Они жалуются, ежедневно, хватаясь то за сердце, то за живот, то за голову, но ничего кардинально не решают. Выпивают таблетки, чтобы унять боль, и снова звонят или пишут вам о том, как им плохо. На попытки записать их к хорошему врачу, в частную клинику, вы получаете послание, что «это дорого и невозможно» (хотя вы готовы заплатить за лечение), «как-нибудь в другой раз», «сейчас так плохо, что до врача не дойду» и так далее. Что происходит? Вы попали в треугольник Карпмана, где жертва (ваш родственник) имеет неоспоримый козырь – свою хроническую болезнь.
Больше всего в терапии мне жаль детей. Именно они приходят на прием, замученные двумя работами, воспитанием уже своих детей или учебой, уже достаточно взрослые, чтобы справляться с собственной жизнью, но как будто все время «недостаточные», чтобы справиться с чужой – мамы или папы. Их гложет перманентное чувство вины, а когда такой родитель умирает (что иногда случается во время терапии), это чувство затапливает и превращается в затяжную депрессию.
Иногда болезнь – это неоспоримый, железобетонный повод сохранить всю семейную динамику в неизменности. Если болеет пожилая женщина в браке, то ее муж всегда будет виноват, что довел ее до такой жизни, и будет удерживаться рядом с собой в качестве молчаливой и скорбной манипуляции: «Ты же не бросишь меня, такой?». Ее дети не смогут переехать от нее, или переедут, но недалеко, и будут все время мониторить здоровье мамы. Ведь больного не бросишь, совесть не позволяет.
Что остается детям? Глубоко запрятанное внутри чувство едва ли не первородной вины, поскольку ребенок может с детства видеть маму больной и несчастной, не позволяет ему взять и радикально отделиться. Однако ответственность можно передавать родителю постепенно, на ежедневной основе.
- Ты сама можешь позвонить в поликлинику? Тогда я не вмешиваюсь.
- Ты сама можешь сходить за лекарствами в аптеку? Здорово! Заодно разомнешься немного на улице.
- Какой план лечения ты бы посоветовала своей подруге, будь она в такой же ситуации?
- Как только ты будешь готова поехать к врачу, позвони мне, и я тогда мы все организуем. Пока ты не готова, я не буду суетиться, я уважаю твое решение.
- Я с радостью поддержу тебя финансово. Посмотришь в интернете, какая клиника или врач тебе понравится по отзывам?
Особенно трудно приходится с раковыми больными в ремиссии. Боясь смерти, отрицая рак, они могут годами не проходить регулярные обследования, а после за месяц сгореть от "невидимых" метастазов. Ребенок не виноват, но он чувствует себя таковым. Не досмотрел, не убедил, не настоял.. А еще он виноват тем, что здоров и хочет радоваться жизни. Хочет путешествовать (чего его родитель не мог позволить), хочет заботиться о своем здоровье, покупая дорогую, но "правильную" еду, лечить зубы у частного стоматолога (а родитель "оставил" все свои зубы в советской поликлинике, где ставили цементные пломбы).. и за все это ребенок чувствует вину, и еще больше старается угодить больному родителю.
Но! Ведь есть и другие примеры. Пенсионеры в парке с палочками для скандинавской ходьбы, проращивающие на окне ростки пшеницы, посещающие бассейны и термы в пенсионный день со скидкой, делающие по утрам гимнастику... Было бы желание жить, а способы найдутся. И если есть желание "жертвить", то способы тоже найдутся. Но вы вовсе не обязаны включаться в эту игру!
Автор: Федоськина Ирина Леонидовна
Психолог, Клинический психолог
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru