- Ты чего как бука? Человек в гости приехал, а ты отмалчивался, нехорошо получилось, - выговаривала Люба, когда Николай уехал, - с отцом твоим дружил, как-никак, да и сейчас не забывает.
- А что я перед ним танцевать должен был? – равнодушно спросил Сашка.
- А если они всей семьей приедут к нам? Стыдно будет, когда Олеся увидит тебя – молчуна такого, - продолжала Люба.
Начало здесь:
Санька как раз сменил рубашку и, не торопясь, застегивал пуговки. – Знаешь, ма, мне эта Олеся до лампочки, хочет пусть приезжает, если делать нечего, а я не собираюсь перед ними «зятя изображать».
- Какой же ты упрямый! Тебе счастье на блюдечке подносят, а ты отворачиваешься. Ладно, никто не просит тебя «зятя изображать», но разговаривать-то можно… слышь, Санька, что говорю?
- Да слышу я.
- Ну как приедут еще, ты уж не молчи, принимай гостей, как положено… уж прошу тебя…
- Ладно, приму, - согласился Сашка.
Вскоре заехал в родное гнездо старший сын Юрий, обрадовав мать.
– Сынок, вроде райцентр от нас недалеко, а вижу тебя редко, - Люба от радости даже всплакнула. – Внуков мне привози чаще, скучаю ведь. Как там Леночка? Все ли здоровы?
Юрий размашисто подошел к матери, обнял и поцеловал. – Все нормально, Лена работает, дети здоровы, ну и я пашу, как полагается, - он устало присел за стол. - Заехал проведать вас. А Сашка где?
- Да умчался к Савельевым, что-то там с машиной. Налаживать будут.
- Понятно, занят братишка.
Люба, накрывая на стол, между делом, стала жаловаться старшему сыну. – Ты хоть бы повлиял на него…
- А чего случилось? Вроде нормально у вас все, работает Санька…
- Да связался он с этой Маринкой, Мещеряковых дочкой, вбил себе, что женится на ней, никак не могу отговорить.
- А-аа, видел как-то летом их в райцентре, на мотоцикле приезжали… а что, симпатичная девчонка, видно, что любит Сашку…
- Ну вот, и ты туда же, сдалась мне ее любовь, отец пьющий был, старший брат у нее в тюрьме, младший тоже оболтус…
- А ему что, с Маринкиной семьей жить? – спокойно спросил Юрий.
- Ну а как же, Юра, а гены?
- Мать, да какие гены? Я сразу понял, что для этой Маринки Сашка свет в окошке. Она всю жизнь любить его будет… разве тебе плохо от того…
- Я как лучше хочу…
- Эх, откуда знать, как лучше…
- Ну, вот ты выбрал Лену, у нее родители хорошие, вы живете, а я радуюсь. А эта Маринка с малых лет непутевая, на вышку вон к Саньке бегала… стыд какой…
- Сашка на вышке спит что ли?
- Ну да, пока тепло было, и она туда шастала…
Юрий расхохотался. – Облюбовал, значит, мой угол. Мам, ты же помнишь, я тоже летом после армии на вышке ночевал…
- Ну, помню.
- Ну и что с того, что девчонка к нему приходила, где-то же надо им встречаться, они ведь не маленькие…
- Ну, стыдно же девке самой к парню приходить, я ведь поймала ее, когда она в огород к нам пролезла…
Юрий рассмеялся еще громче. – Не они первые и не они последние, Ленка ко мне тоже на вышку бегала…
- Юра! Люба, скрестив на груди руки, смотрела на старшего сына, в котором после того, как умер муж, видела теперь помощника и советчика. – Тебе не стыдно такое матери говорить?
- Мам, ну это уже перед самой свадьбой было, ничего в этом стыдного нет, а вот для нас с Ленкой – романтика, до сих пор вспоминаем, как прятались. Только ты ей не говори, а то она меня прибьет, что проболтался, стесняется, елки-палки.
- Ой, сынок, ну все равно, не сравнивай с Леной эту Маринку.
- А что в ней плохого? Да пусть они женятся, пусть сами в жизни шишки себе набивают.
- Уехала она, в городе учится теперь, как говорится, с глаз долой, из сердца вон. А у меня на примете получше невеста есть, дочка Николая и Тамары.
- А-ааа, это Храпуновых что ли? Ну, ты, мать, нашла невесту, елки-палки…
- А чего ты насмехаешься? Друзья они нам, а если породнимся, Санька как сыр в масле будет кататься…
- Вот, мать, я тебе не советую, а то ведь это не кинопленка, назад не отмотаешь. У меня же Ленка, сама знаешь, в женском коллективе работает, много чего знает. Так вот, Олеська Храпунова связалась с женатым, он на заготзерно начальником каким-то поставлен. Ну вот она с ним любовь и закрутила… мало того, что старше и женат, так еще и дети у него…
- Да ну? Не может такого быть, разве Николай допустит… Олеся у них девчонка хорошая…
- Конечно, хорошая, для родителей всегда хорошая… Я бы и не вспомнил, мне эта новость даром не нужна, у меня, работы выше крыше, у меня на работе ремонт, коллектив… и я бабьи разговоры мимо ушей пропускаю... Но раз услышал такое дело, сразу вспомнил, как жена на днях рассказывала, а это, как она говорит, истинная правда, потому как у нас весь райцентр гудит. И раз уж брата моего касается, то и тебе рассказал. Хочешь, у Ленки спроси, она эту историю лучше знает, я-то особо и не вникал.
- Ну как же так? – растерлась Люба.
- И Николай Степанович теперь под замком ее держит, ну может не в прямом смысле, но люди так говорят, да и не видно ее последнее время. Так что решил он быстренько, как говорится, «шкандаль» прикрыть, дочку замуж за нашего Сашку выдать… а иначе зачем бы он приезжал…
Юрий принялся с аппетитом есть. – Ленка у меня молодец, хорошо готовит, но когда к тебе приезжаю, как будто снова в детство попадаю… вареники – высший класс.
- Ешь, сынок, ешь, - Люба старалась накормить тридцатилетнего сына. – Внуков мне привези, пусть погостят. А вот насчет Олеси… ну прямо удивил ты меня.
- Сам удивился. Да и Николай Степанович тот еще жук, позор дочки решил Санькой прикрыть, ишь, ты, приезжал он тут, высматривал все. – Юрий отодвинул тарелку, - знаешь, мам, ни за что бы он не приехал к тебе, если бы не с дочкой такое. Он только считается другом отца, а на самом деле, у него в друзьях, кто поважнее, живет, через губу плюет. Дурак Сашка, если поведется на эту Олеську, дядя Коля его в бараний рог скрутит. А мне не хотелось бы, брат он мне…
- А разве мне хочется? – Люба совсем расстроилась. – А я-то думаю, чего он вдруг заехал к нам? Годами ведь не показывался…
- Вот, мама, начинаешь понимать. Так что пусть Санька сам жену себе выберет. Любит он эту девчонку, ну и пусть женится… она ведь его тоже любит. Разве тебе плохо, если эта Маринка твоего сына будет любить. А то ведь хуже бывает: он для нее всё, а она позволяет себя любить.
Жалко мне его, мучается Сашка: девчонку свою любит и тебя жалеет. Ты если чувствуешь себя плохо, ну давление там, так Ленке скажу, она с районной больницей договорится, подлечат.
- Да теперь уже лучше, пока не надо.
Люба проводила сына и села, задумавшись, у окна.
А Сашка тем временем, возвращаясь домой, встретил машину старшего брата. Остановились.
- Здорово. У матери был?
- Здорово, Саня, ага, заезжал. Ну как ты?
- Да все нормально. В город собираюсь, все хотел денег подкопить, чтобы пожениться с Маринкой. Мать-то против…
- Короче, в курсе я. Езжай домой, я сегодня «тяжелой артиллерией ударил», ну так слегка, вроде понимает, что не права.
- Чего сказал?
- Правду сказал. Спасибо, Ленке, в курсе наших районных дел. Так что вовремя я заехал. А насчет денег – сегодня с женой посоветуюсь, выделим тебе на первое время.
- Не надо, у меня уже есть.
- Не спорь, я сказал, будут деньги. Когда собираешься ехать?
- Завтра.
- Мать знает?
- Нет еще. Ей лучше заранее не говорить, а то еще что-нибудь придумает…
- Ну, давай, удачи, - Юрий слегка толкнул брата в плечо и сел в машину.
***
Люба подошла к буфету, за стеклом которого хранилась фотография, где сыновья были еще маленькие. Она взяла ее, прижала к груди и, заплакав, прошептала: - Мальчики, мальчики, как же вы быстро выросли… - потом посмотрела на портрет мужа, которого любила всю жизнь и который умер пять лет назад. – Алёшенька, как же мне тебя не хватает, - она провела рукой по портрету, - хоть бы подсказал ты мне, как дальше-то быть.
Она убрала посуду, оделась, накинув новый шарф, который Сашка подарил на день рождения, тихо вышла из дома.
Улицу, на которой жила Маринка, она хорошо знала, сократив путь, свернула в проулок. Навстречу шла женщина, светлые волосы которой заметно выбились из-под платка.
- Вечера доброго, Любовь Ивановна (Фаина всегда обращалась по имени-отчеству к ней).
- Здравствуй, Фая, - сухо, но спокойно поприветствовала Люба.
- А я к тебе ведь иду, - призналась Фаина.
Люба, не удивившись, ответила: - А я как раз к тебе направилась.
- Ну, присядем тогда, - Фая кивнула на скамеечку возле чужого забора.
Женщины присели. – Может ты и удивишься, только я шла к тебе за адресом Маринкиным, - сказала Люба.
- Хочешь совсем мою девчонку доконать? – спросила Фаина. – Так вот что я тебе скажу: шла я к тебе, чтобы сказать, пусть твой Сашка оставит мою дочку, раз уж она вам поперек горла. Мучить ее я больше не дам. Учится девчонка и пусть учится, навязываться она больше не станет, потому как вашей семье мы не угодим, даже если царских кровей будем.
- А я решила, пусть они сами разбираются, - неожиданно сказала Люба, не буду вмешиваться, так что дай мне адрес, сыну сегодня отдам, и пусть в город едет.
- Есть у Саши адрес, - сказала Фаина, я еще на днях дала, сам приезжал, попросил. А потом пожалела, что адрес дала, вот и пошла к тебе, сказать, чтобы оставили мою дочку в покое.
- Да я-то и рада оставить, только сыну тем еще хуже сделаю, вот и иду к тебе.
- Так ты что, согласна что ли? – удивилась Фаина.
-Ну, считай, что смирилась. Пусть женятся, пусть живет, авось пронесет…
- А-аа, сама согласная, а в уме другое держишь. Раз так, скажу всю правду, чтобы от меня знала, а не от людей. А то вдруг дети поженятся, а ты потом узнаешь, будешь снова Маринку «тюкать». Ты вот про гены всем растрезвонила, так я больше скажу: в Маринке гены другого мужчины, Витька мой не отец ей был. Нет, так-то он отец, хоть и пьющий, как-никак растил, но родила я не от него. Когда уходила от него, тогда и забеременела…
- Как же… а он-то знал?
- Не знал, потом уже, когда заболел от питья проклятого, ухаживала за ним, тогда и призналась, думала проклинать будет, а он прощения просил, видно, чувствовал, что уже все… вот так-то. Ну, заклейми меня теперь грязными словами, как гулящую… ты ведь чистая. Только Маринку не тронь, еще раз прошу: не нравится, путь Сашка отступится от нее…
- Да-ааа, вот как повернулось, - Люба была удручена, - час от часу не легче.
- Жизнь моя такая. Что тут поделаешь, - горестно сказала Фаина. У тебя жизнь счастливая была, а у меня вот такая, зато моя…
- Счастливая, - задумчиво сказала Люба, - только мало этого счастья, рано ушел муж-то. А жили мы и, правда, хорошо, сыновья у меня… гордиться можно… да какая же мать не хочет добра своим детям.
- Так ведь и я хочу, - Фаина почувствовала, как появились на глазах слезы, смахнула слезинку, - тебе сына жалко, а мне дочку. Не такая уж она у меня пропащая, как тебе кажется. Вчера на почту ходила, по телефону разговаривала с ней, учится хорошо, а главное – нравится… А ведь Марина в прошлом году не поехала поступать, потому что Сашу твоего караулила, она ведь с подростков за ним сохнет, как будто свет клином сошелся.
- Ну, так пусть едет, пусть договаривается, а привезет, так возражать не стану, - согласилась Люба. Хочет, пусть женится. Значит, есть, говоришь, у него адрес дочки твоей?
- Есть, сама дала ему.
- Ну, вот и поговорили мы с тобой, Фая. Пойду я домой, устала что-то сегодня. – Люба поднялась, потом вспомнив что-то, остановилась: - Удивила ты меня насчет отца Маринкиного… но осуждать не стану… и по деревне болтать тоже не стану, твоя это тайна.
- И на том спасибо.
Люба вернулась домой и застала сына, когда собирал вещи. – Ты куда, сынок? –она вцепилась в его рубашку.
- Мам, завтра в город еду на несколько дней. На работе договорился, отпускают. И ты меня не отговаривай, все равно уеду к Маринке. И еще: не пытайся меня женить на Олесе, мне она не нужна. И дети у меня будут от Марины, а не от Олеськи, или еще кого-то там. Я так решил.
Люба заметила решительный взгляд сына. – Поезжай, сынок. Не стану отговаривать, я даже адрес ее хотела взять, да, Фаина сказала, что ты уже знаешь.
- Конечно, знаю, просто не говорил, потому что ты все время против. А я люблю ее, скучаю.
- Езжай, не могу смотреть, как ты мучаешься, похудел даже, осунулся, да и я вся извелась, видно, чему быть…
- Ну что ты, мама, так горестно вздыхаешь?
- Да это я так, на то и мать, чтобы переживать. А ты езжай, я сама тут управлюсь.
Осеннее утро было зябким, Санька сел в электричку поеживаясь, и пока электропоезд стоял, все смотрел на мощную сосну, под которой весной ждала его Марина. Он вспомнил ее растерянный и одновременно радостный взгляд, ее светлое платье, перехваченное пояском на тонкой талии, ее теплые руки и от этих воспоминаний горячая волна прокатилась по телу.
Электричка тронулась и он, закрыв глаза, прислонился щекой к стеклу, думая о том, как встретится с ней и подбирая слова для этой встречи.
Татьяна Викторова
Продолжение здесь: