Раньше Раэ хотелось знать о прошлом ведьмы как можно меньше – лишь только то, что поможет ему бежать из Кнеи, ну, или то, что помогало бы ему держаться от нее подальше. Не его это было дело – совать нос в бурную жизнь пепельноволосой ведьмы, уж много чего там было неприятного, а как известно «меньше знаешь – крепче спишь». Затем дела приняли совершенно иной оборот: он получил приказ собирать любые сведения о погибшем ковене Мурчин, а затем и сведения о ней самой. Что ж, наблюдать со стороны приходилось за немногим – лишь за тем, что Мурчин желала показать своему ученику. Но теперь все было иначе – прошлое ведьмы выбиралось наружу и аукалось в настоящем. Да и какое там прошлое – совершенно недавнее. Прошлой осенью, по ее словам? Еще тогда, когда Раэ собирался в свой первый зимний поход на колоссов и считал, что это будет самым значимым событием для него в этот год… Ведь это же было совсем как вчера!
-Шутку эта плешивая стерва сыграла со мной еще ту, - усмехнулся Рау-Рару, предаваясь воспоминаниям, - не будь она сыграна надо мной, она бы мне даже понравилась.
-А почему плешивая? – копируя невинный тон Мурчин спросил Раэ и подставил кубок под кувшин, предлагая ведьме себе налить, раз уж хозяин положения назначил ее кравчей. Ох, как зыркнула на него Мурчин! Ох, как резко накренила над кубком кувшин!
-Да она вся была в ожогах. Вместо волос у нее вся голова была покрыта волдырями, да и вся она была ошпаренная, - сказал Рау-Рару, глядя поверх пепельноволосой головы Мурчин. У той сетка для волос едва не лопалась от обычной ведьминской копны из множества мелких переплетенных друг с другом кос – работы сильфов-парикмахеров. Из-под ресниц опять вспыхнули злющие глаза на Раэ. Похоже, он узнал от Рау-Рару то, чего Мурчин рассказывать ему ну никак не хотела. Если бы она так не злилась, Раэ бы не поверил, что речь идет о ней. Но раз она так себя вела… Неужели несколько месяцев назад она была такой?
«Тебя самого в мае почти сожгли, а два часа назад – покоцали, а ты сейчас сидишь и глушишь тяжелое вино», - напомнил себе охотник.
-Она что, была из тех, кто умудряется улететь из пламени костра? – спросил Раэ, - я, кажется, слышал такие случаи, когда прогорали путы или плохо заколачивали смоляную бочку…
-Нет, эта мерзавка перебила весь свой собственный ковен, а подпалины получила от своей мейден в последнем бою с ней, - сказал Рау-Рару, - ты, малек, не думай, что ковен – это дружная семейка, где одна сплошная любовь друг другу. Твоя учительница, небось тебе именно такое в уши поет? А, козочка? Я прав? О, моя учительница, когда я был в твоем возрасте, такие же песни пела, и я ей верил… так же безоговорочно, как ты, небось, веришь своей.
Рау-Рару грубовато пихнул Мурчин под бок, та протестующе крякнула.
-Да ладно, я и сам такое пел, когда у меня были ученики. Я в это еще, как дурак, сам верил, хотя вторую сотню уже разменял! Думал, приведу в ковен по своему выбору, выращу, они же такие чистенькие, такие порядочные, такие умницы… Нет, ковен – это змеюшник, где мир царит лишь в том случае, если все держат друг друга за глотку… Нет, без ковена лучше, что ни говори, никто не вонзит тебе нож в спину… я даже благодарен этой плешивке…
Мурчин опять деланно ахнула и даже издала тот звук, который заменял ведьмам всхлипы, закатила глаза к темнеющему небу, на котором уже начали проступать первые звезды:
-Как вы не правы, сударь! Как это без ковена лучше? Мне так одиноко без моего господина, без моей милой мейден и моих сестер! Вы просто не представляете каково мне было, когда эти проклятые охотники из Гландемы переловили весь мой ковен! Я даже была не рада, что уцелела, я хотела сдаваться и идти вместе с ними на костер… я до сих пор переживаю утрату…
Ведьма со скорбным видом прижала кувшин к груди.
