Однажды, уже в конце пятого класса, Татьяна Алексеевна позвонила моей матери. Пригласила зайти в школу – срочно. Мама сурово взглянула на меня:
-Ты что натворил?
Я пожал плечами, точно не припоминая за собой никаких школьных грехов. В дневнике – благополучные тройки вперемешку с четвёрками, а по литературе, за стихотворение наизусть, даже пятёрка… Ну, разве что с Вадиком Туранцевым из 6-го А пришлось подраться. Но дрались мы после уроков, на берегу, и Татьяна Алексеевна никак не могла об этом знать. К тому же причина нашей драки не была связана со школой: Вадька про моего крёстного трепался, – что из-за него в шахте электровоз с рельсов сошёл, и теперь горным мастером вместо крёстного будет Вадькин отец. Туранцев бессовестно врал, а я уже знал, как было дело с электровозом и вагонетками в недавнюю ночную смену. Слов Вадька не понял, – в таких случаях возникшие вопросы и решались на берегу, у тополиной коряги.
Бабушка укоризненно всплеснула руками:
- Маришенька, тебя снова в школу вызывают?.. Да!.. И это – в пятом классе!.. А что же дальше будет! Позор-то какой! При твоей должности – позор!
Бабушка любила преувеличивать: снова – это она о том, что Татьяна Алексеевна вызывала маму в школу ещё в начале сентября. Мы с пацанами тогда ушли с контрольной по английскому, – как-то быстро и единогласно решили, что на контрольной делать нам всё равно нечего, а мы уже давно собирались сходить за Орлиный курган: где-то там был вход старую шахту, а Юрка Веденеев из 8-го Б рассказывал, что как раз в это время там появляется привидение. Идти было далековато, вечерами уже темнело рано, и самым подходящим временем для поисков входа в старую шахту оказалась контрольная по английскому…
Больше классная маму в школу не вызывала. Поэтому бабушкино «снова» было не совсем уместным и справедливым. И про какую-то особенную мамину должность, при которой вызов в школу – позор, тоже преувеличение: мама работала обычным бухгалтером в плановом отделе шахтоуправления и прямо ненавидела свою работу. Почему-то обвиняла в этом отца… Бабушка вздыхала, выразительно поглядывала на отца. Соглашалась:
- Конечно, Маришенька большего достойна… А вот пришлось, – простым бухгалтером.
Вечером мама швырнула отцу мою тетрадь по математике:
-Вот. Почитай, чем твой сын занимается на уроке математики. Позор.
Я вспыхнул: из тетрадки на пол упал знакомый, сложенный вдвое листок. Чтоб не разговаривать на уроке математики, мы с Полиной переписывались. Сначала – просто о том, что по склонам Дубовой балки расцветают воронцы, и мы с Полинкой собирались съездить туда на великах… А потом я увидел, как солнечный луч – математика была первым уроком – упал на Полинкины светлые кудряшки, и от этого они засияли… Полинка заметила мой остановившийся взгляд, чуть покраснела. А я вдруг написал ей на листке: я тебя люблю… И отчаянно делал вид, что смотрю на доску. А Полина подвинула мне листок, и я прочитал: и я тебя люблю…
И вот сейчас батя поднял с пола этот лист из моей тетради по математике. Я вызывающе отвернулся к окну… А мама настойчиво повторила:
- Нет, ты почитай, почитай, – о чём твой сын на уроке математики с девчонкой переписывается.
- Кто их только воспитывает, вертихвосток этих! – сокрушённо покачала головой бабушка. – Надо же! Пятый класс!..
- Она не вертихвостка! – перед моими глазами в утренних лучах ласково сияли Полькины кудряшки, и я сам впервые узнал, что могу вот так дерзко ответить бабушке…
Отец протянул мне сложенный листочек, – так и не открыл его… Негромко ответил маме:
- Я знаю, что мой сын не написал ничего плохого.
Мама с бабушкой переглянулись.
- Да ты почитай! – мама собралась забрать у меня листочек, но отец взял её за руку:
- Мариша, он же не нам это писал.
Я убежал во двор. Батя вышел вслед за мной, положил руку мне на плечо:
-Давай руль на твоём велосипеде посмотрим.
Руль и правда болтался, – надо было подтянуть его. Я очень любил что-то ремонтировать с батей – машину, колодезный насос, электродуховку, мой велик… Мы разговаривали о щуках, в прошлые выходные пойманных крёстным на Донце, о предстоящих на «Восточной» учениях горноспасателей, о нашем бандите – полосатом котяре Мичмане, что второй день не спускался с крыши, а при виде бабушки начинал демонстративно и нахально умываться: вчера котяра подсмотрел, что бабушка непрочно прикрыла дверцу холодильника, и виртуозно стащил с верхней полки целую связку сарделек. В мгновение ока взметнулся с нею на крышу летней кухни и с устало-победоносным видом – легко, думаете… с верхней-то полки!.. – принялся за трапезу.
- Не украл. А – добыл, – отец с затаённой улыбкой в глазах поправил бабушку, давшую поступку Мичмана категорическую оценку.
А сейчас отец с неожиданной застенчивостью… как-то очень бережно сказал мне:
- Я тоже в конце пятого класса влюбился.
- В кого? – с интересом взглянул я на батю.
- В самую лучшую в классе… и во всей школе девчонку.
При этих его словах в гараж влетела мама:
- Ты бы с ним о контрольной по математике поговорил! А не о том, что ему рано знать!
- Рано, рано, – выглядывала бабушка из-за маминого плеча. – В пятом классе надо думать не о девчонках, а об отметках в дневнике. Умные мальчики так и поступают.
Интересно: а в каком классе мне можно будет думать про Полинку и её светлые кудряшки… если я люблю её сейчас, в конце пятого класса?.. А бабушка говорила об этом так, будто до какого-то там класса… или, похоже, вообще – до окончания школы я должен лишь готовиться к тому, что будет происходить в моей жизни лет через восемь-десять… Интересно: а зачем человеку даётся одиннадцать лет?.. И пятый класс, – если про Полинкины светлые косички в светящихся на солнце кудряшках я смогу подумать только через десять лет!..
… Тем летом мы перешли уже в восьмой. Ни в пятом, ни в шестом и седьмом классах мы так и не нашли вход в старую шахту. Но знали, что она где-то есть, – о ней не только Юрка Веденеев рассказывал. И мы с Димкой решили за лето непременно отыскать его. Как-то с утра кружили по склонам Дубовой балки. Отошли далеко, – в этом месте из балки выходил Холодный Яр. Димку осенило:
- Ромка! Давай вдоль яра пройдём! Помнишь, дед Степан рассказывал, что старая шахта тянулась за Дубовую балку?..
Димка ещё что-то говорил… А я смотрел за терновые заросли – там виднелась ослепительно белая машина. В нашем посёлке ни у кого не было такой машины. Я поднял из-под ног небольшой камень-кругляш. Ничего не понявший Димка всё же успел перехватить мою руку… И выскользнувший из моей руки камень несильно ударился о стекло красивой белой машины, но не разбил его, – лишь оставил какие-то чуть волнистые лучи. Машина рванула с места. А я упал лицом в заросли зверобоя…
Продолжение следует…
Начало Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цвет