Маша двинулась просто по направлению к стройке.
Она крутила по улицам, таща свою клетчатую сумку, стараясь приблизиться к строящимся высоткам.
Вот она повернула к арке. Но никакой арки тут не оказалось. Вернее, она была, но войти в нее было невозможно: вход загораживала стальная решетка, калитка рядом тоже была заперта.
Маша пошла искать обходные пути и опять прошла значительное расстояние. Она промокла уже насквозь, да и сумка, казалось, тяжелела.
Наконец, она подошла к железному ограждению стройки. Ворота и калитка были закрыты, и никого рядом не оказалось. Она устала. Под ногами хлюпала глина. Очень хотелось есть. Маша пожалела, что не купила на вокзале хотя бы булку.
Она поискала укрытие, но здесь не было ни деревьев, ни крыш – очищенное для стройки пространство с длинным забором в обе стороны. А далеко уходить не хотелось. Маша устало опустилась на сумку возле ворот.
Ну что ж, значит рабочий день у строителей ещё не начался, надо ждать.
Она достала и дожевала горбушку батона, съела последнее яблоко.
Через полчаса, окончательно промокнув, она все же отправилась к небольшому вагончику, стоящему вдали от забора, там хотя бы было крыльцо и можно было спрятаться от дождя.
На всякий случай постучала – в вагончике никто не отозвался. Она осталась на крыльце.
Ни одной живой души на этой стройке так и не появилось. И вдруг вдали, на дальней стройке Маша заметила движение – работал кран.
И она направилась по забору, но он уводил её далеко в сторону и никак не приближал к тем домам, где шла стройка. Она уже чуть не плакала. Наплечная сумка била по ногам, клетчатый баул выматывал.
В конце-концов забор упёрся в глубокий карьер, и Маша поплелась обратно. Она опять прошла мимо этого вагончика, и вот теперь забор повернул.
Наконец, она нашла открытые ворота и попала на территорию стройки. Здесь она ещё долго брела до движимой территории, и вот, наконец, ей навстречу из-за угла вышел рабочий.
– Здравствуйте! – облегчённо поздоровалась Маша и бросила сумку.
– Здравствуйте, а Вы что тут?
– А я вот на работу к вам. Я все умею, а чего не умею, так я быстро учусь. Я вот и штукатурить научилась быстро, и красить могу...
– Что? Кто вас послал? – мужчина растерянно смотрел на её большую сумку.
– Меня Лариса послала. Она тут у вас работала раньше, не знаете ее?
– Из СМУ что ли, или из проектного?
– Наверное, –Маша погрустнела, – Я не знаю.
Мужчина посмотрел на девушку с жалостью: странная, мокрая, с сумкой припёрлась.
– Так это вам в СМУ надо. Оно у нас на проспекте Октября. Вы же работу ищите? Так вам туда.
– А где это?
Он долго объяснял, как туда добраться. Но Маша все равно не поняла. Но адрес есть – значит найдет. Она – упрямая.
Направилась на остановку.
Автобусы были переполнены, она стояла. Всем мешала её большая клетчатая сумка. Её обругали и обозвали клушей. А она, действительно, сейчас и сама себе напоминала мокрую курицу. Она устала, её шерстяная теплая кофта намокла.
В автобусе, мешая всем, она начала копаться в сумке, в поисках бабушкиной шали. Нашла, накрыла продрогшие плечи и сразу захотелось спать. Она и стоя клевала носом, но очень боялась проехать свою остановку.
Потом она долго искала это самое СМУ, пройдя не один квартал: вышла она все же не там.
В длинном коридоре учреждения не было ни одной скамьи. Из кабинета вышел мужчина, туда Маша и заглянула – в кабинет с надписью "Бухгалтерия".
– Вам кого?
– Здравствуйте, она втащила свою сумку. Я на работу к вам.
Женщина смотрела на неё, не понимая.
– На какую работу, в бухгалтерию?
– Нет, на стройку. Вы не смотрите, что я без образования специального, я все умею: и красить, и... – Маша доставала паспорт и аттестат из наплечной сумки.
– А! – перебила её женщина, – Так это Вам в кадры, к Надежде Петровне, но её сегодня уже не будет. Завтра приходите.
– Как, завтра! А сегодня нельзя?
– Нет её, говорю же Вам. Да и, насколько мне известно, нет сейчас вакантна у нас. Наоборот, сокращение ... время, знаете ли, не то... Но может я и ошибаюсь, я – не кадровик. Приходите завтра.
Сказано это было жёстко, и Маше ничего не оставалось, как выйти, не солоно хлебавши. Она вышла из здания, огляделась, засунула паспорт и аттестат в карман.
Здесь она знала одно место, где можно было переночевать – это был вокзал. Она побрела на остановку, оказалось, надо перейти на другую сторону трассы. За рукав её поймал парень – она пошла на красный.
– Девушка, с Вами все в порядке?
– Да! Спасибо.
Так. Надо взять себя в руки. Ничего страшного не случилось. Надо просто отдохнуть и поесть, а завтра все решится, завтра она обязательно устроится.
