В пейзажах передвижники утверждали положительный идеал — красоту, величие, мощь и поэтичность земли русской. Именно так воспринимали его прославленные русские пейзажисты Алексей Саврасов, Федор Васильев и Иван Шишкин.
Саврасов, считавшийся создателем русского национального пейзажа, умел опоэтизировать самое простое, самое обыденное: состарившиеся деревянные дома, почерневший весенний снег, обрызганные дождем кусты — в его исполнении все становилось лиричным и проникновенным. Его кисти были подвластны и переливы света под плывущими над лугом облаками, и чуть золотящиеся тени на хлебном поле, и легчайшее из всех земных движений — колебание теплого воздуха над созревающими колосьями.
Зрители еще не успели забыть ошеломляющее впечатление, вызванное пейзажем «Грачи прилетели», тем самым, что экспонировалось на Первой выставке Товарищества, а он, всего через два года, в 1873 году, написал свой второй шедевр — «Проселок» — размытую дождем землю, примятые хлеба вдали, растрепанные ветром ветлы. Уныние? Нет: туча уже отступала, хлеба золотились, в дорожных лужах играли отражения облаков, сверкала зеленая трава — душа полнилась ожиданием радости.
.
Шишкин избрал путь обстоятельного, верного до мельчайших подробностей рассказа о жизни деревьев, лесов и болот. «Одно только безусловное подражание природе может удовлетворить требованиям ландшафтного живописца, — говорил он. — Главнейшее дело пейзажиста есть прилежное изучение натуры... Природу должно искать во всей ее простоте — рисунок должен следовать за ней во всех прихотях формы». Мастером он был редкостным: любой его рисунок (а рисовал он сразу и окончательно, без изменений и поправок) являлся сложнейшей композицией, в которой сплеталось множество различных по строению, размеру и освещенности растений. «Публика, бывало, ахала за его спиной, когда он своими могучими лапами домового и корявыми, мозолистыми от работы пальцами начнет корежить и затирать свой блестящий рисунок, а рисунок, точно чудом или волшебством каким, от такого грубого обращения автора выходит все изящнее и блистательнее», — вспоминал Репин.
Шишкин создавал эпос, в его понимании природа была могучей, богатой плодоносящими силами. Васильев был поэтом, создававшим настроение светом, тонкой разработкой полутонов, гармоничными переходами от светлого к темному, удивительным богатством колорита. «...Как писать надо — Вы мне открыли, — признавался ему Крамской. — Это такая страшная и изумительная техника...»
Картина «Мокрый луг», написанная Васильевым в Крыму по воспоминаниям о России за год до смерти (Федор Александрович умер в 1873 году, двадцати трех лет от роду), восхитила знатоков: сложную гамму чувств — от светлых, полных надежд до тревожных и печальных — рождал этот пейзаж.
Не менее глубока была и последняя картина художника — «В Крымских горах» (Крамской уверял, что в русской живописи невозможно найти аналогичную ей): от полускрытой туманом горной вершины, от одиноких сосен веяло скорбной и торжественной тишиной. «Ах, какой Шишкин! Ах, какой Васильев!» — упоенно восклицал секретарь Общества поощрения художеств известный петербургский писатель Дмитрий Васильевич Григорович.
Источник: О.П. Воронова. «Куинджи в Петербурге».
🎨 Если статья вам была интересна то прошу вас поставить лайк. Подписывайтесь на канал, впереди нас ждёт много открытий из мира живописи.
