– Николай Максимович, когда дети танцуют, уже старше, вот они выпустились, вот они уже на сцене большой, насколько свербит, что я бы тоже мог?
– Нет, вообще ни в коем, вообще.
– Все, душа отдыхает?
– Я очень ждал, что у меня появится это время. Я вытанцевался, я честно говорил – все, я ушел сам, меня никто не мог подвинуть. У меня такие звания, регалии такие, такой контракт был железобетонный, меня было не сдвинуть с места. Другое дело, что директора Большого театра тогда очень хайповали на том, что якобы они со мной его расторгают, они просто не понимают, что такое трудовое законодательство; если бы я обратился в суд, они бы меня никогда не могли уволить. Но я сам хотел прервать, я вытанцевался, у меня не было сил больше танцевать как Николай Цискаридзе.
– Тем не менее, я помню, когда Нуреев приехал в Петербург. Кстати, это был, по-моему, последний и единственный раз, он танцевал с Жанной Аюповой, которая теперь в должности первого проректора, блистательная балерина, она тогда была юная совсем, и он танцевал Сильфиду, насколько я помню. Но я почему помню, потому что он был уже очень нездоровым человеком, немолодым.
– Это был акт гражданского мужества. Вы знаете, я на самом деле очень счастлив, что в истории вообще мирового искусства есть вот это возвращение. Человек, который испытал такой стресс, он же убежал случайно, он это решение принял спонтанно, и так далее. И то, что он вернулся, я, например, за него как за человека, конечно, очень рад и восторгаюсь этим событием.
– Просто для него пройти по этой сцене – это было действительно особым событием. Но если говорить про вернулся – не вернулся, я не танцую. На самом деле лукавите вы, Николай Максимович, потому что либо это для вас забава такая... Ну вы же сами выходите в «Тщетной предосторожности»…
– Для меня, когда я говорю о профессии, когда я в белом трико в образе принца – это невозможно уже, я вам не «принц Чарльз», такого не придумали, такой роли, когда очень старый принц. А вдову Симон, это была моя школьная еще мечта, когда я учился в школе, я впервые увидел видео этого спектакля, я мечтал исполнить эту роль, и я наконец постарел и могу это исполнять.
Но я еще танцую в программе «Бал сказок», есть такая продюсер Наталья Орлова, она придумала вот этот «Бал сказок», но я там тоже выхожу, только вариацию исполняю, и там идет часть «Феи кукол».
– Я просто не знаю, она поставлена, чтобы ее мужчина танцевал?
– Да, всегда. Это балет, поставленный в год французской революции, в 1789 году. И с того момента эту роль всегда исполняет мужчина. Почему? Комических женщин, комических старух в балете исполняют мужчины. Женщина не может сделать пародию на себя, женщина все равно будет оправдывать, а мужчина делает как может, чуть-чуть высмеивая.
– Если она не Раневская, очевидно. То есть от прекрасных Принцев мы дошли до комических старух.
– Да. Ну, в «Тщетной» я эту роль исполнил еще из-за моей любимой ученицы Анжелины Воронцовой, потому что она вводилась в этот спектакль, я ее вводил в разные балеты. Она была и Машей в «Щелкунчике», и Лизой в «Пиковой даме», и Жизелью у меня, я ее вводил. А теперь я сыграю твою маму. До этого играл возлюбленных, а теперь маму.
– Ну, кстати, до этого спектакля, который «Бал сказок» называется, там Илзе Лиепа, я сто лет не видела.
– Я не знал, что Илзе приедет, раньше ее не было. И Фаррух Рузиматов выходит, и когда-то Ваня Васильев в этом участвовал и большая сцена из «Феи кукол» там. Это такой балет, в основном, это же всегда про сказки, и там собраны разные части из разных балетов, «Бал сказок» потому.