Вон какие у них комплексы строятся, сколько там народу нужно. Ведь не может быть, что для неё ни одного самого маленького местечка не найдется!
Оказалось, она совсем и недалеко от железнодорожного вокзала.
Она зашла в знакомый уже зал ожидания. Умылась в туалете, купила себе в буфете чай и два пирожка, быстро проглотила их, немного согрелась, потом нашла себе место на сиденьях и приготовилась к долгому ожиданию.
Бабушкина шаль грела, она достала и надела ещё и носки, вязаные бабушкой, мысленно поблагодарила ее. А когда начала дремать, намотала себе ремешок сумки на предплечье и засунула под себя. Потом она очень быстро отключилась. Маша устала.
Снился Лёнька – он ругал её за что-то. Проснулась резко, как от толчка. Осмотрелась. Клетчатая сумка стояла рядом, а вот её маленькой кожаной сумочки не было, лишь ремешок с ровно обрезанными краями болтался, намотанный на руку. А там были все деньги.
Документы!
Нет! Документы были на месте – в кармане кофты. Маша почему-то обрадовалась, что пропали именно деньги. Документы ей сейчас были важнее.
Серьги! Она схватилась за уши. Золотые сережки, подаренные ещё бабулей, тоже были на месте.
Воры и аферисты тех лет изощрялись как могли. Кто-то переквалифицировался в наперсточников и картежников, появились примитивные электронные игры и развод населения разными способами. Но простых воришек, ловко срезающих сумки, тоже хватало.
Маша подошла к милиционеру, дежурившему тут.
Когда они ездили с классом, им прочитали лекцию о том, что нужно делать в критических ситуациях – конечно обращаться в милицию.
Дежурный ел бутерброд.
– Здравствуйте! А у меня, кажется, сумочку украли.
– Так кажется или украли?– она явно мешала приему пищи.
– Украли, наверное. Понимаете, я уснула, а потом обнаружила...
– Ваш билет, девушка...
– Ой, а он тоже остался в сумке, я ночью приехала.
– А почему тут спали, если ночью приехали?
– Понимаете, я на работу устраиваюсь...
Маша сбивчиво рассказывала свою историю.
– Нарушаете, гражданочка! На вокзале можно находиться только в ожидании поезда или сразу после его прибытия. Нарушаете! Я Вас и оштрафовать могу.
Маша испугалась, а потом подумала – а как штрафовать-то её. Ведь денег у нее нет. И стало даже легче. Она поняла – этот не поможет.
И такое вдруг зло ее взяло!
– Сначала сумку мою верните, чтоб оштрафовать!
Милиционер чем-то грозил, но Маша не слушала. Она подхватила баул и вышла на улицу. Нужно было остыть, придти в себя.
Город жил вечерней жизнью. Бегали дети пассажиров, люди обнимали приезжающих, ловили такси, уезжали.
Какими бы ни были те годы, но для многих они были временем перемен, временем ожиданий самого лучшего. Да, жизнь преподносила сюрпризы, но это время было единственным, для людей, живущих в нем, а человек всегда ищет в своем времени крупицы для счастья.
У ларьков кучковалась молодежь, примерно такого же возраста, как и Маша. Они были одеты так ярко, можно сказать, кислотно ярко, так современно! Очки-блюдца, косухи, длинные волосы, в руках по кружке пива.
Хотелось пить.
Маше стало стыдно за свой старомодный по местным меркам спортивный костюм и за кофту. Она посмотрела на грязные свои ботинки в глине и отправилась искать лужу, чтобы их помыть. А лучше бы колонку – очень хотелось пить.
Как же она теперь совсем без денег? Вот верно говорят, что ворованные деньги добра не принесут. Эх, Леньчик!
Но может можно будет попросить небольшой аванс в СМУ? Объяснить, что обокрали. Должны ж они понять.
А до СМУ утром она и пешком дойдет, здесь не так уж и далеко. Только б взяли!
Ботинки помыла в луже.
В зал ожидания она вернулась крадучись, но дежуривший даже не смотрел в ее сторону. Она прошла на второй этаж, уселась там и приготовилась пережидать ночь. Вскоре она опять уснула.
– Эй, девица, просыпайся! Проверка документов! А! Старая знакомая!
Над ней стояли два мента. Один – тот самый.
– Я ж сказал тебе, что тут ночевать нельзя! Ты чего, не поняла! Хочешь неприятностей?
Маша со сна ещё туго соображала.
– Нет, не хочу.
– Документы покажи, или украли?
Маша достала паспорт.
– А билета нет? Нет.Тогда, пошла прочь отсюда!
– А вы сумку мою не нашли? – осмелела Маша.
– Какую сумку! Неприятностей хочешь? Марш, я сказал! – он был явно не в духе.
Маша, протирая глаза, отправилась на улицу. Посмотрела на часы – было половина пятого утра. Попить бы чаю... И тут она вспомнила, что у нее совсем нет денег.
