А я не сразу понял, – о чём это мать… Даже после недавнего нашего разговора с батей не понял. Бестолково улыбнулся:
- Какие вещи?.. Куда… уезжаем?
Мать аккуратно складывала свои платья и кофточки. Я вдруг вспомнил, как крёстная недавно головой покачала:
- Ох, Маринка!.. Балует тебя Санька. Наряды уже некуда складывать. Бабы из планового рассказывали, что ты туфли с босоножками по три раза на день меняешь.
А мать повторила:
- Мы уезжаем. Утром. Твои документы из школы я уже забрала.
Уезжаем?.. Утром?..
Из какого-то далека на меня смотрели глаза моего прадеда Фёдора Степановича… И дед, Павел Фёдорович, ласково гладил меня по голове.
- Ещё внуки твои, Ромка, спасибо за дом скажут! – послышался мне голос крёстного…
Уехать – из нашего дома?..
-Наш, Яругин, – часто улыбался дед Павел, – потому что глаза у меня были батины.
А крёстная говорила, что я вообще – батино повторение:
- Ювелир Санька. Надо же: губы, брови… походка, голос… даже взгляд – один к одному батины.
Я прошёл в свою комнату. Уже на пороге оглянулся:
- Я никуда не поеду.
- Я забрала из школы твои документы. Ты будешь учиться в самой лучшей школе, – с физико-математическим уклоном. Вениамин Константинович уже обо всём договорился. А после девятого класса поступишь в лётный колледж. Вениамин Константинович…
- Договорился, – продолжил я за мать. Я понимал, что батя не одобрит мою грубость в разговоре с матерью, но сдержаться не мог: – А пусть он – со своим договорняком!... – знаешь, куда катится?.. И сам пусть учится в лётном колледже.
Бабушка привычно всплеснула руками, торопливо заговорила… Так только она одна умела: торжествующе и с негодованием – одновременно:
- Вот!.. Дождалась?.. Услышала, что хотела?.. Что ж, – знала, от кого сына рожала!.. Чего ты хотела, – от этого… С его горным техникумом! Думала, яблоко от яблони далеко упадёт?!.. Бедный Веня!.. Он же замучается с мальчишкой!
Я вдруг рассмеялся:
- Да не переживай ты так, бабуль!.. Саниному другу не придётся мучиться: я дома останусь, с отцом. Вене ничего не угрожает.
- Нет, ты послушай!.. Ты только послушай, Мариночка, – как он разговаривает!.. Отцовская школа!
Отцовская школа была в другом… В его словах, сказанных мне недавно:
- Ты, Ромка, про маму не думай плохо…
Отец никогда не позволял мне – не то, чтоб дерзить, даже просто – без должного уважения разговаривать с бабушкой и матерью… И сейчас от горькой обиды за батю перехватило дыхание.
Мать вошла за мной в комнату:
- Ты просто не понимаешь. Ты просто не понимаешь, что жить в большом, современном городе… и учиться в школе с физико-математическим уклоном – это просто несравнимо с нашим посёлком, с твоей убогой школой, где физику преподаёт учитель химии, – за неимением специалиста… Ты потом всё оценишь. И скажешь спасибо. Я не хочу, чтобы ты жил так, как твой отец. Он ничего не добился… Выпивает.
Я заметил: мать и бабушка просто цепляются за эту мысль, – что батя выпивает… Словно им очень хотелось, чтоб так и было на самом деле. И то, что батя выпил с мужиками за новорождённую дочку Андрея Смолина, – после того, как их горноспасательное отделение ликвидировало последствия обрушения на «Закурганной», – стало для бабушки и матери объяснением, оправданием того, что мать собирает вещи и уезжает к Вениамину Константиновичу.
- Вениамин Константинович ждёт нас.
Я взглянул на мать исподлобья, дерзко усмехнулся:
- Не дождётся.
-Ты ещё не можешь самостоятельно принимать решения. Пока я решаю, где мы с тобой будем жить.