-Завидую, козочка, - сказал Рау-Рару, - подливай давай! Тебе ж где-то двадцать, да? Небось, недавно ведьмой стала? И в ковене недолго пожила… Еще ни тебе никто дорогу не успел перейти, ни ты никому…
-Это были лучшие годы в моей жизни, - и Мурчин сделала такой домик бровками, что Раэ не выдержал и прыснул непроглоченным вином на стол. Пришлось после этого деланно кашлять.
-Простите, госпожа Зарина: подавился, - просипел он под огнемечущим взглядом Мурчин. Рау-Рару перегнулся и треснул ему по спине.
-Сильнее дайте! – сказала Мурчин, затирая брызги хлебным мякишем, - а то еще кашлять будет!
Раэ успел увернуться от медвежьего хлопка Рау-Рару.
-Так что же, - полюбопытствовал он, как ни в чем ни бывало, больше желая поддразнить Мурчин, - она, значит, и свой ковен пожгла, а потом напала на ваш? Вы же сказали, что в Этраре ведьмы слабые! Так как же она ваш ковен… ведь у вас, должно быть, там были не последние маги…
-Да-да, - подхватила жадно Мурчин, - она что, была такая сильная? Этрарские ведьмы способны на такое? А ведьмы из Фрураса способны такими стать?
Рау-Рару покачал головой, Мурчин поспешно подлила ему вина и услужливо сунула под нос тарелку с нарезанными яблоками. Раэ опять вспомнилась заповедь Вирраты «хочешь напоить кого вдребезги – дай ему на закуску яблоко». Как Рау-Рару ни отбрыкивался, ни протестовал против фруктов и ни налегал на солонину и террин, Мурчин нет-нет да и подсовывала ему дольку. Заболтавшийся разбойник и не замечал порой, что ест между похвальбой и хвастовством. Рау-Рару и сейчас незаметно для себя отправил в пасть пол-яблока, скривился – должно быть, кислое попалось, и проговорил:
-Нет, козочка, не тешь себя надеждой. Не была она сильной. Этрарки сильными не бывают…
-Но… как же тогда, - Мурчин изобразила замешательство, - вы же такой талантливый зверомаг… как же вы не смогли защитить ваш ковен от такой… она на вас напала из засады, да?
-Да не нападала она на нас! Даже наоборот… Мы на нее охотились. Может, слыхала – Мурчин ее звали…
-Какое глупое плебейское имя! Хотя… постойте, что-то знакомое, - протянула Мурчин, - что-то такое вспоминается… Не так ли звали ту ведьму, у которой повелитель ковена стал личем?
-Ну, хоть что-то ты слыхала в своем болоте! Она-она!
-А потом она… вот что-то такое слышала… то ли она нашла филактерию лича и перебила весь свой ковен или же лич по ее приказу весь ковен тю-тю… вот что-то такое мне рассказывали про какую-то облезлую Мурчин…
- Ну и мы хорошо про нее прознали. Эта кумушка пряталась в болотах на севере Авадана вместе с филактерией своего лича…. Филактерии лича, представляешь, козочка? У-у-у как мой ковен захотел эту филактерию!
-А вы сами не захотели? – вкрадчиво спросила Мурчин.
-И я вслед за своими захотел… Еще как захотел, когда они мне в уши напели, какое могущество нас ждет! И я захотел.
-Да кто б не захотел, - протянула Мурчин, - все мечтают о таком сокровище. Я бы тоже захотела!
-Да куда уж тебе, козочка, - усмехнулся Рау-Рару. Немного помолчав, он осушил полкубка и глянул на звезды. Ночь была тепла, колдуны не нуждались ни в обогреве, ни в освещении.
Он продолжал:
-Хотя… может, мы бы похотели-похотели да и перехотели бы, кабы у нас не было выхода на эту плешивую. Понимаешь, одно дело хотеть и не мочь, а другое, когда можешь сорвать куш… у нас были свои люди в Аве. Они нам указали, когда ее хватать…
-Ава это что? – спросила Мурчин, - это такой лес?
-Нет, это городишко в Авадане, ее лежка была неподалеку. Туда плешивая Мурчин прилетала за травами для мазей от ожогов… мы ее схватили и переправили в Муат-ду… она должна была нам выложить, где прячет филактерию…
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 89 глава.