Мой друг Саша никак не мог найти работу. Его начали «пилить» жена Роза и тёща Блюма
Не выдержав террора, Саша выскочил из квартиры, хлопнув дверью. Был конец августа, вечерело. Саша завернул в лесопарк и в смятении духа стал бродить по тропинкам. Это, наверное, Господь наказывает его за грехи, что пошел "примаком" к жене, что не исключил "расчетца" при своей женитьбе. Но ведь Розочка сама чуть ли не силком затащила его в загс. Что же теперь, разводиться и снова ехать в Тольятти? Позор какой - и для Розочки, и для него! А он успел уже так привязаться к жене, даже, кажется, полюбил ее! Нет, из этой ситуации выхода не проглядывается! Он совершил грех и за него должен отвечать! Надо уйти из жизни, но как?
Пойти и утопиться в Кузьминском пруду? Но он хорошо плавает и утонуть добровольно не сможет. Стреляться? А где взять оружие? Резать вены - нет, только не это, ведь Саша не переносит вида крови! Вешаться, как пробовал его друг Нурбей? Нет с собой веревки, да и зрелище отвратительное. Висишь, как Иуда Искариот, а язык на боку. К тому же, говорят, повешенные от удушения писаются - на брюках будет мокрое пятно. Каково Розочке будет смотреть на это?
И вдруг Саша прямо рядом с тропинкой видит целое семейство мухоморов, живописно устроившихся на полянке. Красные, с белыми пятнышками, вызывающе красивые, всем видом своим предлагающие себя - ну-ка, съешь меня, дружок, съешь и отравись! Саша оглянулся - вокруг никого нет. Он опустился на колени и стал лихорадочно рвать мухоморы, судорожно запихивая их себе в рот. Вкус неожиданно оказался даже приятным, грибы были слегка сладковатые, вроде сырого кабачка. Только шкурка красная неприятно липла к губам, Саша ее снимал и отбрасывал в сторону.
Съев этак штук пять мухоморов и насытившись ими, Саша зашел в кусты и прилег на траву, собираясь тихо умереть. Солнце садилось, и над холмами завис огромный красный круг. Саша смотрел на него и в смятении думал: "Все, больше я его не увижу, это конец!" Но вдруг с удивлением заметил, что солнечный диск уже не красного, а ярко-зеленого цвета. "Все - умираю", - подумал было Саша, но солнце вдруг раздвоилось и над холмами висели теперь аж два зеленых диска. Настроение было бодрое, признаков близкой смерти не наблюдалось. Саша вскочил на ноги и ощутил необычайный прилив сил. Ему захотелось ломать ветки, даже крушить деревья. Он начал с последнего, но деревья не поддавались. Зато толстую ветку он обломал-таки. Освободив ее от сучков, Саша изготовил из нее подобие палицы Ильи Муромца и стал воинственно размахивать ею, как бы воюя с невидимым врагом.
- Нажрался и буянит теперь! - заворчали две старушки, гулявшие по тропинке. - А еще интеллигентный с виду!
Саша с палицей бросился за божьими одуванчиками, но тех как ветром сдуло. Резвые оказались старушонки!
Оба зеленых солнца зашли за розовые холмы; по сиренево-красному небу плыли фиолетовые облака.
- Красота-то какая! - восхищенно бормотал про себя Саша, но, вспомнив вдруг про Розочку и маму Блюму, быстро пошел домой.
Мощные удары палицей в дверь испугали женщин. Дверь была поспешно открыта, и Саша, кровожадно скаля зубы, вращая горящими глазами, грозным хозяином вошел в квартиру. Женщины в испуге выстроились перед ним навытяжку.
- Ну, которые тут недовольные - направо, довольные - налево! - командным голосом прогремел Саша, и обе женщины в момент оказались слева.
Зеленая люстра освещала двух женщин с фиолетовыми лицами и белыми глазами.
- Да вы что, кикиморы болотные, что ли? - проревел Саша и принялся гонять нечисть по квартире.
Те с куриным кудахтаньем спасались от него и заперлись, наконец, - одна в ванной, другая - в туалете. Саша подергал двери, зашел на кухню и снес палицей пару горшков с цветами. Потом, утомившись, отбросил палицу и, как был в одежде и обуви, так лег на постель и заснул.
Проснулся он только утром. Он лежал в постели один, причем раздетый и разутый. Память о вчерашнем вечере начисто отшибло, вспомнил только, что ел мухоморы. Над ним склонились две женские головы, и Саше показалось, что он видит фильм с участием Лайзы Минелли и Ани Жирардо.
- Я что, еще жив? - удивленно спросил Саша, и головы услужливо закивали. - Не может быть, я же вчера съел целую кучу мухоморов! Значит, если я не умер, то умру скоро! Мухоморы же - ядовитые грибы!
Срочно вызвали скорую помощь, рассказав, что человек отравился грибами. Пожилой доктор, осмотрев Сашу и побеседовав с ним, спросил что-то про понос и стал собираться обратно.
- Мухоморы не ядовиты, не путайте их с поганками. Они вызывают цветные галлюцинации и прилив агрессии. Иногда - понос. А травиться грибами я больше не советую. Сколько есть других прекрасных способов расстаться с жизнью! - доктор вздохнул и вышел за дверь.
Саша, несмотря на свою ученость, думал, как и большинство людей, что мухоморы ядовиты. И, кроме того, не читал малоизвестного рассказа Герберта Уэллса "Бледная поганка", где описана аналогичная ситуация.
И правильно сделал Саша, что не читал этого рассказа. Да и другим я не советую этого делать, конечно, если его не переиздали в новом переводе. Дело в том, что и мухомор, и поганка по-английски называются одним и тем же словом "toadstool". По крайней мере, если верить словарям начала 20-го века, когда и был написан этот рассказ. Как это могло случиться с таким богатым языком, не понимаю. Ядовитый, безнадежно смертельный гриб и шутейный мухомор, вызывающий лишь забавные "глюки", называются одним и тем же словом. Безобразие! Ведь те, кто читал этот рассказ, могут подумать, что герой его, поедая бледные поганки, как буквально там и написано, остался жив и даже приобрел авторитет в семье. Не верьте переводной литературе - иначе можно легко умереть от ошибки переводчика!
Но так или иначе Розочка и мама Блюма, поняв, что Саша принимает близко к сердцу их нападки, стали щадить его. Подумать только, они чуть не потеряли любимого мужа и зятя - доброго, ученого, послушного, еврея, хотя и "выкреста"!
Вскоре Саша устроился на работу в один из банков, пока, как говорится в той же переводной литературе, "простым клерком". Но жить уже можно было!
