У канала «Живопись» есть негласное правило. Мы не посвящаем статьи биографиям художников. Лишь касаемся отдельных фактов из жизни мастеров по мере надобности. Ибо (во-первых) с миссией жизнеописания превосходно справляются другие каналы. Такого рода информация (во-вторых) имеется в профильной литературе (и) на просторах мировой сети. А мы не считаем честным присваивать себе результаты труда историков искусства. Наш девиз: «аналитика с человеческим лицом». То есть старое-доброе классическое искусствоведение, пропущенное через призму нашего с Вами, дорогой читатель, коллективного подсознательного. Ваши и наши эмоции по поводу увиденного, осознанного, прочувствованного...
Мы придерживались «принципа невмешательства» в дела историков культуры шесть долгих лет. Но настал момент его нарушить.
Не потому что у всякого правила есть исключение. И не потому что мы — вдруг — решили вторгнуться в сферу деятельности глубокоуважаемых коллег. Нет. Мы расскажем Вам эту историю, потому что считаем её мораль очень важной. Сейчас. В эти дни, недели и месяцы.
Итак. Зимой 1942 года свежеиспечённый выпускник Московского художественно-педагогического училища изобразительных искусств, Николай Яковлевич Беляев, отправляется на фронт. Где становится художником-корреспондентом. Забыты до поры любимые пейзажи, уже тогда исполненные композиционного многообразия, характерной смелостью исполнения. Теперь призванием нашего героя становятся острые и едкие карикатуры, поднимающие дух однополчан. В их воспоминаниях Беляев Коля навсегда остался юным витязем, могучим духом и телом, неутомимым и неустрашимым. Некоторые из них даже сумели сохранить свои портреты, написанные юношей в свободные минуты.
А потом случилась беда. Вдвойне страшная для того, кто не мыслит своей жизни без изобразительного искусства. Помимо тяжёлой контузии, временно лишившей памяти, и травмы ноги, надолго приковавшей к постели, наш герой лишился кисти правой, «рабочей» руки. Ему повезло вовремя попасть в госпиталь, на операционный стол к опытным медикам из клиники им. Бурденко. Но этим везение молодого художника и ограничилось. Безымянный и потерянный, не помнящий самого себя и смутно осознающий окружающей действительности, он превратился в бледную тень себя прежнего. За всё время лечения и реабилитации никто так и не узнал в ужасно исхудавшем и будто бы на много лет постаревшем человеке «богатыря Колю».
Когда вернулась память, он первым делом попросил у медсестры бумагу и карандаш. Нет, не для того чтобы вспомнить навыки рисовальщика. Николай Беляев пытался написать короткое, но очень важное письмо. Когда из этой затеи ничего не вышло — просил помощи у медсестры. И через несколько дней темноглазая восемнадцатилетняя красавица Тамара, жившая с родителями в городе Москве, читала послание, написанное незнакомым подчерком. В нём Коля Беляев, пропавший без вести несколько недель назад, просил забыть о его существовании. Говорил о том, что больше не может быть её женихом. Не хочет всю оставшуюся жизнь быть ей в тягость и желает только самого лучшего. Желает ей счастья.
Не теряя времени, Тамара отправилась по указанному на конверте обратному адресу. Но увы.
Комиссованный по ранению Николай Беляев отправлялся на восток. В тыл. Переполненные поезда, почерневшие от горя лица, надежды убежать от своего прошлого, попытки найти самого себя. Мысли тяжелее свинца. Приступы дурноты, тяжелее которых — только фантомные боли в несуществующей правой руке. Испытание, которое длилось бесконечно долго. А закончилось в один миг.
Последний каплей, переполнившей душу нашего героя, стала фотография сына начальника городского отдела милиции. Юноши, который уже никогда не вернётся домой. Отчего именно она так потрясла израненного парня? Почему из тысяч встреченных лиц он решил перенести на бумагу именно этот образ? Этого не знал никто. Наверное, даже сам герой нашего рассказа. Но именно тогда Николай Яковлевич Беляев взял карандаш. В левую руку. И попытался рисовать.
А потом попытался ещё раз. А затем ещё раз. И ещё. И снова. До изнеможения, до головной боли и бессильной ярости, до тех пор, пока наконец хоть что- то не начало получаться. А на следующий день стало получаться лучше. А через день — ещё лучше! И только тогда он вернулся к жизни. Как личность. Как акварелист мирового уровня. Как тот самый бесконечно одарённый и работоспособный Николай Яковлевич Беляев, которому прочили блестящее будущее педагоги...
Через год он женился на горячо любимой Тамаре. И прожил с нею долгие и счастливые шесть десятков лет. Прибавил к медали «За боевые заслуги» звание заслуженного художника РСФСР и возглавил московское отделение Союза художников. А в 1945 году, сразу после возвращения домой, вместе с верными друзьями и коллегами по творческому цеху возродил товарищество загорских художников, сыгравшее огромную роль в судьбе Троице-Сергиевой лавры.
Николай Яковлевич Беляев написал множество замечательных картин. Его рукою водили тепло души, любовь к Родине и несгибаемый оптимизм. Его работы экспонируются в Русском музее и лучших частных коллекциях Европы. Акварель его светла и легка, тон её ровен и чист, но чётки границы и очертания. Один ли, несколько ли слоёв краски понадобилось для того, чтобы заключить союз эстетики и достоверности, ставший фирменным стилем Беляева? Была ли работа закончена на влажной бумаге, либо потребовала доработки, выполненной столь мастерски, что осталась незаметной и неочевидной? Вы не узнаете наверняка, пока не решите специально исследовать этот аспект. Удивительная, редкая техника!
В конце мая исполнилось сто лет со дня рождения Николая Яковлевича Беляева. Повод вспомнить о творчестве мастера. Полюбоваться картинами. Но не только. Согласитесь, дорогой наш читатель: история жизни и подвига этого живописца удивительно символична. Как никогда.
Автор: Лёля Городная
