью писателя, обстоятельства которой по сию пору остаются неясными.
ГОЛОС НАЯДЫ
Поражает сравнение ранних портретов По и дагеротипа, сделанного за четыре месяца до его смерти: трудно поверить, что это – один и тот же человек. На первых – красивый мужчина с гордым взглядом. «У мистера По были темные, почти черные волосы, которые он носил длинными, зачесывая назад... <...> Нос у него был длинный, прямой, черты лица правильные и тонкие, прекрасный рисунок губ. Он был бледен, и щеки его никогда не окрашивал румянец: кожу отличал красивый и чистый оливковый оттенок. <...> Худощавый, но великолепно сложенный, он держался по-военному прямо и ходил быстрым шагом» – так описывала 22-летнего По одна из его знакомых. А с дагеротипа на нас смотрит глубоко несчастный, измученный человек: лицо изборождено морщинами, одна бровь заметно ниже другой, в глазах – печаль. Эдгар По умер в октябре 1849 года, прожив всего 40 лет...
Биография По так переполнена несчастьями и странными событиями, что подробный рассказ о ней займет не один десяток страниц. Попытку же вкратце описать его жизнь можно уложить в несколько словосочетаний: раннее сиротство, череда смертей любимых, безысходное одиночество, несбывшиеся надежды, месть завистников, бесконечная нищета, каторжный труд, долги и банкротство, слабое здоровье, гордыня и вспыльчивость.
Велик соблазн напрямую связать новеллы По с его судьбой и помраченным рассудком. И полагать, что только в этом и заключался источник ошеломляюще реалистичных описаний пограничных состояний человеческой психики в его произведениях. Подобные попытки предпринимались не раз. И не только критиками, но и психиатрами. В книге Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство» имя По мелькает неоднократно. Макс Нордау в работе «Вырождение» называл американского писателя «талантливым, но поврежденным в уме». Однако По не был безумцем. По крайней мере в то время, когда писал свои изумительные новеллы. Увлекшись их штудированием, читатели зачастую забывали, что это не документальная, а художественная проза. Забывали о том, что герои рассказов и автор – не одно и то же лицо. И не слышали «голоса наяды» – так По называл скрытый смысл литературных произведений.
В конце концов, разве мог сумасшедший создать «логические рассказы» – прародителей детективного жанра? Разве мог безумец писать новеллы, давшие толчок развитию научной фантастики? Мог помешанный, проанализировав газетные публикации о нашумевшем в 1841 году убийстве Мэри Роджерс, написать рассказ «Тайна Мари Роже», в котором были перечислены ошибки следствия и сказано, что убийца был моряком? После раскрытия дела выяснилось, что выводы По были абсолютно верными. Но еще больше впечатляет случай с Чарльзом Диккенсом. Вернее, с его романом «Барнеби Радж», который в 1841 году печатался с продолжением в лондонском еженедельнике Master Humphrey’s Clock. В феврале 1841-го По написал рецензию на роман, в которой точно предсказал, как будет развиваться сюжет. Когда Диккенс прочитал эту рецензию, то воскликнул: «Этот По, должно быть, сам сатана!» Кстати, По и Диккенс дважды встречались, когда британский писатель в 1842 году приехал в Филадельфию.
Одна из особенностей новелл По – их поразительное правдоподобие. Он тщательно выписывал из книг, газет и журналов факты, описания событий, людей и мест, а затем использовал эти выписки в работе. Яркий пример такого подхода – история еще одной мистификации, устроенной По. В 1844 году в нью-йоркской Sun был опубликован его рассказ «История с воздушным шаром», написанный в виде репортажа: в нем сообщалось, что 8 смельчаков за 75 часов перелетели Атлантику на воздушном шаре «Виктория». Естественно, это была выдумка. Но рассказ был написан с такими убедительными подробностями, что вызвал среди читателей настоящий переполох.
И, конечно, По опирался на свои впечатления и воспоминания. Например, в его знаменитом «Золотом жуке» действие происходит на унылом пустынном острове Салливана. Именно на нем По провел год, когда служил солдатом в 8-й батарее 1-го артиллерийского полка (кстати, на этот же остров приземлилась и выдуманная «Виктория»). А в новелле «Вильям Вильсон» в основу описания школьных лет героя, терзаемого двойником, легли детские воспоминания По о пребывании в частной школе в пригороде Лондона.
СМЕРТЬ ПРЕКРАСНЫХ ЖЕНЩИН
«...Я спросил себя: «Изо всех печальных предметов какой, в понятиях всего человечества, самый печальный?» «Смерть», – был очевидный ответ. «И когда, – спросил я, – этот наиболее печальный из всех предметов наиболее поэтичен?» «Когда он тесно связан с прекрасным; следовательно, смерть прекрасной женщины, вне всякого сомнения, является наиболее поэтическим предметом на свете...». Это отрывок из эссе Эдгара По «Философия творчества», в котором он описывает механизм создания своего «Ворона» – в 1845 году это стихотворение принесло По короткую всеамериканскую славу. Эссе было опубликовано в 1846-м – на излете жизни писателя. Можно сказать, что он знал, о чем пишет.
В первый раз смерть прекрасной женщины По увидел в 3-летнем возрасте: 8 декабря 1811 года в Ричмонде (штат Виргиния) в съемной комнатке умерла от чахотки его мать – 26-летняя актриса Элизабет По. Отца своего Эдгар не помнил: предполагают, что актер Дэвид По тоже скончался от чахотки в 1810 году. Эдгар был вторым ребенком в семье, он родился 19 января 1809 года в Бостоне. Старший брат, Уильям Генри, появился на свет в 1807-м и с младенчества жил с родней отца в Балтиморе. В 1810-м родилась Розали.
После смерти Элизабет По сирот приютили жители Ричмонда: Эдгара забрала Фрэнсис Аллан, жена зажиточного торговца Джона Аллана, а Розали – семья Маккензи.
У Алланов не было своих детей. Фрэнсис не раз предлагала мужу усыновить Эдгара, но Аллану претила мысль, что его наследником может стать приемный сын. Тем более что в Ричмонде у него было несколько незаконных детей, о которых супруга не подозревала. Вообще, отношение Аллана к пасынку – точка отсчета несчастий в жизни Эдгара По. Пока подросток восхищал всех своими способностями и успехами в учебе, Аллан не выказывал недовольства. Он даже оплачивал обучение мальчика в частных школах в Англии, куда Аллан с семьей отправился в 1815 году ради заключения выгодных контрактов. После возвращения в Ричмонд в 1820 году Эдгар учился в местной школе. Он увлекался литературой, читал в оригинале Овидия, Цицерона, Горация, Гомера и Ксенофонта и мечтал стать поэтом. Но Аллан, к тому моменту уже один из самых богатых людей в городе, решил, что пасынок будет юристом, и нанял репетиторов, подготовивших Эдгара к поступлению в Виргинский университет.
К этому же времени относятся и первые влюбленности По. Сначала это была мать одного из одноклассников – Джейн Стенард, к которой он испытывал платоническую страсть. Когда она неожиданно скончалась, Эдгар был потрясен; Джейн превратилась в Елену его поэтических грез. Затем предметом его воздыханий стала 15-летняя Эльмира Ройстер. Перед отъездом Эдгара в университет она пообещала стать его женой. Однако Аллан дал понять отцу Эльмиры, что Эдгар не будет его наследником, после чего мистер Ройстер стал перехватывать письма По к дочери и поспешно выдал ее замуж.
Чем взрослее становился Эдгар, тем хуже становились его отношения с приемным отцом. Это выливалось в унизительные для По ситуации. Так, из-за скупости Аллана Эдгару пришлось в декабре 1826 года оставить университет: отчим отказался оплачивать его обучение и потребовал вернуться в Ричмонд, где положение По стало невыносимым. Пользуясь своим влиянием, Аллан пресекал попытки Эдгара найти работу и постоянно упрекал его в том, что он – нахлебник. В марте 1827 года отчим выгнал пасынка из дома без денег и вещей. Жить юноше было не на что, и в мае 1827-го он подписал пятилетний контракт на службу в армии. Уже через год По изнывал от службы, его влекла только литература. Но Аллан и слышать об этом не хотел. Эдгар пытался помириться с ним, ради чего даже пообещал поступить в Военную академию в Вест-Пойнте.