Она обошла вокзал, нашла укромное место под навесом сбоку от станции и присела там на сумку, скрючившись. Ночь была тихой, безветренной. Идти в СМУ было ещё рано, светало.
Так просидела она около часа. Размышляла. Надо было найти выход. Вот можно что-нибудь продать. Мать бы так и сделала. В сумке были вполне приличные вещи, например, почти и неношеные кроссовки. А ещё пара кофточек.
Но где тут продавать?
Вдруг она услышала возню и какие-то крики за спиной.
Она огляделась, и увидела, как возле железного киоска-кубика парни-подростки пинают ногами лежащего скрюченного парнишку.
– Эй, что вы делаете? Эй!
Маша помчалась к дерущимся, вернее, к бьющим лежачего. Пытаясь напугать хулиганов, она звала милицию.
Парни оглянулись на неё, один что-то сказал, и драчуны направились прочь от здания вокзала. Парнишка, свернувшись калачом, отвернувшись лицом к киоску, лежал на боку.
– Эй, ты как?
Она присела перед ним. И тут он вполне громко сказал:
– Нормально.
А потом развернулся, сел, утер окровавленную губу шапкой. На вид ему было лет двенадцать, вид потрёпанный. Он посмотрел вслед уходящим.
– За что они тебя? – интересовалась Маша.
– А! Так..., – он слегка отмахнулся, потрогал окровавленную губу, говорить ему было больно, – Сволочи, – сказал он это совсем не со злостью, просто сказал, констатируя.
– Что тут у вас происходит: воруют, бьют.... Ах! Моя сумка!
Маша помчалась к тому месту, где оставила баул. Он был на месте, так одиноко и стоял под навесом. Маша облегчённо вздохнула, подхватила его и направилась к пацану. Мальчишка уже поднялся на ноги и отряхивал одежду.
– Ты нормально? До дома сам доберешься?
– Ага! Нормально. Я привыкаю, кажется. Меня уже второй раз бьют. В тот раз хуже было, а сейчас как-то сгруппировался ... Учусь, – он потирал бедро, – И тебе спасибо! Смелая ты...
– Так за что они тебя? Может скажешь?
– За дело. Я у них работу отбираю. Да, – он махнул рукой, – Долго объяснять. А ты куда едешь? – он посмотрел на спасительницу, под глазом у него растекался синяк.
– Я?
– Ну, не я же...
– Я, наоборот, приехала. Приехала тоже работать сюда. Думала... В общем, долго объяснять. И у меня вот сумку украли, а там все деньги были. А милиция с вокзала гонит, вот и вышла, а тут вижу ... Это ж надо – трое на одного.
Они помолчали. Говорить было не о чем.
– Ну ладно, пока! – пацан прощался.
Он, слегка прихрамывая, пошёл между киосками, оклеенными объявлениями. Потом оглянулся.
– Спасибо. Деньги у меня – эти забрали, но если совсем туго будет, приходи, дома есть немного. Я недалеко здесь живу, на Которосли. Меня Андрюха звать.
– Маша...
И он назвал свой адрес. Теперь Маше показалось, что он постарше будет двенадцати, просто мелкий.
Она вернулась ко входу в вокзал. С протянутой рукой у порога вокзала сидел нищий.
"Хоть рядом садись" – подумала Маша и ей стало стыдно, что засматривается она на его чашу с мелочью и несколькими бумажными купюрами.
Она решила, что пора идти в СМУ. Подхватила сумку и направилась туда пешком, уточняя по дороге у прохожих адрес. Все куда-то спешили, но дорогу все же подсказывали. Очень хотелось пить. Колонку она так и не нашла.
Город просыпался. Открывались торговые точки, мелькали и совсем старые автомобили, и непозволительно дорогие для рядового обывателя иномарки. Люди спешили по своим делам.
Ярославль жил своей городской жизнью. В магазинах выстраивались очереди, шумела автотрасса, из окон машин звучал Чиж и БГ. Если б этот город принял ее, она смогла бы его полюбить.
Маше стало жарко, она остановилась возле железной двери, обвещанной табличками "Куплю ваучер", сняла носки и платок.
К СМУ она пришла рано. Уселась поодаль на сумку. Надо было ждать.
Маша, конечно, не могла знать, что для градостроителей, архитекторов тогда начались тяжелые времена, не было работы. Строились хорошо только коттеджи и банки. Начатые новостройки заморозились от нехватки средств, от общего кризиса экономики.
Впрочем, эти тяжёлые времена наступили не только для них. Дензнаки менялись с такой скоростью, что никто уже не мог остановить этот процесс. Безработица коснулась уже многих.
Но Маша надеялась, сидя у терпящей крах организации. Она привыкла верить людям. Несмотря на такую свою нелегкую жизнь в последние годы, душа её была светлой. Бабушка так учила – людям надо верить, они всегда помогут ...
***
Спасибо Вам за его ожидание!
Буду благодарна за лайки и подписку. Спасибо, друзья!
Напомню о том, что у меня выходит книга рассказов и ее можно заказать уже сейчас.
А вот и ещё читайте захватывающие истории на моём канале: