По крайней мере в двух судебных процессах на Украине мне бросилась в глаза одна и та же проблема, которая, кажется, передо мною мелькала и в России, но уже достаточно давно.
Время от времени в речи юристов встречается довольно специфическое именно для юристов словосочетание «заверенный (ая, ое) надлежащим образом». Дело, конечно, не в специфической лексике, которой пользуются юристы. Скажем, когда начинаешь слушать какие-нибудь экспертные заключения филологов или врачей, то так и хочется поинтересоваться: «Слушайте, а Вы так и дома разговариваете?» Дело не в лексике, не в терминологии. Дело, строго говоря, в понимании того, что находится за тем или иным термином. В конечном итоге, классика юриспруденции состоит как раз в том, чтобы рассуждать не о словах и словоформах, не о синтаксисе и стилистике, — для предметов сих есть иные специальности, — а исключительно и только о правовых смыслах. А в таком вот случае не лепо ли было бы в точности понимать в каждом случае что именно следует в виду под этим самым «заверенный (ая, ое) надлежащим образом»?
Для того, чтобы не пытаться объять необъятное, я приведу как раз те два примера, которые я встретил в последний раз именно на Украине, и ещё один, с которым давненько встретился в России.
Первый случай. Одна женщина, узнав, что ей начислены денежные средства в связи с её увольнением с предприятия, где она работала: неполученная заработная плата, отпускные, направила в это предприятие заявление, в котором она просила перечислить названные деньги на принадлежащий ей счёт в банке. Это заявление она подписала. Это заявление было получено руководством предприятия, чего оно никак не отрицает. Однако деньги-то переведены не были. Почему? Вот тут интересно: руководитель этого предприятия объяснил это следующим образом:
— Дело в том, что у нас возникло сомнение, что это заявление было подписано ею, ведь оно же не было заверено надлежащим образом.
На вопрос относительно того, каким же образом, по его мнению должна была быть заверена подпись этой женщины, entre nous, работавшей, между прочим, главным бухгалтером того предприятия, руководитель уверенно заявил:
— Нотариально.
Второй случай. В одном из судебных актов, в остальном, впрочем, совершенно правильном, а потому не могущим быть отменённым, судья взялась рассуждать о поданном в качестве доказательстве копии решении третейского суда. Решение это было вынесено постоянно действующим третейским судом. Вне особой связи с делом судья указала, что к заявлению об оспаривании решения третейского суда необходимо прилагать само указанное решение, которое должно быть «заверено надлежащим образом.». Поскольку речь идёт об украинской судье и третейский суд находился именно на Украине, то она, естественно, ссылалась на законодательство Украины о третейских судах.
Между тем, в статье 46 Закона Украины «О третейских судах» написано буквально следующее:
Решение постоянно действующего третейского суда скрепляется подписью руководителя и круглой печатью юридического лица — учредителя этого третейского суда. Подписи третейских судей третейского суда для разрешения конкретного спора на решении третейского суда удостоверяются нотариально.
Из указанного текста судья сделала, между прочим, вывод, что при подаче заявления об оспаривании решения третейского суда, к нему необходимо прикладывать копию решения, «заверенную надлежащим образом», а последнее, по мнению этой судьи означало, что копия должна была быть заверена руководителем предприятия, при котором находится третейский суд, разумеется с приложением печати этого предприятия, в случае же суда ad hoc — нотариусом; иначе, как писал М. Успенский, «не поимеет силы».
Для чего такое написала судья в том определении — не имею никакого представления, тем более, что, во-первых, законодательство Украины вообще не требует прилагать к названному заявлению какие-либо копии, а во-вторых, от указанного периода в мотивировочной части судебного акта не зависело решительно ничего. Из последнего я делаю вывод, что для судьи такое понимание «заверения надлежащим образом» есть именно общее место, обыкновение, а себя она, вполне ошибочно, кстати, рассматривает как вышестоящую для третейского суда инстанцию.
Наконец, третий случай, бывший давно и в России. Он также касается обращения в суд, и тоже касается решения третейского суда. Но в данном случае в арбитражный суд обратился за получением исполнительного листа на принудительное исполнение третейского суда взыскатель. В соответствии с законодательством Российской Федерации, он приложил к своему заявлению копию решения постоянно действующего третейского суда, заверенную председателем этого суда, который в деле также был единоличным судьёй. Так вот, судья арбитражного суда вынесла определение об оставлении заявления без движения, потребовав в качестве устранения недостатка, приложить копию решения, на котором бы подпись председателя была бы «заверена надлежащим образом.». Но вот в том случае судья попыталась раскрыть значение термина, логически обосновав такое раскрытие. Она указала, что поскольку нотариальное удостоверение копии документа есть в России именно надлежащее удостоверение такового, то… прошу следить за логикой! … под термином «надлежаще заверенная копия» следует понимать именно копию заверенную нотариально.
С нескрываемым ехидством, я лично, когда писал жалобу на такое определение арбитражного судьи, я развил продемонстрированную мысль судьи и далее, указав, что в любом случае последняя из заверительных подписей, в данном случае — нотариуса — сама по себе останется незаверенной, если только её не возьмётся заверить тот, чью подпись заверил сам нотариус. Но в последнем случае, как я указал, будет иметь место не «надлежащее заверение», а заверение «вкругулежащее». Отмечу, что судья-докладчик, читая это рассуждение радостно хихикнула.
