Открытие дачного сезона это значительное событие местного масштаба.
Радостное и волнительное.
Потому что, с одной стороны, ты вроде как встречаешься с прошлым, возвращаешься в оставленные тобой любимые места, а с другой - заглядываешь в будущее, полное прекрасных ожиданий.
И всё вокруг такое лазурно-светлое, нежно-румяное...
Нынешней весной особенно. Апрель постарался. Щедро одарил первоцветами.
Правда, приехав первый раз на дачу в двадцатых числах апреля, мы уже не застали ни цветущих крокусов, ни ирисов сетчатых. Зато цвели галантусы,
пушкинии, хионодоксы,
дицентры, рябчики,
хохлатки, анемоны,
морозники и т.д. И т. п. Всех и не перечислишь.
Бодро и ярко выглядели все зимнезелёные
и вечнозелёные растения,
топорщились луки,
зеленели пряные травы.
В общем... сначала я хотела все подробно описать и показать, но вынуждена была прерваться, так как телефон, на котором писала, разрядился. Поставила его на зарядку и решила пока почитать что-то соответствующее настроению. Например, Андрея Болотова, смутно помнила, что у него попадалась что-то о первом весеннем посещении имения.
Буквально сразу в толстом томе нашла соответствующее место. И не смогла удержаться, чтобы не привести кусок текста, написанный двести с лишним лет назад.
«Как еще ни грязно было в садах, но не мог я утерпеть, чтоб все их не обегать и не посетить все любимейшие места в них. Они едва освободились только тогда от зимнего своего белого покрывала и все, так сказать, наперерыв друг перед другом призывали меня к себе и требовали, чтоб я каждое из них посетил и осмотрел, все ли целы, все ли здоровы и все ли благополучно перенесли всю минувшую суровость зимы жестокой.
Инде встречали собою зрение мое яблони и груши и веселили уже некоторыми признаками будущего их в сей год изобилия цвета, а, может быть, и плодов самих. В другом месте должен я был пробираться к грядкам, имеющим в себе что–нибудь сокрытое. Я веселился, находя их в добром и надежном состоянии.
Одни только гвоздички, сии нежные и чужеземные произрастения, представились мне в несчастном и печальном виде. Хищные земляные зверьки похитили у них все их листья и повредили так, что они от того погибнуть были должны.Напротив того, тюльпанные грядочки и места увеселяли собою дух и зрение мое.
Сии ранние и прекрасные произрастения, несмотря на всю еще суровость тогдашнего воздуха и невзирая на то, что никакая еще травка не начинала оживать, стремились уже вон, равно как изъявляя свое мужество и презрение всей будущей еще стужи и морозов.
Все они вылезли уже тогда из земли, сокрывающей в недрах своих луковицы их и коренья, и, свернувшись еще листочками своими, либо желтелись, либо краснелись.
Я не мог смотреть на них без удовольствия особливого и обойтись без того, чтоб их, по обыкновению своему, не приласкать и с новым появлением на свет не приветствовать.
В других местах призывали меня к себе розены и грецкие орехи. Старание садовника раскутало их от духоты и освободило от зимнего покрова и защиты. Казалось, что все они веселились, начиная дышать опять свободным воздухом на просторе.
Инде звала меня к себе скороспешная сиринга, для утешения зрения моего своими раздувающимимся уже почками, а в другом месте прекрасные первенцы весны и цветущие уже ягодки очаровывали собою мое зрение и заставляли веселиться.
Одним словом, все уже начинало власно как помышлять о будущем своем великолепии и все производило любителю натуры садов и уединения приятное увеселение».
Вот так - текст первого русского агронома и писателя Андрея Болотова (1740-1835), фото мои, а чувства от встречи с весенним садом наши общие. Я также рассердилась на «хищных земляных зверьков», загубивших мне один из кустов войлочной вишни, и радовалась, находя «в добром и надежном состоянии» прошлогодние саженцы.
Думаю, и тем читателям-садоводам, кто продрался сквозь витиеватый стиль восемнадцатого века, знакомы и понятны эти чувства. Потому что они вечные.
