Дед Карп сидел на поваленной березе и удил рыбу. Старый кот Васька терся у его ног и выпрашивал живцов. Карп своими подслеповатыми глазами смотрел на колыхавшийся на волнах пузатый поплавок и чесал коту за ухом. В моменты поклевки, когда поплавок стремительно скрывался под водой, морщинистое лицо Карпа озарялось светом и даже как бы молодело. Выждав, он хватался за удилище и делал резкую подсечку. И тут же, без малейшего промедления, выводил попавшуюся рыбу на берег, к большой радости Васьки, который обнюхивал добычу и громко мурлыкал. Что и говорить - большим мастером рыболовного дела слыл в деревне дед Карп, и имя у него было подходящее, рыбное. Знал он толк в искусстве рыбалки, охоты, да и в грибах разбирался неплохо. Вот и теперь рядом с ним стояло полное ведерко сморчков - первых весенних грибов, которые дед Карп отыскал по дороге, в маленьком осиннике. Нашел бы и больше, если не глаза; в последнее время Карп стал видеть совсем плохо, и даже старые очки ничем не могли помочь. Карп тяжело вздыхал и тер красные глаза кулаком, морщась от рези, которую вызывало напряженное созерцание поплавка.
Наконец, Карп поднялся и размял затекшие ноги. Рыбалка была окончена. Сложив в мешок неплохой улов - пять щук да десяток толстых и горбатых окуней, Карп сунул его в котомку и закинул ее за плечи. Оставшихся живцов тут же схрумкал Васька; быстро расправившись с маленькими плотвичками, он засеменил следом за хозяином по тропинке к дому.
Хороший в этом году выдался май! Черемуха цвела дружно, распространяя вокруг сладкий, дурманящий аромат. Вокруг росших вдоль дороги мать-и-мачехи и колокольчиков вились шмели и дикие пчелы; эти неутомимые труженики гудели, словно истребители и сновали от цветка к цветку, собирая нектар. Порхали разные бабочки: черные, с окантованными краешками крыльев - траурницы, ярко-желтые - лимонницы, большие и красивые, с витиеватыми крыльями - махаоны. Одна такая села на удочку Карпа и сидела долго, словно хотела, чтобы дед как следует ею полюбовался. А Карп и рад был этому; он смотрел на бабочку и тихонько посмеивался себе в бороду, удивляясь тому, как хорошо и ладно все устроила природа. Вроде и мала бабочка, и живет недолго, а посмотришь на нее - и на сердце тепло становится, и думы тяжелые отступают. А вокруг весна: деревья все уж в зелени стоят, и птицы голосят на все лады, славят жизнь и все хорошее, что есть на белом свете. И от этого легче шагается старому Карпу, и не чует он своей тяжкой ноши и ноющих костей. Славное время, благословенное время.
Карп прошел мимо своего небольшого домика и свернул к соседу, старому эстонцу Артуру. Было у Карпа к Артуру одно дело, которое требовало обсуждения, и за которое Карпу не терпелось приняться. Артур слыл в деревне мастером на все руки - он чинил обувку, занимался столярным делом, вязал рыболовные сети, ремонтировал ружья. Никто уж и не помнил, как Артур появился в деревне, и зачем, собственно, забрался так далеко от родины, но все как один уважали его за покладистый характер и безотказность. Дом Артура, в котором он жил со своей женой Натальей, был под стать хозяину - красивый, просторный, с резными наличниками и кованым палисадником, напоминавшим церковную ограду. Карп толкнул тяжелые железные ворота и зашел во двор. Артур, который в это время сидел под яблоней и от безделья вырезал ложку, оторвался от своего занятия и улыбнулся соседу. Тут же на крыльце показалась Наталья - высокая, слегка пухлая женщина с красивым, румяным лицом, которое преклонный возраст каким-то чудом не обезобразил ни единой морщиной. Наталья тоже улыбнулась Карпу и поправила пеструю косынку на голове.
- Доброго дня, соседи, - поздоровался Карп, опустив на землю ведро и котомку. - Я тут к вам с гостинцами. Тут вот рыбки немного, да сморчков...
Он вручил подошедшей ближе Наталье грибы и рыбу и та, слегка переваливаясь, пошла обратно к крыльцу.
- У меня, Карп, свой сморчок имеется, - засмеялась она, пересыпая грибы в свое ведро. - Вон он сидит, балду пинает. Ишь, нахохлился! Ну-ка, поди сюда, помоги, чем так сидеть.
Артур отложил недоделанную ложку и ножик в сторону и поплелся к крыльцу. Обменявшись с Карпом рукопожатием, он помог жене отнести гостинцы в дом и вернулся обратно.
- Может, чаю с нами выпьешь? - предложил он, слегка растягивая слова. - У нас пирог хороший имеется, свежий, только что из печки.
Карп кивнул, принимая приглашение и двинулся в дом следом за хозяином. Васька остался снаружи и уселся на забор. Карп вытер ноги о половичок, оставил сапоги возле входной двери и вошел внутрь. В доме у Артура и Натальи приятно пахло выпечкой, медом и мятным чаем. Сняв шапку, Карп опустился на стул и пристально наблюдал за тем, как хозяйка торопливо накрывает на стол. Наконец, Артур разлил по чашкам горячий чай и жестом пригласил Карпа к столу.
- Хорош пирог, слов нет, - похвалил Карп стряпню Натальи. - Анфиса моя такие же пекла. Ни один праздник без них не обходился. И на Рождество, и на Пасху, и на именины. С яблоками, с грибами, с солеными огурцами - каких только не делала. Мастерица была знатная…
Карп невольно пустился в рассказы о своей давно ушедшей жене. Анфиса ушла в буквальном смысле: однажды она попросту исчезла и больше не появилась. История ее исчезновения была чрезвычайно запутанной, мутной и даже мистической. Это случилось очень давно, почти четыре десятка лет тому назад, холодной и снежной зимой. Тогда Карпа, заболевшего сильной простудой, положили в городскую больницу, а когда он оттуда вернулся, жены уже не было. Пустой дом встретил его незапертой дверью, холодом и необыкновенной тишиной. Карп поставил на уши всю округу, вызвал из города милиционеров для поисков и набрал добровольцев, но поиски Анфисы так и не увенчались успехом. Никто не знал, что с ней случилось на самом деле. Была ли она мертва или попросту по какой-то причине сбежала от мужа - так и осталось для всех загадкой. В деревне еще долго ходили слухи об этом странном исчезновении, и на то, чтобы они утихли, ушел не один год.
- Я к тебе вот зачем пришел, - сказал Карп, доев пирог и вытерев рот рукавом. - Я тут колодец копать надумал. Водопровод тянуть шибко накладно будет, вот я и решил, что колодец будет самое оно. Копать сам буду.
- А от меня что требуется? - спросил Артур.
- Да вот, лебедку пришел попросить. Сподручнее будет, если землю в ведро ссыпать, а потом наверх лебедкой подымать.
Артур хмыкнул и с удивлением воззрился на Карпа.
- Да ты что, Карп, никак перегрелся? - воскликнул он, неловко всплеснув руками и едва не уронив на пол всю посуду. - В твоем ли возрасте руками колодец копать? Сходи лучше к Трифонову Павлу, да попроси, чтобы сын его тебе яму трактором выкопал. Трактор у него с ковшом, все как положено.
- Не, я к Трифонову не ходок, - возразил Карп. - У нас с ним друг на дружку старые обиды имеются. Да и на кой черт мне этот трактор, он же мне весь огород испохабит. И забор, чтобы он заехал, разбирать придется. Нет, ну его к лешему. Так дашь ты мне лебедку или нет?
Артур тяжело вздохнул и мрачно посмотрел на соседа. «Совсем рехнулся, старый, - мелькнуло у него в голове. - Колодец он копать надумал. Как бы тебя самого не закопали после таких работ».
- Дам, - ответил он после небольшой паузы. - Дам и помогу тебе с ней. Ты когда копать будешь?
Карп почесал седую голову и посмотрел на настенный календарь.
- Нычет, так... - пробормотал он, щуря глаза. - На выходные дожди передают, не выйдет... В понедельник пенсия, в город надобно съездить... Во вторник тоже не получится... Тогда в среду. Да, в среду самое то будет. Сможешь ли к среде-то, Артур?
Артур кивнул и хлопнул в ладоши.
- Тогда ближе к среде и сговоримся, - ответил он. - Ну, давай еще чайку выпьем. Или еще что-нибудь. Первачок у меня хороший есть, не хочешь ли?
- Отчего бы и не захотеть, - улыбнулся Карп. - Понемногу оно вроде даже и полезно.
Артур засмеялся и крикнул Наталье, чтобы та принесла бутылочку и рюмки.
Ночью Карпу не спалось. Он ворочался с боку на бок, хватался за ноющую грудь, на которой возлежал, звонко мурлыкая, старый Васька. Было душно, под потолком противно звенели комары. Карп все думал о том, где лучше копать колодец - на задах, ближе к новой бане, чтобы удобно было носить воду или сразу за домом, чтобы зимой было меньше хлопот с расчисткой снега. Не выдержав, Карп поднялся, подошел к окну и приоткрыл его. Свежий ночной воздух пахнул в лицо, разомлевшему от жары телу сразу стало приятно и легко. Карп уселся в старое плетеное кресло и принялся глядеть на предрассветное небо, усеянное тусклыми звездами. Соловей уже заканчивал свой концерт, и песня его постепенно затихала, уступая место крикам проснувшихся петухов.
- К Трифонову Павлу сходить, еще чего, - бормотал Карп, поглаживая кота. - Провалиться бы ему, вместе с этим трактором.
Павла Трифонова Карп не любил. После исчезновения жены, Карп подозревал, что Павел в нем как-то замешан, и на то были свои причины. Павла Карп знал с самого детства. Когда-то они учились в одном классе, и вроде даже дружили, а потом вдруг Павел ступил на скользкую дорожку и занялся черными делами. Он пил, ввязывался в драки, обчищал дома и сараи односельчан, а потом и вовсе изнас*ловал дочь своего соседа, на которую положил глаз и которая отказала в взаимности. Отсидев свое, Павел вновь вернулся в родной поселок и стал жить в родительском доме, который за время его отсутствия опустел. Все в деревне относились к Павлу с настороженностью и нескрываемой неприязнью. Еще бы - хулиган, ворюга, да вдобавок ко всему еще и насильник. Кто его знает, что у него на уме? В молодости Павел обладал довольно могучим телосложением и высоким ростом - почти два метра, выше всех мужиков в деревне почти на две головы. От этого Павла боялись и недолюбливали еще сильнее, хотя в открытую об этом никто не осмеливался заявить. А Павел жил себе в родном доме - устроился работать пилорамщиком на лесопилку, женился на симпатичной девушке из соседней деревни, обихаживал свой огород, прикупил машину и кое-какую хозяйственную технику. И все-то было у него ладно до того самого момента, когда исчезла Анфиса.
Исчезновение Анфисы вновь заставило вспомнить деревенских о том, кто есть на самом деле Павел. Тут же поползли слухи о том, что де Павел, несмотря на красавицу-жену, подбивал клинья к Анфисе, которая тоже была хороша собой. Мол, и захаживал он к ней, когда Карпа не было дома, и на машине то и дело подвозил, и картошку со своего огорода носил Анфисе целыми мешками. А некоторые вроде бы даже видели своими глазами, что Анфиса и Павел гуляли лунными ночами по берегу реки да стояли, целуясь, на старом деревянном мосту, где обычно проходили все свидания. В общем, в случившемся Павел оказался самым первым подозреваемым, и хотя прямых доказательств его причастности не было, спокойное его житье в деревне оказалось под угрозой.
Однажды, спустя два месяца после произошедшего, Карп пришел к Павлу в гости и предложил ему съездить вместе с ним на рыбалку. Павел, не подозревая ничего дурного, согласился. На следующий день они с Карпом отправились на дальнее озеро, где, по рассказам самого Карпа, ловились огромные лещи.
- Целый час сидим, и ни одной поклевки, - произнес Павел, глядя на замерший в лунке поплавок. - Вроде и место правильное, и прикормка грамотная. Да есть ли тут вообще рыба-то, Карп?
- Знамо дело, что нету тут никакой рыбы, - тут же невозмутимо ответил Карп.
- А чего же ты меня тогда сюда привез?
- А вот чего.
Карп медленно вынул из-за пазухи обрез и навел его на Павла. Тот попятился и упал, споткнувшись о ящик. Потом быстро поднялся и медленно двинулся назад, выставив вперед руки.
- Ты чего это, Карп? - сипло произнес Павел, еле ворочая сухими губами. - Никак убить меня надумал? Да за ради чего же?
- А за ради того, что ты Анфису мою сгубил, - прохрипел Карп, борясь с желанием нажать на спусковой крючок. - Ты признайся сам, признайся. Так тебе помирать легче будет, да и я успокоюсь. Ну, чего ты молчишь?
- Не трогал я твоей Анфисы, Карп, - ответил Павел, с трудом переставляя одеревеневшие ноги. - Знаю, что ты про меня думаешь, и что про меня в деревне болтают. Мол, одну девку испортил и за другую принялся. Не так это. За ту девку я свое отсидел, и перед ней повинился, денег дал. Простила она меня, понимаешь? Искупил я все. Дом у меня, Маруся-красавица моя ребенка в себе носит, хозяйство какое-никакое есть. Не бери грех на душу, Карп, не лишай дитенка отца. Не трогал я Анфису, Христом-Богом клянусь.
Карп молчал и медленно наступал на Павла, глядя ему прямо в глаза. А Павел продолжал пятиться, двигаясь к середине озера. В какой-то момент лед под его ногами сменился пустотой и Павел угодил в припорошенную снегом полынью. Оказавшись в ледяной воде, он попытался выбраться, хватаясь за края полыньи, но лед был скользким, и пальцы Павла скользили по льду, ломая ногти. Карп остановился в нескольких шагах от тонущего и выронил из рук обрез.
- Помоги... мне, - прохрипел Павел, барахтаясь и отплевываясь. - Я жить хочу, жить!
Карп вздрогнул, будто очнувшись от тяжело сна и бросился бежать к берегу. Схватив воткнутую в лед пешню, он снова метнулся к Павлу и протянул ему рукоятку с продетой на конце веревкой. Павел кое-как обернул веревку вокруг руки, и Карп принялся вытягивать его из ледяной западни. С трудом выбравшись на твердый лед, Павел откатился подальше от полыньи и долго лежал раскинув руки и глядя в высокое безоблачное небо. Карп тем временем уселся на лед и схватился за голову.
- Спасибо, - поблагодарил его Павел, поднявшись и отряхнувшись. - Я знал, что ты хороший человек. А насчет твоей Анфисы...
Карп оторвал голову от коленей и злобно зыркнул на Павла.
- Не смей, - зашипел он, грозя кулаком. - Не произноси ее имени! Чтобы я больше не слышал его от тебя! Катись отсюда ко всем чертям, чтоб тебя!
Он закрыл лицо ушанкой и затрясся. Павел, на ходу стаскивая с себя промокшую насквозь одежду, добрел до своей машины, уселся в нее и уехал.
С тех пор Карп прекратил всякое общение с Павлом. Встречая его на улице, он отводил взгляд в сторону или делал вид, что вовсе его не видит. Сам же Павел несколько раз предпринимал попытки примириться с Карпом, но тот на контакт идти не желал и не пускал Павла даже на двор. Смирившись, Павел оставил все как есть и более не докучал Карпу своим присутствием.
Ночная мгла, не выдержав натиска зари, бежала в лес и затаилась в чаще. Петухи закукарекали еще громче, приветствуя новый день. Солнце, поднявшись на востоке, принесло в деревню тепло и свет. Люди проснулись и потянулись из домов на улицу, хлопая дверями. Тишину огласило мычание коров, кряканье уток, гогот гусей, блеяние овец и коз. Ненадолго задремавший в кресле Карп проснулся и сладко зевнул. Васька спрыгнул с коленей на пол и, махнув облезлым от старости хвостом, поманил хозяина на кухню.
После завтрака Карп отправился в огород и стал расхаживать между грядок, между делом приглядывая место для будущего колодца. Выбор его пал на тихое, тенистое место, располагавшееся позади бани, в углу огорода, под старой черемухой. Карп удовлетворенно хмыкнул, сходил в сарай за инструментами и принялся наводить порядок. Он сгреб в кучу старые листья, собрал все ветки и наметил размеры ямы. Утомившись, Карп привалился к забору и вытер взмокшее лицо фуражкой.
- Никак задумал чего, сосед? - раздался позади него елейный женский голос. - Давненько я что-то тебя не видала. Болел ты что ли?
Карп повернулся и увидел стоявшую за забором соседку Галину, от которой всегда старался держаться подальше. Все дело было в том, что рано овдовевшая Галина всегда считалась в деревне женщиной весьма ветреной и легкомысленной, а после того, как Карп остался один, она принялась всячески намекать ему на то, что весьма к нему, то бишь к Карпу, неравнодушна. Однолюбу-Карпу ее неравнодушие казалось неуместным и даже оскорбительным.
- Да типун тебе на язык, - сплюнул он, поморщившись. - В порядке я, дай Бог каждому так в мои годы. А задумал я колодец тут сообразить. Так что не отвлекай меня попусту.
- Да я ж разве отвлекаю, - игриво промурлыкала Галина. - Иду мимо, смотрю - сидит. С раннего утра уже в огороде, вот ведь неугомонный-то. А солнце-то как жарит, жуть. Молочка может тебе принесть холодненького?
- Не надо, - отозвался Карп. - У меня свое молочко имеется. Некогда мне, Галина.
Галина фыркнула и демонстративно громыхнула пустым ведром.
- Ишь, занятой, - смешливо бросила она. - Ну, не буду тебя отвлекать. Ты, ежели что, захаживай, я завсегда дома.
И Галина, подхватив свое ведро, неспешно направилась к крыльцу, то и дело оборачиваясь и посматривая на Карпа. А тот, снова взявшись за лопату, принялся снимать дерн, стараясь больше не пересекаться с соседкой взглядом.
К большой радости Карпа пессимистичные погоды синоптиков не сбылись. Суббота выдалась сухой и жаркой, так что с самого утра, не дожидаясь соседа, Карп копал землю, без устали орудуя лопатой. Земля была мягкой и податливой, яма росла на глазах; Карп в один заход выкопал почти два метра, прежде чем устал. Выбравшись, он отхлебнул немного воды и решил размять затекшие за время работы ноги. Расхаживая вокруг ямы, он удовлетворенно заглядывал внутрь и представлял, как будет обкладывать ее стенки камнем. Васька тоже ошивался рядом и искал в старой куче перегноя каких-то обитавших там существ. Неожиданно из кучи выполз огромный уж; он метнулся в сторону кота, намереваясь его укусить, и Васька едва успев увернуться, злобно зашипел и замахал лапой.
- Вот ведь гадость какая, - поморщился Карп, заметив ужа. - Сейчас мы его лопатой!
Он двинулся к куче, держа в руках заступ. Уж, увидев надвигающуюся на него опасность, стремительно ретировался и скрылся в куче, но Карпа это ничуть не смутило. Предположив, что в куче могут быть и другие рептилии, Карп забрался на самый ее верх и с размаху вонзил лопату в кучу. Тут же под ногами Карпа что-то оглушительно хрустнуло и он полетел вниз, в сырую, зловонную пустоту.
Лететь Карпу пришлось недолго. Ударившись головой о что-то твердое, он едва не потерял сознание и схватился за ушибленный лоб. Охая и ахая, Карп посмотрел вверх, в голубое безоблачное небо. Он лежал на дне какой-то неглубокой ямы, подвернув под себя правую ногу, которая, судя по острой боли в колене, была либо сломана, либо сильно вывихнута. Карп попробовал пошевелить ногой, но та не слушалась. Значит, это был все-таки перелом.
- Помогите! - хрипло выкрикнул Карп вверх, хватая ртом спертый, удушливый воздух. - Слышит меня кто-нибудь?
Откуда-то сверху донеслось мяуканье Васьки. Он, наверняка поняв, что с хозяином случилось неладное, пытался показать, что он рядом. Толку Карпу от этого было мало. Ворочаясь и загребая пальцами липкую землю, он, наконец, перевернулся на спину и достал из кармана зажигалку. Судорожно чиркая, Карп кое-как зажег ее и осмотрелся. До поверхности было не меньше трех метров; яма была старой, заплесневевшей и вонючей. Но самое странное было то, что о ее существовании Карп до сегодняшнего дня ничего не знал. Вероятно, это была старая выгребная яма, которая осталась от прежних жильцов. Теперь Карп угодил в нее и не знал, как из нее выбраться. Надеяться оставалось только на Артура, который должен был вот-вот появиться со своей лебедкой. А вдруг он сегодня не придет? Вдруг лебедка не готова или Артур заболел? Карп ужаснулся этим мыслям и заорал еще громче:
- Кто-нибудь, выручайте! Я в яме! У меня нога сломана!
Снова послышалось мяуканье, а затем наступила тишина. Все больше и больше впадая в отчаяние, Карп стал пытаться выбраться самостоятельно. Он прикрепил зажигалку к какому-то торчащему из земли корню и, держась за стенку, потихоньку поднялся, вонзая пальцы в землю. Снова правую ногу обожгла острая боль; она была такой сильной, что из глаз Карпа брызнули слезы. Плача, снова опустился на дно и от страха, боли и бессилия ударил кулаком по земле. Костяшки его налетели на что-то гладкое и твердое, и раздался глухой треск. Утерев слезы, Карп достал зажигалку и опустил ее пониже.
- Господи помилуй! - вырвалось у него, когда он обнаружил то, на чем сидел. Это был человеческий скелет.
Карп, позабыв о сломанной ноге, метнулся в другую сторону и принялся выкапывать из земли высохшие, пожелтевшие кости. Скелет уже почти развалился: голова лежала чуть в отдалении от позвоночника, ноги неизвестного или неизвестной были как-то неестественно загнуты в разные стороны. Выкопав все кости, Карп вдруг обратил внимание на руку, на которой что-то тускло блеснуло в мерцающем свете зажигалки. Это был золотой браслет, который Карп узнал сразу. Браслет, который Карп подарил своей жене на годовщину свадьбы. Сомнений не было - кости принадлежали Анфисе. Карп схватил гладкий, потрескавшийся череп, прижал его к груди и снова заплакал.
- Эй, ты чего там? - вдруг услышал Карп голос Артура, лицо которого вдруг закрыло собой все небо. - Ты как туда попал?
Карп отложил череп в сторону и посмотрел на соседа непонимающим взглядом. Оплакивая жену, он совершенно потерял счет времени и не знал, сколько прошло с момента его падения в яму. Может быть несколько минут, а может быть и несколько часов.
- Упал я, - отозвался Карп слабым голосом. - И ногу, кажись, поломал. Ты бы мне веревку кинул, а?
- Я сейчас, - крикнул Артур.
Лицо его исчезло и тут же появилось вновь. На голову Карпа посыпались мелкие земляные комки и ветки, а после упала и веревка.
- Тут еще жена моя, - произнес Карп, глядя на лежавший рядом скелет. - Анфиса моя здесь.
Артур не понял, о чем он говорит и решил, что Карп попросту не в себе. Крикнув, чтобы он обвязался веревкой, Артур приготовился тащить соседа. Карп из последних сил оттолкнулся от земли и почувствовал, как в ладонь его впивается что-то маленькое и острое. Вскрикнув, он кое-как опоясал себя веревкой и сообщил соседу, что готов к подъему. Артур уперся ногами в старый дубовый столб и стал поднимать Карпа вверх. Через долгих десять минут все было кончено. Артур бережно уложил Карпа на траву и похлопал его по щекам, приводя в чувство.
- Анфиса... там, - продолжал бормотать Карп, указывая рукой на яму. - Вытащить ее... надобно...
Он поднес перепачканную землей ладонь к лицу и увидел то, что в нее впилось. Это была небольшая сережка с каким-то красным камнем. Выдернув ее, Карп зажал ее в кулаке и обессиленно закрыл глаза. Артур, оставив его, побежал за помощью. Вскоре в огороде Карпа стало многолюдно. Вокруг Карпа, обеспокоенно рассматривая его, столпились Галина, Павел, Артур и Наталья.
- Ой, а это же моя сережка, - воскликнула Галина, подхватив выпавшее из руки Карпа украшение. - Я уж и не помню, когда и где я ее потеряла. Как она тут-то оказалась?