-Мам!.. Ты же его… папина жена… Ты же вышла за него замуж! – сбивчиво, отчаянно-горько попытался я напомнить матери…
Вездесущая бабушка – тут как тут:
- Ошибки можно… и – нужно исправить! Жизнь прожить…
К обиде за отца прибавилась моя мальчишеская обида – за себя. Я неучтиво перебил бабушку:
- Ошибки?.. Значит, я тоже – ошибка?
Бабушка растерялась. Но – кому ж не известно, что нападение – лучшая защита!..
- Ты посмотри, Мариша! Ты послушай, каким хамом вырос наш мальчик! Пока не поздно, – надо, чтобы его воспитанием всерьёз занялся достойный мужчина! Без крепкой мужской руки недалеко до беды!
Мне было совсем невесело, но я снова рассмеялся: это у Вени – крепкая рука?.. Я вспомнил, как метнулась его голова… как откатилась в лужу форменная фуражка, и рассыпались по двору вызывающе-красные розы, как ринулся Веня к своей ослепительно белой машине с тонированными стёклами, – что-то приговаривал… казалось, – обиженно поскуливал.
-Я никуда из нашего дома и от бати не уеду.
- Ты ещё не сможешь жить сам, без матери!
- Научусь, – пообещал я.
Мать помолчала.
- Утром ты должен быть готов. У нас будет мало времени.
Я смотрел прямо в её глаза:
- Надо успеть… пока отец не вернулся?
Они с бабушкой вышли из моей комнаты. Я стоял у окна. Смотрел в потемневшее небо. Неужели она… неужели мать сможет завтра утром уехать из нашего дома?.. Только потому, что отец оставался командиром горноспасательного отделения, а… Санин друг летает на международных линиях?.. Получается, все эти годы она просто ждала, что раньше случится: переведут ли отца в Штаб военизированного горноспасательного отряда, или Вениамин Константинович полетит в Амстердам… Бате ещё зимой предложили перевод на новое место службы, только он сказал, что его дело – не штабной работой заниматься, а спасать шахтёров. Ну, а Санин друг полетел в Амстердам… И бабушка вмиг забыла, что он – Санин друг. Теперь это было неудобно, – быть Саниным другом: какой же друг, если к тебе уходит Санина жена…
Мама и бабушка, кажется, пили на кухне чай… Я с удивлением прислушался: бабушкин торжествующий голос неузнаваемо изменился… Она растерянно, даже будто плаксиво говорила матери:
- А… как же я?.. Я же не могу остаться жить здесь… в его доме, если ты уедешь к Вениамину… если вы с Яругиным разведётесь!
Мне показалось, что бабушка ждёт… Ждёт, что мать ответит:
- Конечно! Конечно, ты поедешь с нами!..
Но мать молчала… Видно, от Саниного друга не последовало предложения, чтобы и бабушка перебралась к нему… Потому что мать не очень уверенно ответила:
- Ну… Ты можешь переехать в свою квартиру.
Бабушка негодующе запричитала:
- В свою квартиру?.. Без ремонта… на пятый этаж?! Одна – в четырёх стенах?!
- Ну… Не оставаться же тебе и правда в доме Яругина. Как ты себе это представляешь?
Бабушка горестно умолкла. А я усмехнулся: до сих пор для неё всё и всегда было ясно: только вот так, и – не иначе!.. И вдруг оказалось, что и ей встретилась задача, которая не решается…
Ночью я почти не спал. В какой-то горькой полудреме мне хотелось прижаться к матери… уговорить её, чтобы она не уезжала из нашего дома, от нас с отцом… Встрепенулся я перед самым рассветом. Набросил куртку, неслышно вышел во двор. Вывел из гаража мопед – недавний батин подарок. И рванул в степь. Вовсе не потому, чтоб мать не увезла меня к Вене: нет такого Вени, к которому можно было бы взять и увезти верзилу, каким я стал к девятому классу… Просто я не хотел… не мог видеть, как она уезжает.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цвет