Продолжение статьи "Как и где в USА учат "на лейтенантов" и не только"
Коротко об академии «West Point»
Советских (российских) курсантов в Вест-Пойнте нет и отродясь не было. Таких, чтоб учились в Вест-Пойнте все четыре года. (Краткие курсы не в счет) Почему их здесь нет?
Ну, во-первых, не такие уж с американцами мы соратники, чтоб наши парни учились в главном ВВУЗе Сухопутных войск США. Нужно признаться, что и американцы в наших военных училищах и академиях никогда не учились. Приезжали, знакомились, общались на уровне, типа: «Я Джон! А я Петя» – и все. Так уж сложилось.
А есть еще и во-вторых… Представьте, ну даже если отучится в Вест-Пойнте наш Петя или Ваня, что нам потом с ним делать? Отправить его служить в дикое Забайкалье? Или на Кавказ? Он загнется там после этих замков, газонов и парков. Можно его в какое-то другое, наше, российское училище отдать доучиваться? Но на нем клеймо «Вест-Пойнт» так и будет чернеть. Наши кадровики и офицеры-особисты будут всю службу гадать – что ему там за четыре года с мозгами сделали, в Вест-Пойнте? Да, есть еще вариант применения нашего выпускника – в ГРУ определить, на американское направление. Но! Этот наш Петя или Ваня уже будет засвечен в ЦРУ, ФБР и в РУМО (Разведывательное управление Министерства обороны США) вдоль и поперек! Тайного агента из нашего парня уже не получится. Как ему после такой учебы форму допуска к секретам оформлять? Короче. Из-за всего этого наших в Вест-Пойнте нет.
[Александр Сладков, военный корреспондент]
******
Это оцифрованная версия статьи из печатного архива New York Times, опубликованной до начала онлайн-публикации в 1996 году. Чтобы сохранить эти статьи в том виде, в каком они появились изначально, Times не изменяет их, не редактирует и не обновляет.
Хотя Вест-Пойнт планирует обмен курсантами с одной из военных академий в Советском Союзе, сообщили сегодня армейские офицеры.
Подобно тому, как представители старших офицеров двух армий СССР и США встречались друг с другом, так и курсанты пытались наладить диалог, чтобы понять друг друга и, тем самым, снизить риск ошибки, из-за которой может начаться война.
По словам офицеров, сначала в обменах примут участие от 10 до 12 курсантов сроком примерно на две недели. От участников потребуется знание языка другой страны на разговорном уровне.
Каждая делегация будет посещать занятия в академии другой, но детали еще предстоит проработать. В конечном итоге обмен может быть продлен до полного срока. Сегодня Вест-Пойнт осуществляет программы обмена примерно с 30 другими странами, а также с Военно-морской академией и академией ВВС CША.
Два года назад советскому астронавту генерал-майору Владимиру Джанибекову было отказано в выступлении в Вест-Пойнте по инициативе советской стороны. Приглашение поэту Евгению Евтушенко выступить в Вест-Пойнте было отозвано по распоряжению Пентагона.
Армейские офицеры сказали, что план обмена курсантами был одобрен Советом национальной безопасности, Государственным департаментом и Министерством обороны при президенте Рейгане и что детали в настоящее время прорабатываются штабом армии. Затем их план будет направлен через Государственный департамент в посольство Соединенных Штатов в Москве, где детали будут проработаны с советскими официальными лицами.
За последние 15 месяцев высшие советские военные побывали в Америке, а министры обороны двух стран встретились в Швейцарии. Фрэнк Карлуччи, тогдашний министр обороны, побывал в Советском Союзе. Председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Дж. Уильям Кроу-младший планирует посетить Советский Союз следующим летом.
Отправка курсантов Вест-Пойнта в Советский Союз, которую офицеры надеются начать следующей осенью, является результатом визита в Вест-Пойнт в июле заместителя командующего советскими сухопутными войсками генерал-полковника Дмитрия Гринкевича. Он предложил обмен адмиралу Артуру Брауну, в то время заместителю комитета начальников штабов армии. Какую Советскую академию выбрать? Дипломаты будут вести переговоры о том, какую советскую академию будут посещать американские курсанты, поскольку генерал Гринкевич не уточнил, какую именно. В декабре 1987 года на встрече на высшем уровне в Вашингтоне адмирал Кроу пригласил маршала Дмитрия Язова в Пентагон, где адмирал представил его другим членам Объединенного комитета начальников штабов. В марте 1988 года г-н Карлуччи и министр обороны Дмитрий Язов встретились в Берне.
