1945 год
Люба блаженно прикрыла глаза, склонив голову на плечо Степана. В такие редкие минуты тишины она старалась не думать о том, что кругом война, взрываются снаряды и в воздухе витает запах пороха. В такие минуты она думала о другом: о счастье, которое неизбежно ее настигнет. Да что уж говорить - вот оно, счастье, сжимает ее в своих крепких объятиях.
Они гнали немца все дальше и дальше от своих границ, и вот уже в воздухе пахло победой. Оставалось лишь немного поднажать...
Люба познакомилась со Степкой три месяца назад, когда ее перевели к ним в батальон. Прошедшая всю войну медсестрой, получив три несложных ранения, она всегда бросалась "грудью на амбразуру", казалось, не ведая страха. Ее дома никто не ждал - матери не стало когда ей исполнилось шесть лет, отец женился на Евдокии, а в 1939 году помер от легочной болезни. И если при жизни отца мачеха еще хоть как-то делала вид, будто ей интересна судьба и жизнь падчерицы, то после его смерти Евдокия словно с цепи сорвалась.
В 1940 году Люба поступила в медучилище. Комнату в общежитии ей не дали, так как у нее была городская прописка. И она старалась просиживать в библиотеке как можно больше времени, чтобы не слышать сварливые речи Евдокии и хвальбы в сторону ее дочери Марии.
В 1941 году, едва справив восемнадцатилетие, в ноябре месяце Люба записалась на фронт и отправилась медсестрой в полевой госпиталь. Где ее только судьба не испытывала, а в марте 1945 года ее отправили в Польшу, там она и познакомилась со Степаном.
Всегда включавшая голову и будучи благоразумной девушкой, Люба вдруг влюбилась. Впервые в своей жизни она почувствовала в своем сердце огромную любовь к этому высокому и статному лейтенанту с открытой душой и большими синими глазами, обрамленными длинными ресницами. Он сразу прозвал ее Любушкой-голубушкой, и то, как он это говорил, завораживало ее. В апреле месяце, когда он сидел у реки, Люба подошла к нему и села рядышком.
- Степан Ильич, позвольте рядом с вами побыть.
- Отчего же не позволить...Садись. Смотри, какая луна огромная. А ночь какая тихая, давно такого не было...
- Да, луна прекрасна. Слышите, тихие всплески воды? Это мальки.
- Или лягушки, - рассмеялся Степан. - Любушка, а ты из какого города будешь?
- Я из Пензы. В медицинском училась.
- Надо же, земляки!- обрадовался он. - А я преподавал в педагогическом.
- Вы, такой молодой, и преподавал? -восхитилась Люба.
- Не такой уж я и молодой, мне ведь уже тридцать восемь лет на днях стукнуло...
- Вот я и говорю - вы еще молоды.
- А сколько тебе лет?- спросил он.
- 21 год, у меня в ноябре день рождения.
- Какая молоденькая, - покачал головой Степан. - И что же тебя понесло-то сюда? Небось, добровольцем пришла? Почему дома не осталась?
- Да, так и есть - печально ответила Люба. - А что дома? Дома я никому не нужна, никто меня не ждет. Ни мачеха, ни ее дочь Мария, которая должно быть уже школу окончила. Матери нет, отца тоже нет...
- А любимый человек?
- Такого тоже на свете не существует, - произнесла Люба и покраснела, глядя на Степана. Он уловил ее взгляд и все понял, но лишь отвернулся.
С того вечера Люба все время выглядывала Степана в минуты затишья, старалась сесть рядышком, лишь бы быть вместе, вдыхать его запах и мечтать, мечтать, мечтать...
В начале мая, когда они переправлялись через реку и сделали привал, Степан вечером пошел к воде. Они привыкли за эти годы к прохладной воде и он, скинув с себя одежду, с фырканьем вошел в реку и стал мыться. Люба последовала его примеру. Сердце замирало от прохлады, но уже буквально через минуту тело привыкло. Подплыв к Степану, она будто невзначай его задела, а он, увидев как мокрая сорочка облепила ее, смутился.
Люба все поняла, неспеша вышла она из воды, и повернулась к нему, будто не понимая, что мокрая одежда просвечивает...
Она добилась своего, в тот же вечер, едва многие уснули, Степан позвал ее прогуляться. Молча, ни слова не говоря, он обхватил ее руками и поцеловал...
***
Люба буквально пропала, она окунулась в эту любовь с головой и чувствовала себя счастливой. Одно беспокоило ее - на все вопросы о будущем он отвечал уклончиво. Но она старалась не настаивать. Никуда он от нее не денется, живут в одном городе, значит и возвращаться вместе будут, коли живы останутся. А как иначе? Уже почти конец, и все это понимали.
И вот в конце апреля, лежа на его плече, Люба вновь стала мечтать о будущем, как вдруг уловила взглядом, что из кармана его гимнастерки, которая валялась рядышком с ними, почти выпала фотография.
- А чей это снимок? - спросила она, взяв его в руки.
Степан не успел перехватить, Люба уже развернула его обратной стороной.
"Любимый наш муж и отец, мы очень ждем тебя".
Внутри будто ледяная стужа стала застывать, развернув снимок лицевой стороной, Люба увидела, что на нем запечатлена молодая красивая женщина и мальчик лет трех.
- Зачем ты взяла это без спросу? - нахмурился Степан.
- Прости... Просто фотография выпала и я... Мне стало любопытно. Это что, и правда твоя семья?
- Да, это моя жена Оксана и сын Никита, - рассерженно он выхватил снимок и, сложив его в карман, накинул гимнастерку.
- А я тогда кто для тебя? - вскочив на ноги, Люба яростно взглянула на него. - Она жена в тылу, а я походно-полевая, так? Почему ты ничего мне не сказал сразу? Зачем надо было утаивать? Ничего бы этого не было! - размазывая слезы по щекам, всхлипывала она.
- Любушка, голубушка моя, давай поговорим, не кричи так, все услышат. Тише!
- Тише? Ты говоришь мне, чтобы я вела себя тише? Как ты, да? Ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя!- подскочив к нему, она размахнулась и ударила его, оставив хорошую отметину на щеке.
Она не знала как вела бы себя с ним, но уже на следующий день ее ранило в руку и Любу отправили в госпиталь. А оттуда она уже вернулась домой, так как Германия подписала капитуляцию и командир издал указ о ее демобилизации... О Степане она даже узнавать ничего не стала.
Продолжение