Так в чём же ошибки во всех трёх представлениях о содержании термина?
— Ошибки состоят в элементарной логической путанице.
Да, разумеется, если копия чего-либо заверена нотариально, то такая копия считается именно «заверенной надлежащим образом».
Однако,
если перед нами неяловая корова,
то она может давать молоко,
что никак не означает, что любое молоко имеет происхождение исключительно от неяловой коровы, не так ли? Ведь молоко вообще дают и козы, и кобылы, и овцы и вообще все млекопитающие, а кроме всего прочего, молоко может быть и неживотного происхождения, например, соевое.
И
если Петя — отличник,
то из этого никак не следует, что Оля лишена той же благодати.
(именно так и растолковывалось в апелляционной инстанции, все очень веселились особенно по поводу яловости коров!)
Иными словами: перед нами простая логическая ошибка, когда достаточное принимается за необходимое. Нотариальное заверение — достаточно для того, чтобы считаться «надлежащим», но вот нельзя сказать, что оно является именно необходимым условием, то есть таким, при невыполнении которого вывод должен быть отрицательным. А ведь, между прочим, всякий юрист, кажется, на первом уже курсе чуть ли не год напролёт изучает именно логику.
(Что, правда, иной раз уже после окончания университета ему никак не препятствует просто предать свою учёбу, указывая, например, в судебных актах, что нарушение логики судом не является основанием для отмены соответствующего судебного акта)
Теперь вернёмся к конкретным случаям.
В первом случае, разумеется, никакой необходимости в заверении подписи не было вообще. В любом случае в гражданско-правовых отношениях имеется презумпция добросовестности и разумности, и никакие сомнения должника не могут являться основанием для отказа в исполнении им его обязательства перед кредитором. Во всяком случае бремя устранения таких сомнений лежит заведомо на должнике. Кредитор имеет именно права, а должник — обязанность.
Во втором случае, как уже пояснялось, наличие или отсутствие копии третейского решения вообще не играет никакой роли, ни в рассматриваемом процессе, ни в каких-либо других на территории Украины. Хотя бы уже затем, что в соответствии с законодательством Украины, в отличие от аналогичного законодательства России, судья самостоятельно при начале указанного производства во всех случаях обязан истребовать дело из постоянно действующего третейского суда (А вот откуда он будет истребовать дело суда ad hoc, если иметь в виду, что в законодательстве Украины отсутствует правило о том, что производство суда ad hoc сдаётся на хранение в компетентный суд по месту вынесения решения, как это предусмотрено в федеральном законодательстве России, для меня лично — загадка). Мало того, если третье лицо, не бывшее участником разбирательства в третейском суде, о правах или обязанностях которого такой третейский суд вынес решение, вдруг возжелает обратиться в постоянно действующий третейский суд за получением заверения у юридического лица, при котором создан такой третейский суд, то это самое юридическое лицо, не будучи связанным никакими решительно обязанностями или обязательствами удостоверять именно копии (на что, кстати говоря, у него и по закону права не просматривается), вполне может такому третьему лицу просто отказать. Надо же всё-таки обращать внимание на то, что в законодательстве Украины говорится не о заверении каких-либо копий, а исключительно о заверении подписей на самом решении. Тогда получится, если следовать логике судьи, что право на обращение в суд у названного третьего лица, находится в прямой зависимости от простого произвола руководителя юридического лица, при котором действует третейский суд.
В третьем случае дело обстояло, конечно, совсем уж бессмысленно, поскольку копия решения, подписанного председателем третейского суда как единоличным судьёй, ничем юридически не отличается от подлинного экземпляра того же самого решения. Просто на бумаге будет красоваться две подписи одного и того же человека: одна — в виде ксерокопированного изображения, другая — в виде чернильного.
А дело всё, как представляется, извините, в элементарной лени законодателя, который использовав канцелярски-солидно звучащий термин, не потрудился раскрыть его содержания. Или вообще расплодил сущности сверх необходимого, вводя такую вот пустую терминологию (нечто вроде греко-славянского деперсонифицирующего до омертвления словосочетания «физическое лицо» вместо внятного и простого: «человек»).
Однако не стоит забывать, что при любом истолковании термина следует применять несколько презумпций и принципов, если речь идёт о действиях частных, не властных лиц.
Первая презумпция состоит в том, что тот, кто предоставляет документ, действует добросовестно.
Вторая презумпция состоит в том, любые дополнительные требования, предъявляемые к лицу, должны быть необходимо разумны. Иначе и впрямь придётся требовать, например, чтобы и подпись нотариуса была бы, скажем, заверена чиновником из министерства юстиции, а подпись последнего его руководителем, в то время как подпись руководителя… и так далее, пока дело не кончится тем, чью подпись заверяют.
А принцип состоит в том, чтобы все субъективные права, пока прямо они не ограничены, в том числе и право на представление каких-либо документов и волеизъявлений, толковать максимально широко, а властные правомочия — максимально узко, пока они прямо не расширены. В этом случае получается, что тогда, когда нельзя прямо истолковать рассматриваемый термин «надлежащее удостоверение» именно необходимым образом, то вообще любое заверение надобно и предполагать «надлежащим».
Вот тогда взаимоотношения и примут тот самый «надлежащий образ».