Затем, в июле прошлого года в Соединенные Штаты прибыл маршал Ахромеев с более длительным визитом. Он встретился с Объединенным комитетом начальников штабов в Вашингтоне и в сопровождении адмирала Кроу побывал на американских военно-морских и сухопутных учениях.
После обеда с несколькими кадетами в Вест-Пойнте, которые сносно говорили по-русски, генерал Гринкевич сделал предложение генералу Брауну и командиру Вест-Пойнта генерал-лейтенанту Дэйву Р. Палмеру о том, чтобы американские и советские курсанты обменивались визитами. [Ричард Халлоран, специально для "Нью-Йорк таймс" 3 февраля 1989]
******
Стоимость обучения в академии.
Общая цена – сто пятьдесят тысяч долларов. (1 200 000 рублей). Четыре года учишься и получаешь диплом бакалавра. Да, граждане США учатся в Вест-Пойнте бесплатно. Да, курсанты получают стипендию – семьсот шестьдесят пять долларов в месяц. И расходы предусмотрены: книги купи, тетради купи, стирку-парикмахерскую оплати. Да и форму, если что потерял или износил, – приобрети за деньги.
С чем ходят на занятия.
Тут у каждого курсанта за спиной черный рюкзак, в нем тетради, ручки, карандаши. Российские курсанты все свои причиндалы носят в офицерских кожаных сумках.
Про воинское приветствие.
А еще я здесь увидел, как (О УЖАС!!!) курсанты отдают честь без головных уборов. У меня аж голова закружилась, когда идущий нам навстречу американский курсант, приветствуя нашего майора, приложил ладонь к своему черепу. Я глазам своим не поверил! У нас давно бы такого «салютующего» смешали с отходной субстанцией! Я представляю, как первый же попавшийся ему российский офицер или сержант заорал бы: «Руку к пустой голове не прикладывают!!!» А здесь вот вам, пожалуйста. Прикладывают, да еще как! Да что там! Они и в гражданке воинское приветствие осуществляют! Идет вон товарищ в трусах и майке. Ну хорошо, в шортах и футболке, увидел старшего – раз ладонь к голове! Ну и нравы у них…
Как наказывают курсантов.
В отличие от объявлении нарядов в наших военных училищах, у них в академии за любую оплошность курсанту начисляют так называемые часы. Опоздал в строй – получай пять часов. Опоздал на занятия – снова пятерочку. Наступает выходной – и ты вместо увольнения в город идешь получаешь винтовку старую американскую «М-14», кладешь ее на плечо и вышагиваешь на плацу пять часов. Если у тебя большая задолженность, в следующие выходные опять на плац. Наказывают за нарушение формы одежды, наказывают «плебеев» (первокурсников) за неформальные отношения со старшекурсниками. Много у чему можно придраться и у нас, и у них.
Про курсантскую столовую. Построение перед обедом. Общее всей академии.
Курсанты после занятий заходят в казармы и возвращаются уже без пакетов и рюкзаков. Народу собирается все больше и больше. Без громких команд люди сбиваются в большие группы. Ждут. Сто человек, двести, триста, тысяча, две… Массивные деревянные ворота, ведущие внутрь курсантской столовой, уже распахнуты. Наконец все строятся, как я понял, поротно. Там-сям, не в одну линию. У каждой роты свои курсанты со шпагами и свой флаг. Маленький, размером больше напоминающий хоругвь, нежели знамя. Полотнища флагов все одинаковые – вверху полоса грязно-желтая, внизу светло-коричневая. В центре – номер подразделения.
У каждой роты стоит офицер в черном берете. Естественно, он стоит, заложив руки за спину. Это международная стойка. Человек, стоящий или расхаживающий, заложив руки за спину, как бы дает понять: «Ребята, я сейчас вынужденно спокоен. При первой же возможности я вам дам про… прокашляться!» Перед строем каждой роты появляется курсант со шпагой. Он выхватывает ее из кольца на ремне и тыкает острием в небо. Разворачивается спиной к строю. Стоящие в строю курсанты тем временем принимают стойку, которая в нашей армии называется «атлетической» – ноги на ширине плеч и руки, опять же, за спину. Мы так стоим только на спортивных занятиях, ожидая в строю своего выхода к брусьям или к перекладине. Ну, что-то типа:
– Курсант Сладков!
– Я!
– К снаряду!
– Есть!
