«Свадьба Фигаро» традиционно считается оперой для молодых – не случайно ее так любят ставить во всевозможных студиях, учебных заведениях и «институтах повышения квалификации» при оперных театрах – для тренировки молодых вокалистов. Не стал в этом плане исключением и Большой театр, вновь обратившийся к этому произведению в учебных целях. Но кажущаяся простота Моцарта здесь весьма ненадёжна: за простотой мелодией и отсутствием экстремальной эквилибристики кроются сложности совсем другого рода – стилевые, артистические, сложности настоящей музыкально-певческой выразительности. Молодёжи именно этого зачастую и не хватает – за юность им это прощают, но уж если петь «Свадьбу Фигаро» по-настоящему, то здесь требуется мастерство ничуть не меньшее, чем в иных, более голосоломных произведениях того же автора, да и других композиторов.
Моцарт, увы, никогда не был «композитором номер один» в Большом, поэтому регулярное обращение к его операм в последние годы – это и «Флейта», и «Дон-Жуан», и намеченная на май премьера «Так поступают все» - явление, в общем-то, отрадное. «Свадьба Фигаро» последний раз появлялась в репертуаре театра в середине 1990-х и продержалась в нём не очень долго – до конца десятилетия, а до того ставилась аж в середине 1950-х (правда тот спектакль был долгожителем, дотянул до 1970-х). Моцарт хорошо воспитывает голоса, учит дисциплине и собранности, он, безусловно, полезен певцам. Но не только терапевтическими достоинствами обладают его оперы, и прежде всего, «Свадьба Фигаро»: кроме всего прочего, это – превосходная музыка и превосходный театр, настоящая комедия – тонкая, яркая, умная.
Единичное обращение к «Свадьбе Фигаро» в середине января назвали концертно-сценической версией, хотя нельзя вполне согласиться с таким определением. Вообще, критерии «концертности» того или иного исполнения сейчас весьма размыты, похоже, строго концертным можно назвать лишь исполнение, где оркестр сидит на сцене, а певцы в концертных платьях статично располагаются на авансцене, поют по нотам и пренебрегают какими бы то ни было элементами режиссуры. Все прочие эксперименты можно уже по праву считать вариантами «семи-стейдж» - когда певцы одеты в нетривиальные костюмы, когда выстроены взаимоотношения между их персонажами, когда есть минимальный реквизит и сценическое оформление. Почему иные спектакли, в которых наличествуют «два стула, три стола» на сцене мы считает полноценными театральными премьерами, а пусть простенькую, но явно постановку с режиссёрскими задачами относим к концертным вариантам? Не вполне понятно.
По всем признакам «Свадьба Фигаро» в нынешнем Большом – театральный продукт. Да, весьма бюджетный, не базирующийся ни на какой особой концепции, простенький и где-то даже дидактический, но всё же – именно спектакль. Режиссёр Дмитрий Белянушкин очень внимательно подходит к работе с артистом, и пусть всё действие преимущественно развивается «в линейку» на авансцене, у каждого поставлены и решены свои индивидуально-игровые задачи, отчего образы получаются совсем не трафаретными. Скромное сценическое оформление ограничивается девятью маленькими ширмами, за которыми то скрываются герои, то появляются перед публикой из-за них, а также задником, украшенным ничем не обязывающей видеографикой, отдалённо напоминающей о галантном веке рококо. Концертные платья солистов не случайны – простолюдины в белых рубахах (Фигаро, садовник Антонио), аристократы – в пиджаках и при галстуках, красивые наряды дам (также социально дифференцированные) – всё это добавляет смысла и цельности, законченности в театральное представление.
Оперу сильно сократили, выбросили почти все речитативы (оставили только те ключевые, без которых логика развития действия уж совсем утрачивается), хоры, в основном давая возможность молодым солистам вокализировать, отрабатывать ударные сольные и ансамблевые номера. Конечно, в таком виде она очень сильно смахивала на школьное мероприятие, от нее здорово веяло ученичеством, при том, что в целом все участники весьма недурно справлялись с вокальными задачами моцартовского стиля.
Наименее убедительны ожидаемо оказались те, кто имеет минимальный сценический опыт. Прежде всего это Ангелина Никитченко – красавица-Гарфиня, но очень зажатая, с не всегда устойчивым звуковедением и пока мало подходящая по своим вокальным кондициям для этой роли. Возможно, в будущем – это да, Графиня, партия на вырост, но пока – только эскиз, при том не всегда умелый. Именно к её исполнению относились рассуждения о спорности причисления «Свадьбы Фигаро» к «ученическим» операм в начале статьи.
Напротив, наиболее актёрски органичными оказались Алина Яровая (Сюзанна) и Александр Миминошвили (Фигаро), при этом оба порадовали и хорошим пением, пониманием задач моцартовской партитуры. Очень приятно было слушать и Константина Шушакова (Граф) – его культурный баритон прекрасно лёг на партию сановного плута. Но, пожалуй, самой яркой звёздочкой вокального каста оказалась звонкоголосая Нина Минасян в крошечной партии Барбарины с ее единственной незатейливой арией: обычно исполнительницу этой партии и вовсе забывают отметить в рецензиях, но Минасян забыть никак невозможно, поскольку спела свою героиню она на отлично.
Интерпретировать Моцарта, проработать его с габтовской молодежью доверили англичанину Уильяму Лейси. Ничего, кроме искреннего одобрения эта работа вызвать не может: Моцарт был аккуратным, точным, но в то же время не пресным, весьма увлекательным, запоминающимся. Это можно было почувствовать с первых тактов увертюры – музыка захватывала и убеждала, даже эта, заигранная буквально до дыр увертюра к «Свадьбе Фигаро»!
Жаль, что данная «Свадьба» - только разовый проект. Совершенно необходимо, чтобы эта опера вернулась в основной репертуар Большого и не только как ученический экзерсиз, но как полноценная премьера, где бы молодые могли себя проявить, раскрыться уже по-настоящему, может быть даже на большой Исторической сцене театра.
2 февраля 2014 г., "Новости оперы"
