Ну не могло для Раэ пройти даром ранение и последовавшие за ним возлияния. Он так сразу понял, когда проснувшись попытался пройтись по кораблю на следующее сырое промозглое утро. Голова кружилась, его пошатывало. Глаза щипало, лицо горело.
Но не только плохое самочувствие из-за ранения и похмелья могло тревожить Раэ. В воздухе витала странная тревога. Как какие-то маленькие иголки покалывали кожу – в воздухе на палубе стояла не только легкая водяная взвесь, но и ощущение чего-то нехорошего, чего Раэ не мог бы объяснить. Он никогда не испытывал подобного самого по себе, а тут оно пришло еще и с жаром от ранения.
Такелаж над головой скрипел так, словно хотел, чтобы голова у Раэ лопнула.
Корабль, несколько кренясь, проплывал слишком близко к унылым, застлавшим небо кучевым облакам, которые, клубясь, раздувались, тяжело тянулись вверх, а там уплотнялись в мощный серый пугающий пласт. Страшно было смотреть на них в такой близости. Казалось, корабль спешит прочь от туч, которые норовили на него навалиться. Ну у них и цвет был – иссиня-черный, особенно по низу. Порывы ветра встрепывали волосы на воспаленной голове Раэ. Внизу за бортом Раэ увидел все те же изломанные горы Дилинквара. Высмотрел узкие полуразрушенные мосты над пропастями меж гор. Высоковато…
Навалившись грудью на перила, он долго пытался высмотреть в клубящемся утреннем тумане внизу, между гор, мрачные леса с пригибавшимися к земле деревьями. Среди зелени он сумел заметить внизу остовы разрушенных зданий и захваченные лесом улицы заброшенных городов – то, что осталось от Дилинквара после завоеваний Ваграмоном. Притихшая, опустошенная и обезлюдевшая страна… Почему ваграмонцы ее не заселяют? Раэ попытался вспомнить плохо ученные уроки, но ничего, кроме смутных неприятных ощущений у него в памяти не всплыло. Что-то там такое нехорошее с этим Дилинкваром, что его не спешат заселять.
Ну, может это он так, из-за самочувствия чувствует тревогу, а его неопределенные воспоминания вообще не имеют к тому, что он видит, никакого отношения, просто они проплывают над еще не взятой под плуг части земель, нерасчищенных горных лесов, заброшенных до тех пор, пока еще не понадобились Ваграмону…
Хотя о чем таком он сейчас думает на таком сквозящем ветру?
-Юноша, у вас жар, - донеслось до него, – вам не стоит стоять у борта в такое время.
И только тогда до Раэ дошло, что он висит грудью на перилах не столько потому, что хочется пронаблюдать что-то неизвестное, сколько у него нет сил подняться и вернуться назад в каюту. Он с резко распрямился, увидел Энке и понял, что выглядит после вчерашнего просто ужасно – на благообразном лице кормчего отразилось изумление и участливость. Он поспешил препроводить Раэ назад в каюту, затем, выглянув из нее крикнул верх так, что у Раэ резануло уши.
-Госпожа Мурчин! Ваш ученик весь горит!
-А! – донесся уносимый крик откуда-то сверху. Раэ догадался по звуку, что Мурчин находится очень и очень высоко, судя по всему, должно быть, на ободе самого высокого из шаров, алого, как утренняя заря, среднего из трех, которые влекли корабль.
Мурчин слетела вниз, легко приземлилась на пороге каюты, звонко клацнув каблучками, что опять неприятно резануло Раэ по ушам, так же сильно, как и возглас Энке. И даже своими воспаленными глазами Раэ не мог не заметить ее подколотый подол, под которым красовались узорчатые чулки с изящными туфлями – должно быть, разгуливая в них Мурчин так себя вознаграждала за похищенные мавками позорные шлепанцы и карпетки. Но, похоже еще, она во всем этом уже успела за время сна Раэ нащеголяться и забыть, что у нее на ногах, и теперь ей было не до этого.
-Горит? Фух! Я думала пожар! – сказала Мурчин.
-Ну, кажется, так говорят простецы, когда у них жар.
-А, ну да…
-Я давненько с этим дело не имел, - сказал Энке, - со времен войны в Гландеме не видел, как болеют простецы.
Мурчин приложила руку, оплетенную очередным холодным серебряным браслетом ко лбу Раэ, охнула.
-Проклятый Рау-Рару, лучше бы не лез со своим лечением! – воскликнула она.