В феврале 1829 года умерла Фрэнсис Аллан. Отчим написал Эдгару об этом слишком поздно, и По не успел на похороны. Приехав в Ричмонд, он пошел на кладбище и несколько часов пролежал на могиле приемной матери...
Уволившись из армии, Эдгар отправился в Вашингтон и передал документы для поступления в Вест-Пойнт в министерство обороны. Ответа из ведомства он дожидался в Балтиморе, где разыскал своих родственников: сестру отца Марию Клемм, ее детей Генри и Вирджинию и своего старшего брата, умиравшего от чахотки. Семейство Клемм едва сводило концы с концами, но По они встретили с восторгом. До того как в декабре 1829-го вернуться в Ричмонд, Эдгар ухаживал за братом. В мае 1830 года пришло сообщение о его зачислении в Вест-Пойнт. Тогда же между Алланом и По произошла последняя страшная ссора. Расстались они врагами. Не удивительно, что в Вест-Пойнте повторилась та же история, что и в университете. Аллан отказался помогать По. К тому же вскоре отчим женился. И без того призрачные надежды Эдгара на наследство растаяли как дым. По написал Аллану, что хочет покинуть Вест-Пойнт, и вновь попросил о помощи. Ответа не последовало. Тогда По стал пропускать занятия и игнорировал приказы командиров. В феврале 1831 года его исключили из академии.
КРИТИК С ТОМАГАВКОМ
Начало литературной карьеры не задалось: первые три стихотворных сборника, изданных Эдгаром во время учебы в университете и в Вест-Пойнте, критика почти не заметила. Безденежье вынудило По перебраться к Клеммам в Балтимор. Поиски работы ни к чему не привели. В конце 1831 года По принял участие в конкурсе на лучший рассказ, объявленный газетой Philadelphia Saturday Courier. Приз победителю составлял 100 долларов. На конкурс Эдгар отправил написанные в рекордно короткий срок новеллы «Метценгерштейн», «Герцог де Л’Омлет», «На стенах иерусалимских», «Существенная потеря» и «Несостоявшаяся сделка». Но жюри присудило победу другому участнику, а рассказы По без указания авторства были опубликованы в газете. Эдгар решил не сдаваться и летом 1833-го отправил на конкурс газеты Baltimore Saturday Visitеr (главный приз – 50 долларов) шесть новых рассказов. На сей раз жюри единогласно назвало лучшим рассказ По «Рукопись, найденная в бутылке». И заявило, что все остальные его новеллы заслуживали победы. Фактически это было первое признание таланта Эдгара По.
Дальнейшая жизнь По – это смена редакций газет и журналов из-за конфликтов с владельцами изданий и редакторами. Приходилось снова и снова искать работу и переезжать из города в город. С одной стороны, коллегам трудно было смириться с талантом По. С другой – сам Эдгар нередко вел себя с ними слишком высокомерно. А уж когда речь заходила о литературе, он не шел ни на какие компромиссы. Его рецензии отличались разящей наповал критикой. Довольно быстро По нажил немало врагов в литературном мире – не зря его прозвали «критиком с томагавком». А сам Эдгар, разрабатывая теории о журналистике и литературной критике, мечтал об издании собственного журнала. Но этому не суждено было сбыться.
Репутация строптивого профессионала не способствовала большим заработкам. По и Клеммы перебивались с хлеба на воду. Довольно часто Марии Клемм приходилось идти по соседям с корзиной, выпрашивая горбушку хлеба, луковицу, картофелину. Как-то один из симпатизировавших По знакомых пригласил его к себе на обед. «Я не могу прийти – по причинам самого унизительного свойства, касающимся моей внешности», – написал в ответ По. Дело в том, что у писателя не было приличной одежды.
Полуголодное существование, изнурительная работа, нищета и конфликты с коллегами приводили к черным депрессиям и нервным срывам. По все чаще прикладывался к бутылке. Алкоголь действовал на него ужасно: достаточно было бокала вина, чтобы Эдгар перестал себя контролировать. После очередного срыва он каялся и клялся не прикасаться к рюмке. При этом близко знавшие Эдгара люди вспоминали, что не так уж часто видели его пьяным, чтобы считать По алкоголиком.
«ГОСПОДИ, ПОМОГИ МОЕЙ БЕДНОЙ ДУШЕ»
В мае 1836 года Эдгар женился на своей кузине Вирджинии Клемм, которой едва исполнилось 13 лет – подобное тогда еще было в порядке вещей. Супруги нежно любили друг друга. Но в январе 1842 года стало ясно, что Вирджиния больна туберкулезом. Для По это стало шоком: он понимал, что снова теряет любимую женщину. Тут стоит заметить, что в 1845 году Эдгар познакомился с поэтессой Фрэнсис Осгуд, у них завязалась романтическая переписка в стихах. Отношения были сугубо платоническими, причем Вирджиния поощряла дружбу мужа с Фрэнсис. Видимо, понимая, что ей осталось недолго, она присматривала ему новую спутницу. Однако выяснилось, что и Фрэнсис больна туберкулезом – она переживет По всего на год. Надо сказать, что Эдгар был не единственным адресатом Осгуд: в такой же стихотворной переписке она флиртовала с критиком Руфусом Грисвольдом. Это имя стоит запомнить, ибо не было у По врага более коварного, чем Грисвольд.
Вирджиния скончалась в январе 1847 года. Незадолго до ее смерти поэтесса Мэри Николз навестила По, живших в пригороде Нью-Йорка. «Миссис По быстро угасала от туберкулеза, – вспоминала она. – Я увидела ее в спальне. Все кругом нее было в чистоте и безупречном порядке и так скудно и по-нищенски убого... <...> Погода была холодной, больную сотрясал озноб... Она лежала на соломенной подстилке, укутавшись в пальто мужа, а на груди у нее лежала огромная пестрая кошка. <...> Пальто и кошка единственно только и согревали несчастную страдалицу, за исключением того, что муж согревал ее руки, а мать – ноги».
После смерти любимой жены жизнь По пошла под откос. Он долго болел, лечивший его врач предупредил, что из-за слабого сердца и расстроенных нервов писатель может умереть. Если бы не помощь благотворителей и походы за подаянием Марии Клемм, вряд ли Эдгар встал бы на ноги. Оправившись от болезни, По... вновь влюбился. На сей раз в поэтессу Сару Уитмен. Дело дошло до помолвки после того, как Эдгар поклялся не пить. Но кто-то прислал анонимное письмо Уитмен, сообщив, что ее жениха видели пьяным. Она разорвала помолвку.
В последний год жизни По был снова помолвлен. На сей раз с богатой ричмондской вдовой миссис Шелтон – той самой Эльмирой, в которую он был влюблен в юности. Венчание назначили на 17 октября. Казалось, дела стали налаживаться. По вступил в общество трезвости, читал лекции и вел переписку с богатым поклонником из Кентукки, предложившим писателю учредить общенациональный журнал. 27 сентября 1849 года По отправился из Ричмонда в Балтимор, откуда он должен был доехать до Филадельфии, а затем до Нью-Йорка, где его ждала Мария Клемм.
3 октября владелец одной из балтиморских газет, доктор Снодграсс, получил записку. В ней сообщалось, что у таверны Райана некий «обносившийся джентльмен» назвался Эдгаром По и попросил обратиться за помощью к мистеру Снодграссу. Знавший По доктор нашел писателя в таверне в бессознательном состоянии и в одежде явно с чужого плеча. По был доставлен в больницу и пришел в себя лишь 5 октября. Объяснить, что он делал в Балтиморе и где его вещи, он не смог. 6 октября начался бред, больной все время звал какого-то Рейнольдса. Около 5 часов утра 7 октября 1849 года По скончался. Наблюдавший за ним доктор Моран сообщил, что его последними словами были: «Господи, помоги моей бедной душе».
