Продолжу рассказ о Филиппе V, короле Испании. В прошлый раз мы остановились на том, что отправился вьюнош до городу Мадриду, чтобы наследовать, согласно завещанию свежеусопшего Карла Зачарованного, испанскую корону (Тыц).
Но сначала, дабы избежать всех этих «да кто вы такой, молодой человек?» и «да вас тут не стояло!», 16 ноября 1700 года в Версальском дворце состоялось провозглашение Филиппа Анжуйского Филиппом V Испанским (именно это действо отображено на картине в самом начале поста). «Теперь это наша корова, и мы её доим!» — радостно потирал лапки Людовик XIV. Для этого знаменательного события чуть позже даже картину заказали, где Филипп V изображён весь в чёрном, как приличествует одеваться при дворе Мадрида, с ожерельем Ордена Золотого Руна (так повелось в Испании с 1506 года и с Филиппа Красивого, что все короли страны непременно в этом ордене состоят) и Крест Ордена Святого Духа на голубой ленте (это уже от родных французов подгон, орден был создан в 1578 году Генрихом III Французским).
Одна мысль не давала Филиппу покоя: всё-таки он сильно больше француз, чем испанец, несмотря на какие-то там корни. Даже кастильского-то толком не знает, не говоря о всяких традициях, обычаях, фуэрос и прочих заморочках. Вот если бы найти такую жену, чтобы ко двору испанскому пришлась... И ведь нашёл!
Мария Луиза Савойская, дочь герцога Савойского Виктора Амадея II, была о ту пору всего 13 лет от роду, но Король-Дедушка успокоил: типа, и не таких... кхм... замуж брали. Амадей так вообще был только за, и 12 сентября 1701 года брак по договорённости был заключён. Невеста метнулась в Ниццу, где 20 сентября 1701 года папа Клемент XI в знак особого располагамса и одобрямса вручил ей жутко символичную Золотую Розу, а из Ниццы тут же отчалила в Барселону. И вот в Барселоне-то молодые поженились по-взрослому, и произошло это 2 ноября 1701 года.
Всё-таки умная и любящая жена — это подарок судьбы, а для монарха — подарок вдвойне. А если у жены есть ещё и преданная Первая дама Опочивальни... «Да он же лопнет, деточка несчастный, от вожделения на фоне воздержания!» — сокрушалась Мари-Анн де Латремуй, принцесса дез Юрсен. «Вы, госпожа, просто обязаны спасти его юное величество от невроза, парафимоза и спермотоксикоза!». Ладно, забудьте, не говорила такого Первая дама Опочивальни юной королеве. Вернее, наверняка говорила нечто подобное, но в иных выражениях. Не зря же она неотлучно находилась при супружеской паре: вопреки всем традициям, по уши втрескавшийся Филипп повелел, чтобы отныне спальня у них была общая. Ну и правильно повелел. Первые депрессивные звоночки уже звенели, и кто знает — не будь секса животворящего да любви взаимной — может быть, для Филиппа всё сложилось бы много печальнее, чем сложилось.
А приходилось на новом месте нелегко. Даже летописцы это отмечают:
«Страшная скука охватывала Филиппа V в начале его правления, когда он никого не знал при дворе, разговаривал только с французами, сопровождавшими его, и с высокопоставленными лицами, которые до его приезда поддерживали его. Из французов чаще всего его сопровождал Лувиль (его наставник), постоянный свидетель его разочарования и которому король часто говорил, что с радостью вернется к роли герцога Анжуйского, потому что он терпеть не может Испанию».
Но раз уж принял корону — будь добр соответствовать. Депрессия, не депрессия — никто больничный не выпишет. Да, не нравятся шуты-уродцы, скачущие прямо перед троном; не нравится и вызывает смутные опасения приглашение на Аутодафе; организм плохо переносит испанскую кухню (пробовал внести коррективы в меню — взбунтовались повара!) — но с этим как-то надо жить. А ведь ещё и война за испанское наследство началась, будь она неладна. Тут и Габсбурги засуетились из-за уплывающих земель, и другие соседи как-то нервно восприняли то, что вот-вот образуется Франко-Испанское государство (Король-Солнце вообще берега с границами потерял и рулил Испанией чуть ли не напрямую). А времена такие, что войсками виртуально не покомандуешь, всё нужно делать лично-очно и без ансамбля. Нет, во многих сражениях и дедушкины войска, и местные идальго очень даже выручают, но много где присутствовать просто необходимо. Вот и постигал его величество тонкости военного туризма: то в Неаполь надо прокатиться, то ещё куда.
Во время отъездов регентом становилась Мария Луиза. И так сумела она найти нужный тон с испанской знатью и представителями испанского же народа, что полюбилась и тем, и тем. Ей даже прозвище дали — La Savoyana. Мария Луиза успела подарить Филиппу четырёх сыновей, и двое из них даже выжили и выросли (повторюсь, детская смертность в те времена была аховая). А в 1713 году, после рождения младшего из сыновей, Фердинанда, сама занемогла: туберкулёз. Прожила она после этого меньше полугода и скончалась 14 февраля 1714 года, в возрасте 26 лет.
Филипп ходил чёрный от горя. У него в эти годы и так приступы меланхолии и нервические припадки, как тогда было принято выражаться, случались уже регулярно. Наследие Виттельсбахов давало знать о себе всё чаще (потом будут и Белая принцесса (Тыц), и Сказочный король (Тыц), и его несчастный брат Отто (Тыц) — но, как видите, в этом роду всё неладное по части душевного здоровья началось много раньше). Впрочем, для Испании он продолжал делать немало, даже страдая. Утрехтским мирным договором закончилась в 1713 году война за испанское наследство.
Да, страна потеряла Испанские Нидерланды, Неаполь и Сардинию, отдала Гибралтар и Менорку, ослабила торговые позиции в Индии; сам Филипп уже не мог претендовать на корону Франции — но при этом с королём стали считаться. Да и финансовое положение, что удивительно, удалось поправить — обозначился выход из кризиса, в котором Испания успела прочно застрять ещё с прошлого века. С колониями же Филипп предпочитал торговать, нежели незатейливо грабить — и это тоже пошло стране (да и колониям тоже) на пользу. А насчёт пограбить — так есть же каперские патенты, всё казне прибыток. Опять же, несмотря на обострения душевной болезни, в 1714 году он не только подавил восстание в Каталонии (те норовили отложиться под Габсбургов), но и каталонский фуэрос отменил — мол, горе побеждённым, теперь у вас будут нормальные законы, как во всей Испании. Заодно и Арагону, и Валенсии, и Балеарским островам показал большой королевский жезл вместо автономии. Баскам и Наварре, так и быть, кое-какие свободы оставил. Страна понемногу становилась единой и более сильной.
Что же до смерти любимой женщины... «Долго царь был безутешен, но как быть? И он был грешен; год прошёл, как сон пустой — царь женился на другой». Всё случилось почти так, как в сказке Пушкина — я имею ввиду сроки — но о второй большой любви Филиппа и о том, как ему жилось да былось далее — в третьей, заключительной части.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется новая книга. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.
И ещё вот, недавно вышла:
