Теперь о тезисе «о недостатках РБМК знали в ЦК», из которого следует, что «ценой лжи» стала сама авария на ЧАЭС. Любой, кто видел типичного политика, прекрасно понимает, что редкий из них вообще знает, как работает атомный реактор. Чтобы понять недостатки РБМК, типовому политику нужно больше образования, чем у него есть. Где, скажем, Михаил Сергеевич Горбачев мог узнать об основных вопросах работы атомного реактора? Во время обучения на юрфаке МГУ в первой половине 1950-х? В политику редко идут атомщики.
На самом деле, о недостатках реактора РБМК знали — правда, обнаружили их только после его запуска в серию. Сделавший это главный конструктор серии РБМК даже разослал директорам всех таких АЭС письмо. В письме прямо указывается, в чем состоит недостаток, и что нужно делать, чтобы проблема не проявила себя.
Однако это письмо ни к чему не привело. Причина проста: современная модель развития знания и образования ведет к тому, что даже ученые и специалисты что-либо всерьез знают только в своей непосредственной сфере специализации. Человек привыкает не особенно вникать в то, что в эту сферу специализации не входит.
Конструктор реакторов РБМК будет испытывать большие проблемы в объяснении своей обеспокоенности его недостатками не то что типичному директору АЭС, но даже и его типичному главному инженеру. Письмо не смог после аварии вспомнить ни один из сотрудников Чернобыльской АЭС. Они просто не придали ему особого значения, потому что не вполне поняли масштаб опасности, таившейся за словами «положительный выбег реактивности».
P.S.: - Теперь понятно, почему главный инженер КуАЭС отказался проводить эксперимент на Курской АЭС...
Из статьи:
Киселёв постоял у двери с табличкой «зам. директора АЭС по науке», вежливо постучал и вошёл. За столом, прижав к уху телефонную трубку, сидел Том Петрович и, сдвинув брови к переносице, слушал абонента на другом конце провода. И только изредка бросал в трубку: «А вы в этом уверены? Кто уже проводил? Для реактора РБМК – 1000 это может быть критично».
Николаев перевёл взгляд на вошедшего, кивнул Николаю Михайловичу, глазами указывая на стулья для посетителей. Киселёв присел, невольно слушая эмоциональный разговор Тома Петровича по телефону.
– Всё, уважаемый товарищ! – вдруг во весь голос зазвучали в кабинете его энергичные фразы. – Одно дело небольшой промышленный реактор, и совсем другое мощный реактор РБМК. Вы полагаете, что питающий насос сработает, как задумывает проектировщик? А я в этом не уверен. Чем подтверждаются проектные данные? Нет подтверждения? Послушайте, я не буду проводить ваш эксперимент! Он может закончиться серьёзной аварией. Нет. Я уверен, что не нужно. Да, да. Передайте и ему моё твёрдое «нет». Да, это и есть моё последнее слово. Всего доброго!
И с этими словами Том Петрович в сердцах бросил трубку. Киселёв никогда не видел обычно спокойного и уравновешенного Николаева в таком возбуждённом состоянии. Николаев встал из-за стола, подошёл к окну, снова вернулся к своему креслу, сел, встал.
– Ты представляешь, Николай Михайлович, – в запале обращаясь к Киселёву, как к коллеге-атомщику, бросил Николаев, – что тут горячие головушки от генерального проектировщика предложили нам?! Какой провести эксперимент, чтобы подтвердить свои проектные данные?
Киселёв, хорошо разбиравшийся в вопросах агрономии, партийного строительства и городских проблемах, спросил:
– Какие данные, Том Петрович? Я ведь не атомщик…
Николаев, ещё не охладив свой пыл, в сердцах махнул рукой.
– Ах, да! Но как бы тебе объяснить попонятнее?.. Короче, эти умные кабинетные головушки хотят, чтобы мы остановили реактор на несколько секунд. И в эти секунды будет отключено внешнее электропитание. Но, как уверяют проектировщики, инерции ротора турбины будет достаточно для работы насоса, питающего водой реакторную установку. Понятно?
Киселёв вежливо кивнул в ответ.
– Следовательно, они полагают, – продолжил Том Петрович, – охлаждение водой ядерного топлива в эти секунды не будет прервано после прекращения подачи электроэнергии. Только гладко на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить!
– И что вы им ответили? – спросил первый секретарь горкома.
– Своё решительное нет! А что ещё я им мог сказать, когда опасный эксперимент задумывается ради нескольких секунд мизерной экономии? А эти секунды являются определяющими. И я не уверен, что быстро сработает система подачи воды в остановленный реактор. Даже после многих проведённых у нас, на Курской АЭС, мероприятий по безопасности реакторов РБМК-1000, я не могу дать гарантии, что при этом эксперименте быстро сработает подача охлаждающей воды в остановленный реактор!
Заместитель директора станции по науке перевёл дух, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. И продолжил:
А именно от охлаждающей реактор воды зависит, произойдёт ли крайне опасное расплавление топлива или не произойдёт. Вот где собака зарыта!
Николаев, кажется, только сейчас понял, что перед ним не коллега-атомщик, а первое лицо городской власти.
– Мудрёно объяснил? – спросил Николаев, успокаиваясь.
– Да нет, вполне понятно, – ответил Киселёв.
– А ты по какому вопросу-то заходил?
– Да хотел, Том Петрович, поговорить насчёт установки табло в городе…
Николаев извинился, посмотрел на часы и попросил зайти завтра, до двенадцати часов. Тогда, мол, и обсудим всё детально.
Взято с https://yastalker.site/2022/12/15/tom_petrovich_nikolaev/