Медицинские записи и свидетельство о смерти По не сохранились. Снодграсс заявлял, что По был сильно пьян. Моран настаивал на том, что от писателя не пахло спиртным. В качестве причины смерти По выдвигается много версий: опухоль мозга, эпилепсия, менингит, гипогликемия, сифилис, инсульт, холера. И вот еще одна. В начале октября 1849 года в Балтиморе проходили выборы в Конгресс США. «Город, прославившийся политической коррупцией, терроризировали шайки «охотников за голосами», чьи услуги оплачивались из партийных касс, – писал биограф По Аллен Герви. – Избирателей не регистрировали, и всякий, кто желал или мог поднять руку в присутствии поверщика выборов и ответить на несколько немудреных вопросов, получал право принять участие в голосовании. <...> Бедняг, которые, поддавшись на посулы или угрозы, попадали в лапы политических разбойников, за два-три дня до голосования сгоняли в специальные места – «курятники», – где держали, одурманенных спиртным и наркотиками, до начала выборов. Затем каждого заставляли голосовать по нескольку раз». Один из избирательных участков находился как раз в таверне Райана...
8 октября, в день похорон писателя, в газете New-York Tribune был опубликован некролог, начинавшийся так: «Эдгар По мертв. Он умер позавчера в Балтиморе. Известие это поразит многих, но мало кого опечалит». Некролог был подписан псевдонимом Людвиг – им трусливо прикрылся Руфус Грисвольд. Скандальную статью перепечатали многие газеты. Но на этом дело не закончилось. Грисвольд продолжал чернить По, выдумывая небылицы и подделывая его письма. В статье «Мемуары автора», которую Грисвольду хватило совести назвать «биографической», критик выставил По безбожником, сумасшедшим, алкоголиком и наркоманом. Именно Грисвольд опорочил имя По на десятилетия вперед. Люди, близко знавшие Эдгара, пытались разоблачить эту ложь, но публика, как обычно, предпочитала смаковать жареные подробности и копаться в грязном белье, пусть и не существующем. Поступок Грисвольда был омерзителен, ведь при жизни По он выдавал себя за друга писателя. Причем так успешно, что По назначил его своим литературным душеприказчиком. Именно Грисвольд распоряжался наследием Эдгара По после его смерти.
Руфус Грисвольд ненадолго пережил По, он скончался в Нью-Йорке от туберкулеза в 1857 году. В его комнате нашли лишь наброски статей и три больших портрета: Эдгара По, Фрэнсис Осгуд и самого Руфуса...
СИЛА ВООБРАЖЕНИЯ
Литературоведы подсчитали, что ни одно произведение не переводилось на русский язык так часто, как «Ворон» Эдгара По. Одни говорят о 22 переводах, другие утверждают, что их было больше. Первым стихотворение перевел поэт и критик Сергей Андреевский в 1878 году. А лучшими считаются переводы «Ворона», выполненные Константином Бальмонтом, Валерием Брюсовым и Дмитрием Мережковским...
Русский читатель впервые познакомился с творчеством По в 1847 году. Тогда в детском журнале «Новая библиотека для воспитания» был опубликован «Золотой жук». «С опубликованием этого перевода связано и первое упоминание По в русской критике... Оно принадлежит Виссариону Белинскому, – пишет в книге «Эдгар По в России» Джоан Гроссман. – О «Новой библиотеке» он высказался более или менее одобрительно... Однако одобрение это не распространяется на «Золотого жука». Дойдя до насекомого По, Белинский приходит в негодование: что оно делает на страницах журнала? Какая польза может быть от него детям?» Но читатели мнение критика не разделили. В следующее десятилетие на русский язык были переведены «Необыкновенное приключение некоего Ганса Пфааля», «Низвержение в Мальстрем», «Тысяча вторая сказка Шахерезады», «Длинный ларь», «Человек толпы», «Вильям Вильсон» и «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром», а также очерки Бодлера об Эдгаре По.
Нельзя не упомянуть о казусе с русскими читателями, тоже попавшимися на удочку мистификатора По. В 1859 году вышла в свет анонимная брошюра. Ее автор, прочитавший рассказ «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром», принял По за врача, а все изложенное в новелле – за чистую правду. В итоге брошюра была полна негодования против «святотатства»: месмеризма, магнетизма и манипулирования с душой человека.
