Татьяна Алексеевна, наша классная, не скрыла разочарования, когда я пришёл на первый урок:
- Ты что, – не уехал?!.. Не уехал, значит… С отцом остался?!.. Нуу… то хоть мать могла приструнить тебя, когда ты среди урока в окно входишь-выходишь… или под учительский стол пробираешься, чтоб всему классу сообщить, какие у Инны Владимировны…
Понесло Щуку: вспомнила далёкую молодость – восьмой класс. Кто ж такими делами в девятом классе занимается!.. А Татьяна Алексеевна продолжала сокрушаться:
- С отцом, значит, остался… Ну, теперь, считай, совсем от рук отбился: отец твой больше в шахтах бывает, чем дома… Девятый класс-то хоть бы окончил! Тут осталось-то…
- Окончу, Татьяна Алексеевна, – торжественно пообещал я.
- Только учителям эти месяцы вечностью покажутся, – вздохнула классная, сильно обобщив суть моих взаимоотношений с преподавателями.
Про учителей, которым моё присутствие на уроках обеспечит не больше-не меньше, чем вечность, Щука преувеличила… Как там?.. – гиперболу, что ли, применила… Это они вдвоём с её подружкой, географичкой Тамарой Викторовной, считали дни, когда мы с Димкой Луговым девятый класс окончим.
А с батей мы справлялись. Борщ у нас совсем неплохим получался. Конечно, как говорил батя, – ещё оставалось, к чему стремиться… Но даже крёстный, вконец избалованный борщами, – так как его жена, Любаша, работала старшим поваром в шахтёрской столовой, – находил наш с батей борщ вполне приличным. Уж точно, – съедобным. Мы даже вареники лепили, – правда, тесто замесила вовремя прибежавшая Полинка. Мы с батей как раз отважились на такое непростое дело: решительно открыли пакет с мукой… Полька быстро окинула взглядом наши приготовления к действиям и всё сделала по-своему, – мы с батей в подмастерьях ходили.
Татьяна Алексеевна заметно беспокоилась: шли дни, а повода для победоносного звонка моему отцу как-то не находилось…
Зато к отцу – прямо в горноспасательную часть!.. – пришла бабушка. Выразительно поглядывая на батиных сослуживцев, громко запричитала:
- Розетка у меня не работает!.. И свет в коридоре не горит, – наощупь ходить приходится! Вот так и живу! А ещё плита газовая!.. И машинка стиральная!.. И окно на кухне неплотно закрывается!.. И смеситель в душе…
Батин друг, командир второго отделения горноспасательного взвода Ракитин ухмыльнулся, подмигнул:
- Короче, Санька!.. Как в том анекдоте: ой, титко!.. Дайтэ воды напытыся… бо так исты хочэться, шчо аж пэрэночуваты нидэ! (Ой, тётка!.. Дайте воды попить… а то так есть хочется, что аж переночевать негде! – перевод автора)
Батя покраснел…
- Мам… Ольга Васильевна, я дежурю сегодня. После уроков к Вам Ромка зайдёт. Розетку поменяет… Окно и смеситель посмотрит, а свет в коридоре, машинку и газовую плиту – это я завтра с утра забегу.
Бабушка закивала:
- Вот ещё списочек, – пусть Роман по пути в магазин зайдёт…
Пока я менял розетку, бабушка с соседкой Верой Никитичной пили чай на кухне. Вера Никитична вздохнула:
- Да… Славный мальчишка подрос у вас. Сноровка в делах, смотрю, – как у хорошего мужика.
А в бабушкином голосе за горделивыми словами сквозила какая-то растерянность:
- Роман у нас молодец.
Я усмехнулся: про то, что я молодец, от бабушки слышал впервые…
- Как же они без Маринки-то справляются?.. Тяжело, – два мужика.
Бабушка изо всех сил старалась говорить со своей всегдашней уверенностью… и превосходством, но голос её заметно сник:
- Тяжело… Справляются. Он, Александр… Зять-то, он…
Выходило, что и про зятя надо было сказать: молодец… Но бабушка как-то горестно умолкла.
- Может, зря ты это, Оля… – осторожно предположила Вера Никитична. – Зря так настойчиво стремилась, чтоб развелись они, Маринка с Александром.
- Они не развелись… – Но бабушка тут же встрепенулась от промелькнувшей надежды, горячо заговорила с прежней убеждённостью : – Не зря! Маринка достойна большего! Большего, – чем жить в нашем посёлке! И быть замужем за шахтёром!
- Александр же у вас в горноспасательной части служит?
- Всё равно, – шахтёр! Напивается на День Шахтёра… как самый натуральный шахтерюга!
