Крёстный рассказывал, что в эти ночи на Северском Донце хорошо идут щуки, а я смотрел на него… и не мог понять, откуда медленной волной накатывает тревога. А потом встретился с глазами крёстного: он улыбался, рассказывал про щук и окуней… про то, какие котлеты из щуки делает его Любаня… а тревога в глазах будто боролась с его улыбкой… И слова отца вспомнились, – про того шахтёра, десятника Савельева. которого мы – сначала с Димкой Луговым, а потом и с Полинкой – видели у старой шахты:
-А когда вышли на поверхность, узнал Прохор, что жена его, Катерина, с другим… – с лучшим его другом, быстро утешилась… Не поверил Прохор. Дождался вечера, во двор вошёл. Ну, и увидел сам, как друг лучший в доме его хозяйничает… Вернулся Прохор к шахте. Никто и не заметил, как он снова спустился в забой…
Крёстный обнял меня за плечи. И моя тревога столкнулась с тревогой в его глазах. Крёстный достал пачку сигарет. А я снова отчаянно пытался удержать свою взрослость, что словно насмехалась надо мною, мальчишкой с повлажневшими вдруг ресницами… Сквозь туман в глазах я улыбнулся крёстному:
- А давайте на рыбалку, – когда батя вернётся! Он давно хотел… и собирался.
Крёстный устало провёл ладонью по глазам, – он, я знал, с ночной вернулся… Согласился: – Ладно, – тогда и съездим. А сейчас к нам пойдём.
Я покачал головой:
- Я дома батю подожду.
И с этим крёстный тоже согласился, – значит, не таким уж мальчишкой я выглядел…
-Тогда давай позавтракаем у нас. У Любани – блинчики с творогом, ты же любишь.
- Не хочется. Я батю подожду.
-Обедать приходи.
- Мы с отцом борщ варили… И ещё у нас есть перец фаршированный.
Крёстный снова закурил:
-Ладно, Ромка. Мы с Любаней и с Тимкой вечером зайдём к тебе.
Я кивнул. Сел на ступеньку крыльца – ждать батю. «Хомутовская» – самая отдалённая шахта. Пока я размышлял о возможностях своего мопеда, пришёл Димка Луговой. С обычной своей прямолинейностью сказал:
- Нет, Ромка. До «Хомутовской» твой мопед не дотянет. Это ж тебе не Полинку Курганову по степи за Криничной Балкой катать. До завтра подождём, – Камынин обещал сегодня вечером с мотоциклом закончить. Тогда и рванём на «Хомутовскую».
Прибежала Полинка, тоже присела на ступеньку. Так и сидели мы втроём, рядышком… Молчали.
Полинка незаметно взяла меня за руку. Я чуть сжал её ладошку.
- Отец рассказывал, – шахтёров почти всех подняли. Раненых много. Горноспасатели ищут нескольких проходчиков, – вздохнула Полина.
На днях отец рассказывал, что на «Хомутовской» проходчики начали прокладывать новый штрек (штрек – горизонтальная подземная выработка, не имеющая выхода на поверхность, – примечание автора). А ещё вспомнился мне батин рассказ про внезапный выброс угля. Как предвестием скорого выброса угля вдруг слышатся удары в угольном массиве – сначала глухие, будто отдалённые, где-то в глубине. Удары быстро приближаются, становятся всё громче. И на груди забоя появляется пылевое облако, – угрожающе-зловещее, его не спутаешь с обычной пылью… (Грудь забоя – это передняя часть угольного забоя, которая продвигается вперёд по мере выработки угля, – примечание автора). Забой начинает шелушиться, далеко отскакивают куски угля и породы, и уголь становится непрочным, – самопроизвольно выдавливается из пласта. А потом происходит выброс – несколько тонн угля засыпают забой на километры. С углём и породой выбрасывается газ, поэтому выбросам угля сопутствуют взрывы метана. Это рассказывать долго… А происходит всё за считанные секунды. Батя говорил, что причины этого явления в угольных шахтах ещё не до конца изучены, поэтому внезапные выбросы угля не предсказуемы…
Полинка поднялась:
- Не обедали ещё?
Подогрела наш с батей борщ, быстро накрыла на стол, – как девчонки умеют так?.. Только мне есть не хотелось. А Димка кивнул Полинке:
- Добавки можно, Поль? – Глубокомысленно взглянул на меня: – Ты это, Ромка!.. Тебе, может, на повара надо, а не на горноспасателя? Я, например, если что и умею варить, – то только чай… Ну, картошку пожарить смогу, – особенно, если кто-нибудь почистит.
Ни назавтра, ни через день горноспасатели в посёлок не вернулись. Приходил крёстный, непривычно скупо говорил:
- Работают.
Я заметил растерянный Полинкин взгляд:
- Поль?..
Полина быстро перекинула за спину чуть растрепавшуюся косу, – такая Полькина коса мне нравилась больше всего…
-Отец говорил… я слышала, – они с мамой утром разговаривали… Говорил, что тяжело там, – на «Хомутовской»…
Мы с Димкой переглянулись, без слов поняли друг друга. Полинка о чём-то догадалась, – тревожно переводила глаза с меня на Димку. Димка нахмурился, – он умел:
-Ты, Полька, домой иди. Нам с Ромкой надо мотоцикл мой посмотреть. Там работы – непочатый край. Двигатель разбирать надо. Тебе неинтересно будет. Ты иди, Полька: тебе в десятый класс скоро… Ты всё перечитала, что по литературе на лето задавали? Давай, пока ещё есть время. Полинка вскинула на Димку заносчивый взгляд:
- Это ты меня учить собрался, Луговой?
Я серьёзно поддержал Димку:
- Поль, с мотоциклом – это у нас надолго. Я завтра приду к тебе.
- Завтра?..
- Нуу… или вечером, – если получится.
Хорошо, что Димкина мать сегодня на спуске-подъёме дежурила… И Камынин на шахте был, – не пришлось придумывать, куда мы с Димкой собрались на его стареньком мотоцикле.
Первым, кого увидел я на «Хомутовской», был крёстный. Он тоже заметил нас с Димкой, подошёл к нам. Будто не удивился. Я ни о чём не спросил крёстного, – у меня в глазах вдруг потемнело. Какая-то неправдоподобная чернота тяжело навалилась на тополя в шахтном дворе, и в черноте этой исчез ранний, ещё светло-синий вечер. Потом я почувствовал на плече руку крёстного, голос его расслышал:
- Вот так, Ромка… В общем, будем ждать. В шахте всякое бывало. А ждать надо всегда.
Под завалами оставались трое проходчиков. Шли к концу четвёртые сутки, и даже работники из Службы угольного надзора почти согласились, что продолжать поисково-спасательные работы нет смысла. А батя и мужики из его отделения не согласились и снова спустились в шахту. К утру подняли на-гора двоих проходчиков, – оба были без сознания, но – живы.
Мужики рассказывали, что из-под завала в самом конце штрека батя вроде бы услышал еле слышный, совсем слабый отклик на простукивание. И в этот момент над завалом обрушилась крепь.
Спасатели из батиного отделения сказали, что не поднимутся, пока не найдут командира.
И мы ждали.
Временами накатывала та же кромешная чернота, – огромной, медленной волной. И я просто переставал видеть лица… слышать голоса. В этом чёрном безмолвии оставалась только боль, – будто в висках стучала какая-то тяжёлая, неотступная сила.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5