Карп, услышав это, открыл глаза и уставился на соседку. Галина испуганно взглянула на него и осеклась.
- Это тебя надо спросить, змеища, - прохрипел Карп, протянув руку и схватив ее за подол платья. - Ты мою Анфису убила, а? Отвечай, чего молчишь?!
Артур и Павел тем временем обследовали яму и тоже обнаружили кости. Павел осторожно спустился вниз и сложил их в коробку. Когда останки Анфисы были подняты, Галина посмотрела на них и закрыла лицо руками. Изо рта у нее вырвался истошный крик, который заставил всех содрогнуться.
- Ах ты тварюга, - снова зашипел Карп, пытаясь дотянуться до Галины. - Я же тебя удавлю, вот этими руками, прямо сейчас!
Осуществить угрозу ему не удалось. В глазах у него потемнело, а в висках бешено застучало. Он захрипел и обмяк, теряя сознание. Павел склонился над ним и дал Карпу воды.
- Прости меня, Карпуша, - запричитала Галина, не отрывая от лица ладоней. - Мой это грех, мой! Я Анфису туда столкнула, я!
И она, зарыдав, бросилась бежать через огород, вытаптывая недавно посаженную Карпом картошку. Никто не остановил ее; все трое сидели возле Карпа и смотрели в его бледное, словно мел, лицо. На душе у всех было пусто, тоскливо и холодно.
Перебирая костылями, Карп вошел в дом и снял шапку. Кивнув Павлу, он достал из-за пазухи бутылку белой и поставил ее на стол. Павел поставил перед Карпом стул и помог ему усесться.
- Вот ведь как бывает, - сказал Карп, сжимая дрожащей рукой костыль. - Я-то, дурак, всю жизнь считал, что это ты во всем виноват, а оно вон как вышло. И собачился я с тобой попусту. Да что там - чуть не убил тебя, помнишь, чай, небось. А Галина, тварь эта п*скудная, жила себе молчком и горя не знала. И совесть ее не грызла.
Павел наполнил рюмки и опрокинул в рот свою порцию. Поморщился, занюхал рукавом.
- Что было, то давно прошло, - сказал он, утерев губы. - У тебя свои причины для подозрений были. Да что там ты - вся деревня меня всегда и во всем подозревала. Ты лучше скажи, чего это они с Анфисой не поделили?
Карп тоже выпил. Лицо его оставалось неподвижным.
- Меня, - ответил он. - Меня и не поделили. Так она и сказала - поругались из-за меня, и тогда Галина толкнула Анфису, а та и свалилась в эту яму. Тогда-то Галина сережку и потеряла. А потом присыпала ее ветками да снегом и ушла. Могла бы помочь ей оттуда выбраться, а не стала. Что же это за человек-то такой, а?
Павел пожал плечами. Снова выпил, закусил луковым пером.
- Кто ее знает, - вздохнул он. - Что же с ней сейчас будет?
- А хоть что, мне все равно. Анфисы-то все равно не вернуть. Давай-ка выпьем за помин ее души. Может, и встретимся мы с ней скоро, хоть я в это не шибко и верю.
Они осушили рюмки в память об Анфисе. Карп воскресил в памяти ее красивое, смуглое лицо и черные, как смоль, волосы, собранные в тугую косу. На глазах у него заблестели слезы.
- Я слыхал, тебе помощь с колодцем нужна? - спросил Павел, выждав немного. - Коли нужна, то ты так и скажи. Завтра же Мишка мой трактор подгонит и все устроит.
Карп посмотрел на него, улыбнулся сквозь слезы и кивнул. Потом поднялся и протянул Павлу сморщенную руку.
- Пойду я, - сказал он тихо. - Спасибо тебе... за все. Бывай здоров, Павел.
Он вышел на улицу и медленно побрел к себе, опираясь на костыли. Отойдя на несколько шагов, он посмотрел в чистое майское небо и улыбнулся. Представив, что жена сейчас где-то там, за легкими прозрачными облачками, Карп вытер остатки слез и двинулся дальше. На душе у него было тихо и спокойно, так же, как было сейчас на узенькой и пыльной деревенской улочке.
Автор: Антон Марков