В 1861 году журнал «Время», издававшийся братьями Достоевскими, публикует три рассказа По: «Черный кот», «Сердце-обличитель» и «Черт на колокольне». Их предваряла рецензия, написанная Федором Михайловичем, в которой он замечает: «...в Эдгаре Поэ есть именно одна черта, которая отличает его решительно от всех других писателей и составляет резкую его особенность: это сила воображения. Не то чтобы он превосходил воображением других писателей; но в его способности воображения есть такая особенность, какой мы не встречали ни у кого: это сила подробностей... В повестях Поэ вы до такой степени ярко видите все подробности представленного вам образа или события, что, наконец, как будто убеждаетесь в его возможности, действительности, тогда как событие это или почти совсем невозможно или еще никогда не случалось на свете». Заканчивается рецензия словами: «В Поэ если и есть фантастичность, то какая-то материальная, если б только можно было так выразиться. Видно, что он вполне американец, даже в самых фантастических своих произведениях». Любопытно, что в некрологе Достоевскому, опубликованном в 1881 году в британском еженедельнике The Academy, мастерство русского гения сравнивается с манерой американца: «Мрачный колорит, которым он (Достоевский) окутывает все свои истории, и чары, которыми завораживает читателя, весьма напоминают нам Эдгара По».
Трудно перечислить всех переводчиков произведений По на русский язык, тем более что некоторые из них публиковали переводы анонимно. Но нет никакого сомнения в том, кому следует отдать лавры первенства в этом деле. Конечно, это Константин Бальмонт (см.: «Русский мир.ru» №6 за 2012 год, статья «Я – изысканный стих»). Сейчас многие не помнят, что благодаря ему русские читатели познакомились с творчеством Уильяма Блейка, Оскара Уайльда (кстати, роман «Портрет Дориана Грея» был создан под влиянием рассказа По «Овальный портрет». – Прим. авт.), Шарля Бодлера и Педро Кальдерона. Но главная заслуга Бальмонта как переводчика – это переводы более сорока произведений Эдгара По. Как и Бодлер, Константин Дмитриевич был фанатом По. «Колумб новых областей в человеческой душе, он первый сознательно задался мыслью ввести уродство в область красоты и, с лукавством мудрого мага, создал поэзию ужаса, – писал Бальмонт об Эдгаре По. – Он первый угадал поэзию распадающихся величественных зданий, угадал жизнь корабля как одухотворенного существа, уловил великий символизм явлений моря, установил художественную, полную волнующих намеков связь между человеческой душой и неодушевленными предметами, пророчески почувствовал настроение наших дней и в подавляющих мрачностью красок картинах изобразил чудовищные – неизбежные для души – последствия механического созерцания».
ТРИ РОЗЫ
...Эдгар По был погребен в Балтиморе на кладбище Вестминстерской пресвитерианской церкви, рядом со своим дедом. Заказанный кузеном писателя мраморный памятник не был установлен на захоронении: его уничтожил поезд, сошедший с рельсов и протаранивший кладбищенский склад. Так и хочется воскликнуть: «Случай в духе Эдгара По!»
В 1873 году местная газета поместила заметку о заброшенном захоронении По. Был объявлен сбор пожертвований, и в октябре 1875 года останки писателя были перезахоронены: теперь его могила находится у фасада церкви, над ней установлен внушительный памятник. В январе 1885 года сюда же перенесли прах Вирджинии.
Каждый год начиная с 1949-го в ночь на 19 января к могиле По приходил одетый во все черное человек с тростью, украшенной серебряным набалдашником – обычно так выглядел сам писатель. Тайный поклонник опускался на колени, произносил тост и оставлял на могиле бутылку коньяка и три розы. Попытки выяснить его личность ни к чему не привели. Иногда после его посещений на надгробии находили записки. В 1993 году записка гласила: «Факел перейдет к другому». В 1999 году в записке сообщалось, что прежний поклонник скончался и традицию продолжит его «наследник». В 2010–2015 годах на могилу По никто не являлся. Хранитель балтиморского Дома-музея Эдгара Аллана По Джефф Джером заявил об окончании традиции.
Но в 2016 году к могиле снова пришел человек в черном...
