Прежде чем вы начнёте читать эту статью, постарайтесь абстрагироваться от чудовищного штампа, припечатанного к его судьбе. Этот человек умел быть ангельски нежным и боготворить женщину, которой был увлечён. Я писал эту статью, держа перед глазами портрет человека изобретательного ума и элегантного изложения своей мысли.
"Я начинаю, сообщая моему читателю, что судьба уже воздала мне по заслугам за всё то хорошее или плохое, что я совершал в течение своей жизни, и потому я вправе считать себя свободным... Вопреки возвышенным моральным началам, неотвратимо порождёнными божественными принципами, укоренёнными в моём сердце. Всю жизнь я оставался рабом своих чувств...". Джакомо Джироламо Казанова. Это начало мемуаров, которые вышли в десяти томах приблизительно на 3 500 страницах.
Это как надо было прожигать дни, если в самой "распутной" республике слыть самым распутным картёжником. В 18 веке по рекам и канала Венеции протекала шикарная жизнь, не одобряемая жителями этих мест. Набожные католики терпели непотребство иностранных "туристов" исключительно денежного дождя ради. Светская знать со Всей Европы спешила на карнавалы и балы, в первое европейское казино, на виллы кутить и картёжничать Венеция времени Казановы — культурная столица в век "Просвещения". Маскарад, как удобен он для завязывания знакомств, тебя выдаёт только акцент и словарный запас. И ещё один нюанс, почему маска? Дамы, одев маску, могут покинуть дом без сопровождения. Бегать на тайное свидание очень удобно. Пардон! Плавать в гондоле на личную встречу. Вот уж чего мог не опасаться Джакомо Джироламо Казанова Шевалье де Сенгальт. К нему "в час назначенный "обязательно приплывёт красотка в маске.
Джакомо родился 2 апреля 1725 года. У него была очень красивая мать, красота передалась и мальчику. Об отце сказать нечего, он потерял его в 8 лет. Братья Джакомо, Фраченско и Джованни стали художниками. Третий брат Гаэтано Алвизо был священником в Генуе. Сестра Джакомо была танцовщицей в Дрездене. Джакомо учился в Падуанском университете и в семинарии, но и там был исключён из учебных заведений за неподобающее поведение. Казанова в качестве военного офицера отправился на службу на остров Корфу. Карьера не состоялась, азартные игры её погубили. Джакомо очень повезло, в его жизни появился и остался в приятелях сенатор Маттео Брагадин. Он стал пожизненным покровителем Казановы. Встреча с сенатором сделала Джакомо богатым, Казанова не придумал ничего лучше, как начать прожигать жизнь по закону — живем один раз. А там, где яркая и роскошная жизнь, там и красавицы на любой вкус и любого возраста. Он был виртуозным обольстителем. Джакомо был элегантный щёголь, нежный любовник, гуляка, предприимчивый делец и страстный карточный игрок.
Благодаря этому венецианцу человечество пользуется для сравнения в любви термином a "la Казанова". Так говорят, когда описывают галантную, вечно юношескую и порывистую любовь. Для Казановы любовь больше, чем чувственное удовольствие. Но это была не единственная страсть Джакомо, он оказался жутким картёжником! Эта страсть была болезненна, она губила его. Губила отношения, так старательно им выстроенные, с высокими покровителями. Но вместо отчаяния — итальянский задор и нахальство человека, любящего жизнь. Ярчайшая жизнь, а пиком интереса для всевозможных повестей и рассказом об этом уникальном авантюристе будет побег из тюрьмы. Этот эпизод приключений "Венецианского авантюриста" переведён на все европейские языки.
Казанова пытается оставить след в промышленности и торговли, с его то пристрастиями, азартом и рискованностью, конечно, ничего не получилось. Многие итальянские правители стали с трудом принимать Казанову. Через Пруссию Джакомо Казанова направился в Россию. В России о нём наслышаны и ждут с нетерпением. В этот период жизни Казанова играет для себя и окружающих роль Великого мистика и обладателя знаниями тайных наук. Судьба, казалось бы, с интересом наблюдавшая за жизнью Джакомо в России, начинает терять к нему интерес. А уж после дуэли в Польше и вовсе начинает отворачиваться от наскучившего своими повторениями авантюриста. Похоже, на России Джакомо зубки-то обломал. Граф Броницкий стал той точкой заката жизни венецианца Джакомо Джироламо Казановы. Потом будут постыдные изгнания из Вены, Парижа, в Испании вообще попадает в тюрьму. Дальше скитания по Италии, всё в таком же бурном темпе, но уже без светских салонов и аристократического лоска. В Париже, куда он снова вернулся, была уже не жизнь, а выживание без каких-либо средств. В Богемии, попав в поместье графа Вальдштейна, стал незаметным библиотекарем в библиотеке графа. В этом поместье он и принял свою смерть 4 июня 1798 года.
Казанова оставил после себя 42 труда по изящной словесности, истории и математике. Из трудов Казановы, дошедших до читателей, было только семь. Казанова оставил главный свой труд — мемуары, вызывающий большой интерес и трепет. Мемуары заставляют удивляться уже только одним количеством страниц - 3 500 в десяти томах. Многие жаловались, что узнавали себя в работах Казановы. Мемуары были изданы в 20-е годы 19 века.
По словам принца де Линь, хорошо знавшего Казанову и, написавшего о нем интересные воспоминания, знаменитый авантюрист мог бы считаться красавцем, если бы «не подгадила» физиономия. "Он был высок, статен, сложен Геркулесом. Но лицо его отличалось почти африканской смуглостью. Глаза он имел живые, блестящие, но какие-то тревожные, настороженные; эти глаза словно караулили грозящее оскорбление и гораздо более способны были выразить гнев и свирепость, нежели веселье и доброту. Казанова сам редко смеялся, но умел заставить других хохотать до упаду. Его манера рассказывать напоминала Арлекина и Фигаро; от этого его беседа всегда была интересна. Когда этот человек с уверенностью утверждал, что он знает или умеет делать то или другое, на поверку всегда оказывалось, что этого именно он как раз не знает и не умеет. Он писал комедии, но в них не было ничего комического; он писал философские рассуждения, но философия в них отсутствовала. А между тем в других его произведениях он блещет и новизною взглядов, и юмором, и глубиною. Он хорошо знал классиков, но вечные цитаты из Гомера и Горация набивали оскомину его слушателю и читателю. По характеру он человек чувствительный, способный питать признательность; но чуть что было не по нему — он становился и строптивым, и брюзгливым, и злым. Он верил только в наименее достойное веры и, в сущности, был полон суеверий. Он был жаден, ему всего хотелось, но в то же время он умел и обойтись без чего угодно.".
Женщины были его господствующею слабостью, и ничто так не раздражало и не подавляло его, как неуспешная интрига. Любовный и гастрономический аппетиты у него почти одинаковы. Казанова был довольно бесцеремонный стяжатель, но его нельзя было упрекнуть в эгоистической скупости; он охотно осчастливливал всех окружающих, проявляя к ним много великодушия и щедрости. Нельзя также отказать ему в деликатности чувств, в развитом чувстве чести, в мужестве. Пока этому человеку не противоречили, с ним можно было жить; не следовало забывать, что его щепетильное самолюбие вечно было настороже. Его пылкое воображение, живость уроженца Юга, его вечные скитания, поразительное разнообразие его карьер, твердость в бедствиях, — все это вместе создало из Казановы редкую личность, в высшей степени поучительную для наблюдателя. Два этих мнения лишь укрепили феномен и загадку Казановы ещё больше.