Ну и, допустим, я, получив эту команду, естественно, выхожу из строя, повисаю на перекладине и начинаю творить гимнастические чудеса. Здесь же, в Вест-Пойнте, курсанты, застыв в такой позе, ждут команды идти на обед.
Итак, американские курсантские роты замерли. На поляну по-деловому выходит оркестрик. Три трубы и два барабана. У нас бы, я уверен, при таком стечении военнослужащих обязательно присутствовал бы целый полковой коллектив.
С флейтами, тубами, альтами и еще черт знает с чем. Рядом с американскими музыкантами строится еще одна группа курсантов со шпагами. По команде они вытягивают клинки и прижимают их лезвиями, острием вверх, к плечу, а эфесами к поясу. Потом вдруг поднимают левые руки в белых перчатках с выставленными ладонями, выставляют указательные пальцы и мизинцы, а средние и безымянные загибают и хором мычат. Улыбаясь при этом. Ну кукольный театр, ей-богу! И вся огромная камуфляжная аудитория отвечает им невпопад, воя и улюлюкая. Три-четыре секунды – и все успокаиваются. Бьет большой барабан, трещит дробь малого барабана. Шпажная группа строем уходит к общей пятнистой массе. Вся курсантская аудитория вновь оживает. Она, к моему большому удивлению, по-утиному крякает! Мяукает! И тут же звучат, сливаясь в общий гул, сотни команд. Некоторые строи разваливаются, образуя толпу, аплодируют и кричат. Вот это концерт… Вступают трубы, и под традиционный марш армии США академия, ротными колоннами, марширует ко входу в столовую. Люди опять замирают в строю, по команде стягивают головные уборы, толпой поднимаются по серым мраморным ступеням и заходят в ворота столовой. Марш все гремит. У нас в российских военных училищах вот таких больших предобеденных построений не производится. Случается общий развод на учебу, по понедельникам. А еще начальство иногда затевает общеучилищные вечерние поверки. Это когда все-все строятся и почти ночью, на улице, при свете ручных фонариков командиры сверяют наличие людей со списками подразделений. И знаете, когда такие дела происходят? По праздникам. Офицерам за столом надо сидеть, а они на плацу «Я» кричат. Традиция у нас такая армейская. А потом, после поверки, вечер, ночь, какое уж тут застолье…
Вслед за четырьмя тысячами курсантов Вест-Пойнта мы заходим в столовую. В «Месс-холл», как здесь ее называют. Это гигантское помещение, размером напоминающее заводской цех для производства линкоров и крейсеров. Громадный корабль академического общепита, пространство со сходящимися в центре тремя огромными залами. И все это пространство уставлено рядами столов. Покрытые белыми скатертями, столы заняты обедающими курсантами. Стены до уровня второго этажа отделаны панелями из коричневого, покрытого лаком дерева. Лак мутный, неблестящий. Выше этой отделки светятся большие окна, закрытые коваными решетками. Потолок тоже отделан деревом. Несмотря на солнечный день, огромные люстры горят. На одной из стен, во всю ее площадь, пестреет картина с изображением знамен, военных в мундирах конца девятнадцатого века и с выделяющимся на общем фоне рыцарем-всадником с мечом и щитом. Какой-то батальный сюрреализм.
Под потолком центрального зала, вдоль окон, водружены знамена. Вероятно, тех самых дивизий, бригад и полков, в которых предстоит этим курсантам служить. В общем… Сплошная фундаментальность. Видно, что здесь не делают капитальные ремонты при первой возможности со сменой мебели и окон и напольной плитки. Здесь не ремонтируют, а реставрируют. Все в рамках вековых традиций. И это меня впечатляет. Курсанты сидят не на лавках и табуретах, а на вполне себе приличных, гражданских деревянных стульях. Обеденная сервировка богатая. На каждом столе я вижу целый лес бутылочек с соусами. Тарелки, хлебницы, приборы. И возле каждого курсанта – большой поднос из толстой фольги. На подносе – упакованные блюда индивидуального рациона питания. И рацион этот внешним видом напоминает паек, предоставляемый пассажирам в полете солидной авиационной компанией. На таких же блестящих подносах покоятся рыба, зеленая стручковая фасоль, рис с мясом, овощное рагу и так далее. В центре каждого стола стоит большой кофейник с крышкой. Там то ли чай, то ли компот, то ли действительно кофе.