В стороне послышался писк. Раэ едва повернул голову и увидел над собой Морион с веточкой таволги, точнее, не увидел альва из-за веточки блеснувшей росой таволги, которую она облапила и принесла с собой, а позади нее реял Златоискр с охапкой надранной коры, наверяка ивы. Раэ встревожился – выходит, альвы спускались вниз, при сильном ветре, чтобы добыть нужные травы, с риском отстать от корабля, да еще напороться на стрыгайев! Эх, малыши! При такой мысли Раэ махом сел, ошалело глянул на них.
-Что это? А! Да! Точно – на войне в болотах простецы пили таволгу от всего. Она мне до сих пор о войне напоминает.
Над головой Мурчин навис Сардер и сердито цвиркнул ей в лицо то, что он думает о ведьмах, из-за которых болеет Раэ. Беспокойно зачирикали и другие альвы.
-Альвы с вами общаются? – удивился Энке.
-Делают одолжение из-за Фере, - сказала Мурчин. Поджав губы, она приняла от Морион и Златоискра таволгу и иву, те явно с неохотой передали их ведьме, неприязненно позыркивая на нее.
Альвы цепочкой двинулись впятером к Энке и тоже хором начали цвиркать наперебой, чем его несказанно удивили.
-Впервые со мной говорят альвы, - удивился он.
-И как – полезно ваше общение? – усмехнулась Мурчин.
Раэ догадался, что альвы выговаривают кормчему за то, что его корабль еще не на земле при таком дурном небе.
Ведьма властно щелкнула коготками, почувствовался уже узнаваемый Раэ сквозняк поперек порывов ветра за дверями каюты на палубе и за балюстрадой палубы - ведьма передала травы сильфу. Альвы все разом забились в уголок ниши, сердито посверкивая глазенками и фонариками на колдунов и невидимого воздушного духа.
-Немедля сварить отвар, - кратко бросила ведьма. Травы уплыли из каюты по воздуху. Тогда малыши снова выбрались и закружись по каюте.
-Я бы на вашем месте не давал бы воли этим маленьким подлецам, - сказал Энке, указывая на альвов, - в войну они служили простецам разведкой против нас.
«И сейчас служат», - мысленно сказал Раэ, вспомнив об Ониксе. Он понадеялся, что маленький разведчик благополучно летит к Варде с его письмом… Он почувствовал озноб… а если сейчас Мурчин прислушается к Энке…
-О, эти альвы из моей Кнеи, - отмахнулась Мурчин, - они были там еще до меня. Глупейшие создания, ни на что непригодные!
-Рядом с простецами они быстро умнеют.
-Уж не знаю. По моим наблюдениям все как раз наоборот! – сказала Мурчин, - а ну кыш, пискуны! А то в клетку запру!
-Буря, - быстро просипел Раэ. чтобы колдуны сменили тему, - разве сейчас не будет буря? Облака… ветер…
-Да-да, будет, - промурлыкала Мурчин, - ты проспал удивительное зрелище с грозами в отдалении, жаль, что ты болеешь Фере, а то бы я тебя подняла на обод шара… не бойся, нас не снесет. Сударь Энке укроет корабль в Старых Гротах. Мы, надеюсь, успеваем, сударь?
-Успеваем, - спокойно сказал Энке. Значит, пока Раэ спал, они еще вдобавок успели уже все обсудить до его пробуждения. Да вот только что-то в его слова не очень-то поверилось. Похоже, они избегали говорить о буре потому, что бодрились и готовы были говорить о чем угодно, потому как им приходилось рассчитывать только на скорость сильфов, влекущих корабль, и медлительность бури…
Раэ переводил взгляд с лица Мурчин на лицо Энке, хотя дневной свет был для него слишком ярок. Оба, похоже, пережили первые признаки тревоги после того, как обнаружили столь неприятное явление на горизонте, давно приняли решение и приводили его в исполнение. Тем не менее на их лицах читалась давнишняя и растущая обеспокоенность. Хорошая мина при плохой игре!
Раэ заставил вздрогнуть шум ветра, который прошелся по палубе, и резко ливанувший дождь.
-Вам лучше укрыться в каюте, сударыня, - поспешно сказал Энке, - сильф с отваром прибудет позже… я в рубку.
Он по-быстрому задвинул двери каюты, погрузив ее во тьму. Только огоньки альвов осветили внутренность спальни и озабоченно-досадливое лицо Мурчин. Та клацнула когтями и выругалась:
-Ну почему эти трижды клятые ураганы нельзя предугадать? Что же мне так не везет-то?
Продолжение следует. Ведьма и охотник. Ведьмин лес. 98 глава.
