Вернусь к творчеству и судьбе Антона Павловича.
В комментариях к статье отчетливо прорисовалась идея: условно, не будь жесток отец к автору, не получи он своих душевных ран, стал бы он таким известным писателем?!
Для меня тут слышится предположение, что душевные раны писателя помогли ему в творчестве. И возможно он их даже не заметил. А может и благодарен был за них. Кто знает.
Возможно.
Спустя больше ста лет с момента его жизни, мы можем только предполагать. А сегодня хочу коснуться его небольшого произведения.
"Ночь на кладбище" (святочный рассказ).
Приводить его не буду.
Но мне кажется, что предположить о внутреннем мире автора можно, в том числе, по его творчеству.
Меня очень зацепили слова:
Новый год такая же дрянь, как и старый, с тою только разницею, что старый год был плох, а новый всегда бывает хуже…
Такие слова могут звучать резонно. Но для меня это про потерю основ, на которых могла бы строиться жизнь.
Потеря веры, смыслов, тоска, скука, возможное обесценивание жизни.
Для меня лично все творчество Антона Павловича наполнено этими темами. Неважно, говорит он в художественном произведении или отзывается о чем-то лично.
И это говорит мне о внутренней горечи, невыраженных открыто страданиях. Может и правда, не к родителям.
Но я считаю, что именно по темам и образам отношений с родителями мы можем понять многое о своем взаимодействии с миром. Откуда нам еще взять почву?! Это нормально.
И потому перенесенное в детстве насилие не может оставить приятных чувств ни в памяти, ни в теле, ни в душе человека. И подпитать его чувства благодарности и любви.
Потребность в родителе у ребенка с причиняемым насилием никуда не девается и это заставляет его скрывать правду, в первую очередь, от себя самого. Хоть ребенок и понимает, что то, что с ним произошло - вовсе не хорошо. Хоть и не может пока назвать все своими именами.
Насилие вызывает шок и ужас. А "любовью" часто называются другие чувства и потребности: привязанность, очарованность своими родителями, зависимость от них, страх остаться одному.
Мы сегодня, действительно, живем в другие времена. Но то, что доступно нашему сознанию сегодня, сто лет назад еще было бессознательно или вообще дремало в глубинах психики. Крик души понятен каждому.
Наша задача сегодня не подменять и прятать, а называть вещи своими именами.
В каждом из нас горит пламя внутренней правды. Оно дает опору и соединяет нас с другими своими незримыми узами. Мы не всегда или не сразу можем этот голос внутри себя заметить, согласиться с ним. Но наше отношение, к тому, что мы чувствуем и проживаем, сути не меняет.
Главное не в том, чтобы кого-то обвинить, важно дать самому себе право и пространство на свои чувства и на свое представление ситуации. А место найдется для точки зрения каждого.
И, в дополнение, как я уже писала ранее: нет разумного объяснения и «благих» причин для насилия или жестокости. При этом можно пробовать понять и проследить, что к этому привело, и этим найти себе утешение. А можно уйти. Можно занять безопасную дистанцию. Можно пробовать еще как-то себя защитить или укрепить.
Но этих возможностей у детей, обычно нет. А, гипотетически, они есть у тех, кто старше, у тех, кто уже имеет опыт жизни и встречи с различными ситуациями. Ребенок же очень уязвим и мало на что способен в начале своей жизни, кроме как защититься отрицанием и подавлением чувств. А многие детские травмы порождены именно скрываемым фактом насилия, молчанием, невозможностью говорить.
Возможно, проживи Антон Павлович дольше, он смог бы найти новые смыслы и опоры в жизни, заново осмыслить свою жизнь, расставить все на свои места. Может и с психологом бы провел работу. Тогда, предполагаю, творчество было возможностью говорить.
Для нас же с вами сегодня гораздо больше возможностей в том, чтобы быть услышанным.
При этом, мне кажется, рассказывая или доказывая что-то кому-то, мы только до себя хотим достучаться и с собой согласиться. Себе поведать кто, чем и как нас обидел, рассказать все в подробностях и во всех красках. И плохого в этом ничего нет.
***
Кристина, канал "Детская травма - помощь психолога".
