Сын ей дался тяжело. Беременность проходила трудно. Она даже не представляла, что будет так плохо. Ее постоянно тошнило, мучила изжога, частые обмороки и прочие сопутствующие прелести. По утрам ребенок крутился в животе так, что казалось желает разорвать нутро на части. Спасало только одно: надежда, что в этот раз родится мальчик! По крайней мере, так утверждали лекарка и Берку-хатун. А им в этом можно было доверять...
Будущей маме приходилось постоянно лежать, ибо ходить просто не имелось сил. Едва вставала, как тут же валилась без сил. Ноги напоминали две огромные тумбы, а пальцы на руках распухли так, что даже кольца не могла одеть. Но даже не это пугало. Больше всего боялась, что шехзаде разлюбит и ее место рядом с ним займет какая-нибудь другая красавица. Кому же захочется лицезреть возле себя наложницу с лицом, обезображенным коричневыми пятнами да еще постоянно покрывающуюся потом?
Ах, как замирало ее сердце, когда наступал вечер! Вдруг кто-то другой отправится в его покои по золотому пути? И как она радовалась, когда этого не случилось! Ее господин проводил время только с ней и терпеливо ожидал, когда любимой станет легче после очередного приступа дурноты, был ласков, дарил подарки, читал стихи. Это были самые счастливые дни в ее жизни: они стали просто обычными людьми… И если бы не плохое самочувствие, то можно смело утверждать: жизнь удалась!
Ситуацию немного спасала прохладная погода и легкий ветерок, что прилетал с моря. Кроме того, хорошо помогла Михримах-султан. Узнав о страданиях своей воспитанницы, прислала какое-то травяное снадобье с невероятно пряным запахом. После того, как стала его принимать, тошнота заметно отступила. Да и обмороки стали гораздо реже, но все равно порой свет становился не мил. И только было чуток полегчало, как султан Сулейман потребовал от внука вместе срочно приехать в столицу.
Повелитель собирался в военный поход и ему очень захотелось возобновить традицию, заложенную еще при Хюррем-султан. Именно эта русская завела правило собирать всю родню во дворце во время важных событий и праздников. Зачем, даже не понятно. Лично Сафие-султан никак не могла понять любви госпожи Босфора к этим семейным посиделкам и откровенно недоумевала, когда Берку-хатун об этом с восторгом рассказывала. Что здесь хорошего? Смотреть на вытянутые лица султанш, которые кичатся своим происхождением, а на самом деле, как были рабынями так и остались?
Ее очень радовало, что обычай сей немного подзабыли. Причем, инициатором стал султан, запретивший какие-либо веселья и шум после смерти любимой хасеки. Дошло до того, что во дворце даже говорить перестали, изъяснялись только знаками.
И вот такая неожиданность! Впервые за столько лет повелитель распорядился всем срочно прибыть в столицу. Пришлось шехзаду Мураду срочно собираться в путь да еще и любимую наложницу, которая находилась на сносях, с собой брать. Все, и прежде всего сам султан, прекрасно понимали: военный поход в Венгрию может стать для него последним. Также очевидным было и его желание: умереть в седле, как настоящему воину. Вслух об этом не говорили. За подобные слова легко можно было лишится головы, но в столице все же шептались: к смерти султан готовится.
Отношение у поданных к старому повелителю было неоднозначным. Одни не могли простить смерти шехзаде Мустафы, другие жалели маленьких шехзаде, сыновей Баязеда, третьи вовсе вспоминали казнь Ибрагима-паши и злорадствовали: вот предстанет на суде и ответит за свои грехи! А заодно и его рыжая ведьма рядом с ним на раскаленной сковороде покрутится! По счастью, таких имелось немного.
Султана любили за его мудрость и справедливое отношение ко всем, вне зависимости от статуса, а его любимая хасеки навсегда осталась в памяти народа, как госпожа, готовая придти на помощь Уже одно то, что благодаря ей в Мекке появились водопровод и столовая, говорило о многом… Но сейчас беременную Сафие все это мало волновало.
Собственно говоря, почему она должна приносить себя в жертву? И ради чего? С шехзаде все ясно. Он просто обязан попрощаться с дедом, а она-то причем? А вдруг потеряет ребенка и что тогда? Старый дворец? Ведь по существующим правилам виновата во всем будет она, а не выживший из ума повелитель. В том, что он выжил, сомнений не имелось. Ибо какой нормальный человек в разуме и здравой памяти решится отправиться в поход, а перед этим соберет родственников, только ради того, чтобы ему пожелали победы? Вслух говорить не стала, но очень выразительно промолчала. Увидев ее надутые губы, шехзаде посоветовал не рассуждать, а немедленно собираться, и сделать это, как можно скорее.
Словом, Сафие-султан, которая находилась на последних неделях беременности, пришлось взять себя в руки и отправится в дорогу. Про себя она проклинала дворцовые правила и мечтала лишь об одном: чтобы все Османы отправились к своим прародителям вслед за султаном и сделали это как можно скорее…
Публикация по теме: Некоронованная королева Османов, книга 3, часть 31
Продолжение по ссылке
