Давно люблю футбол. На стадион Кирова ходил с 1963 года (с 10 лет). Видел все и всех. В 90-е, когда стали доступны зарубежные турниры, вдруг поймал себя на странной мысли: когда смотрю футбол, как будто ко мне приходит какое-то общее понимание о мире. Не понимал, какое. В нулевые к пониманию приблизился.
Игра (не только футбол, хотя футбол особенно) – это не беготня и не мастерство отдельных игроков, как это кажется подавляющему большинству болельщиков и посторонних. Процесс игры и научения (через тренировки) заключается в совместных усилиях по созданию коллективного единого разума, который в ходе игровых действий управляет всеми участниками общего действа.
Не важно, с мячом ты или нет, любые замысли одного должны тут же вызывать соответствующие действия всех остальных, как будто сигнал на действия одновременно поступает из одного мозга. Неслучайно, весь мир обожает великого Месси, и отнюдь не весь любит великого Роналдо. Первый – игрок командный, для которого личные призы ничто в сравнении с командными. Второй, напротив, коллекционирует титулы и достижения, как азартный коллекционер гоняется за редкими бабочками: поймал – пришпилил на стену.
Но тут не только дело в демократичности Лионеля. Когда вся команда действует как единый организм и достигает успеха, восторг от этого успеха много выше личного триумфа.
Скромный авторский пример. Однажды мне посчастливилось быть организатором и директором выставки, которую делали десятки участников и художников. Моя доля был зело велика, но мало кто из участников это знал. Личных лавров я не снискал, но кайф от общего результата был не сравним с кайфом от выхода моей первой книги, где и мои заслуги признали, и материальные результаты были куда лучше.
Итак, главное, чему научил меня футбол – в любом деле общее ценнее личного, в том числе, и для всех участников, для каждого.
Второе не менее интересно.
В 2012 году Зенит купил две мировые звезды Халка и Витцеля, которые по мнению руководства должны были позволить команде бороться за победу в лиге чемпионов. Однако в результате действий руководства клуба и тренеров в команде, которая строилась почти 10 лет, была разбита вся местная питерская и русская основа. Клуб стал международным брендом и надолго прекратил выигрывать.
Похоже, только автор этих строк понял суть проблемы.
По-настоящему блестящий Зенит конца нулевых и начала десятых строился на костяке из своих воспитанников – вратаре Малафееве, полузащитнике Денисове и нападающих Аршавине, Быстрове и Кержакове (то вместе, то попеременно). К ним постепенно примкнули русские игроки Анюков, Зырянов, Широков, Файзулин и позже несколько иностранцев. К костяку.
Разрушив костяк, руководство и тренеры, разрушили единый организм, способный к единомыслию, о котором говорилось выше.
Недавно Кубок России выиграл ЦСКА, и все бросились (не без каких-то оснований) ставить это в заслугу новому тренеру Федотову. Однако это заслуга лишь одного игрока – Игоря Акинфеева. И не только потому что он взял решающий пенальти. Долгое время ЦСКА держалась на костяке своих воспитанников – братьях Березуцких, Игнашевиче и Игоре. Как и достижения Зенита достижения ЦСКА добыты с этим костяком. От костяка остался Игорь. Это тот живой бог, который и держит былую славу, в котором и зашифрован ген победителя.
В жизни это подтверждается. По распределению после Военмеха я работал в танковом ВНИИТрансмаше. В лаборатории было человек тридцать инженеров и техников вместе с законченными раздолбаями молодыми специалистами. Вся работа, все темы держались здесь на 8-10 спецах, которым работа была как сахар. Это были настоящие инженеры – конструкторы, исследователи (создатели советского танкового могущества). Остальные были массовкой, которую в перестроечные годы пинали за безделье, за то, что висели на шее других.
Ну как висели! Любая просьба «звездной десятки» исполнялась на «оле», требуемая помощь, поддержка всегда и в любое время. На «грядки», на «базу», на «стройку» ехали в первую очередь те, что из «шлака», «неликвида».
Еще один не менее важный вопрос. «Звезды» ощущали себя исключительными, им было приятно, что всегда и во всем менее умные, амбициозные и талантливые коллеги готовы прийти к ним на помощь и признать их приоритет. Это и был настоящий коллектив лаборатории, и человечный, и эффективный. Те, кто ратует за конкуренцию в творческой сфере, есть не знающие человеческой психологии безумцы. Дескать, если бы все тридцать работали как звери, результат был бы куда лучше. И еще, НИИ, дескать, позволял «совкам» прятаться за спины других, более амбициозных.
Сравнивая научно-технические достижения Запада и СССР, приходишь к противоположным выводам. Если нет нервов, чувств, души, а только кости, получишь не творчество, а костоломку.
Два футбольных примера позволяют нам сделать вполне житейские выводы. Стремление к коллективному не есть попытка спрятаться за чужие спины, а лишь поиск пути к истинному величию через общий результат.