Меж столами снуют официанты. Они переносят какие-то коробки, катают по залу тележки. Стоп! Стоп-стоп… Вот вам и особенность… Официанты все темнокожие. А курсанты… Все-все-все белые. Так, подождите… Вон один афроамериканец. Дальше еще один. Всего пару на две тысячи учащихся. И то скорее всего это ребята из Африки. Дискриминация? Ну не знаю… Офицеров-то темнокожих я видел. Это вам факт, а вы уже сами определяйтесь, как его понять и оценить.
Ходить меж рядами с камерой, как это бывает у нас в курсантских столовых, нам не позволили. Неэтично. Завели на балкон, и с высоты почти птичьего полета мы видели и снимали все, что внизу происходит. Прошло минут тридцать, и без криков и шума курсанты начали вставать и выходить. Чернокожие официанты принялись за уборку. Обед закончился.
Про плац академии и его отличие от плацев наших военных училищ.
На самом большом плацу академии вышагивали с винтовками на плечах штрафники. Их было, как обычно, человек триста.
А вот рядом… Ну шагов в десяти от строя играли курсанты. Двое. Они перекидывались бейсбольным мячом. Один кидал, второй на лету хватал мяч плетеным кожаным приспособлением, похожим на ловушку хоккейного вратаря. А вот чуть дальше, ближе к казарме, но на том же плацу человек десять резались в баскетбол. Вы приняли мой посыл?! Ключевое слово ПЛАЦ. Они на плацу играли! Для нас, русских военных, вот такое же асфальтовое поле – священное место. В приличных полках по плацу перемещаются только строевым шагом или бегом. А здесь… Пришпандорили кольцо с веревочной корзиной и бегают, закидывают в нее мяч. У нас такое случиться ну просто не может. Но то, что я увидел дальше… Метрах в тридцати от играющих дымили две барбекю. Такие полукруглые, похожие на железные корыта мангалы с горящим углем, покрытые решетками из толстых, причудливо гнутых стальных прутьев. Если у нас мангал изобрели милые сердцу кавказцы, чтоб жарить шашлык, то барбекю изобрели индейцы, чтоб пытать на огне людей. Но предприимчивые американцы переняли их опыт и теперь поджаривают на решетке еду. Этим-то совершенно безмятежно и занимались на моих глазах курсанты. Опять же на плацу. Два повара-добровольца вертели на решетках специальными щипцами кусочки мяса, колбаски с сосисками, а еще какие-то причудливые котлетки и поливали пищу соусами из бутылочек. По мере готовности они подхватывали лопаточками все это дело, заворачивали в лепешки и выкладывали на красные пластмассовые тарелочки. А тарелочки из рук поваров получали курсанты и отходили жуя. Рядом кто-то разливал из больших термосов кофе. А на ступенях казарм сидели еще около сотни курсантов и проводили время. Как в баре. Одетые кто во что. Кто-то был в форменных серых футболках с надписью «ARMY» и в черных шортах, кто в гражданском платье, а один вообще в цветастых фривольных кроссовках и в ковбойской шляпе из пальмовых листьев с загнутыми краями. Были люди и в камуфляже. Но они так же беззастенчиво ели и пили, болтали и громко смеялись, широко жестикулировали. Повара, в майках и тапочках, в черных «сварочных» очках, пританцовывали у своих очагов и зазывали голодных. Потом поваров сменили курсанты, одетые в камуфляж, потом еще кто-то. Они ели и ели, пили кофе и пили. Вакханалия, короче. Или демократия? Как все это назвать?
Кардинальное отличие здешней системы военного обучения от советской.
Лейтенант после академии получает назначение на должность командира взвода (the platoon commander), скажем, в 1-ю мотопехотную дивизию США, в Канзас. Но он, как у нас принято, не едет сразу в войска. Лейтенанта отправляют на полгода в учебку, в Форт Джексон, делать из него крутого взводного. Только потом, отучившись и сдав зачеты, он едет служить. А когда его назначают заместителем командира роты, то опять кидают в Форт Джексон, на курсы. Учеба, зачеты – и только потом новая должность. И так далее. А у нас переходят с место на место без всякой учебы. А что касается Вест-Пойнта – в академии из тебя делают прежде всего толкового инженера и только потом военного.
[Использованы материалы Александра Сладкова, военного корреспондента]
ЕСЛИ ВАС ЗАИНТЕРЕСОВАЛА ТЕМА СТАТЬИ, ГОЛОСУЙТЕ ПАЛЬЦЕМ ВВЕРХ И ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА МОЙ КАНАЛ!