- Так это же День Шахтёра, – уважительно заметила Вера Никитична. – К тому же – что-то я не припомню, чтобы Сашка ваш напивался.
- И – что? Маринка достойна лучшего мужа! Чтоб понимал… понимал, как её надо ценить!
- А Сашка не понимал?
Бабушка снова растерялась. Потом рассердилась на соседку:
- Толку от его понимания!.. Разве можно сравнить лётчика, что на международных линиях летает… и – шахтёра! Да Маринка совсем по-другому выглядит – рядом с Вениамином!
- Не знаю… – задумчиво покачала головой Вера Никитична. – Сколько помню, – я… да и все в посёлке любовались: какая замечательная пара – Маринка твоя и Александр! А уж как он о ней заботился! Женщины своих подталкивали: учись, мол… как жену любить надо.
Бабушка помолчала… Нехотя, в каком-то недоумении, – будто только что поняла это, – согласилась:
- Заботился. Да – толку от его заботы!
- А что же ей, Маринке твоей, надо-то было? Какой толк?
- Чтоб муж был… чтоб муж был достойным её, – упрямо твердила бабушка. – Чтоб жить в большом городе… чтоб… – Бабушка вдруг горестно призналась: – Чтоб – не как я!.. Я всю жизнь с шахтёром прожила, – что хорошего!.. Только и видела его грязные майки, только и знала, что полотенца стирать… Да ждать его из шахты! Маринка родилась, – я с того самого дня мечтать стала, что у неё другая жизнь будет! А когда Санька этот… Яругин, стал ухлёстывать за ней, – ещё с пятого класса, – я дала себе слово, что не допущу этого… любви этой ненужной. И ведь получилось у меня!.. Я обратила Маринкино внимание на Веню Карунина. И он ей понравился. А потом, когда он стал приезжать на каникулы в форме курсанта лётного училища гражданской авиации, она просто влюбилась в него. Разве можно было их рядом поставить, – Веню Карунина… и Саньку Яругина!
- У горноспасателей тоже форма красивая.
- Сравнила!..
Я согласился: сравнила!.. Веня в своей форме – даже при его полётах в Амстердам – по сути, обычный извозчик. А батя со своим отделением шахтёров спасает – случается, оттуда, откуда уже нельзя спасти.
Розетку я поменял. Вошёл на кухню, – посмотреть газовую плиту, чтоб бате меньше работы было. Ничего серьёзного с плитой не случилось: я прочистил форсунку, и пламя загорелось ясно и сильно. Вера Никитична поднялась:
- Пойду я, Ольга Васильевна. – С улыбкой показала на меня глазами: – Вот же достанется парень девчонке какой-то!.. Рукастый-то такой! Вот уж повезёт!
Соседка ушла. Я тоже заторопился:
- Пора мне. У меня ещё тренировка.
А бабушка вдруг предложила… вернее, как она умела, – поставила перед фактом:
- Ко мне перебирайся. У меня жить будешь. За тобой глаз да глаз нужен. И без женской руки… – Бабушка выискивала то, что точно бы выдавало отсутствие женской руки… Но рубашка и школьные брюки были отглажены, куртка и кроссовки чистые… – В общем, будешь жить у меня.
Я рассмеялся:
- Ладно, бабуль, побежал я. Отец зайдёт завтра, – машинку посмотрит. И окно на кухне, – там инструмент нужен.
Бабушка – в такой непривычной для неё растерянности – шагнула за мной… Укоризненно сказала:
- Про мать и Веню… Вениамина Константиновича и не спросишь ничего…
Я пожал плечами:
- Сдался мне ваш Веня… А мать звонит мне.
На тренировку я и правда спешил… Но всё же почему-то остановился в конце тополиной аллеи за школьным спортзалом. Как бывает ранней-ранней весной, почки на ветках тополей в ласковой полудреме дышали чуть горьковатой свежестью. Над шахтным копром первыми звёздочками вспыхнули огоньки (Копёр – очень красивая и чёткая металлическая или железобетонная (бывает смешанная) конструкция, установленная на поверхности над шахтой. Копры предназначены для размещения подъёмных установок. Высота копра – от тридцати метров и выше, глубина спуска – до двух тысяч метров. На Донбассе самые глубокие шахты, – примечание автора). А я вспоминал слова отца:
- Знать… и верить – это не всегда совпадает, Андрюха. Я люблю её.
Когда мать уехала, я в отчаянной обиде – за батю, за себя, – решил, что мы никогда не простим её. А тополя взмахивали ветками над моей головой… И оказалось, что задача осталась нерешённой: не сходился ответ с моим решением…
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цвет