Из воспоминаний Александра Николая Леона Карла графа де Мориолля
Великий князь Константин (Павлович) очень любил рассказывать и каждый раз сообщал слушателям целую массу анекдотов и интересных мелочей. Так как мне нередко приходилось оставаться с ним в небольшом обществе, то я имел случай слышать от него много любопытного. Часть этих рассказов, я излагаю дальше. Я помещаю их без всякого, впрочем, порядка, так, как я их сам слышал.
О Фредерике Лагарпе (здесь воспитателе великих князей Александра и Константина Павловичей)
Прибыв ко двору, Лагарп всецело овладел доверием императрицы Екатерины (Алексеевны) и сделался настоящим властелином над своими воспитанниками. Бурный и вызывающий характер великого князя Константина скоро отпугнул его от него и сделал его предметом отвращения и грубого отношения со стороны своего воспитателя.
Сосланный в угол своей комнаты, принужденный зубрить наизусть трудные уроки, Константин видел только пренебрежение и отвращение к себе, тогда как Александр был окружен всяческими заботами. Лагарп постоянно старался представить его упрямым, ограниченным мальчиком и жаловался на него императрице.
Этим и объясняется, очевидно, особенная любовь, которую она выказывала всегда Александру, и скрытая холодность к его брату. Зато Константин был любимцем отца и матери. Это до сих пор заметно у императрицы-матери (до 1828), несмотря на то, что многое в его поведении могло бы изменить эти чувства, хотя бы, например, его женитьба против ее совета и желания.
С течением времени грубости, которыми воспитатель осыпал младшего своего ученика, стали повторяться чаще и чаще. "Ты осел... ты ослиная голова" и т. д. - вот ежедневные комплименты Лагарпа.
Однажды этот необыкновенный воспитатель, будучи раздражен больше, чем обыкновенно, велел изобразить на длинной ленте ослиную голову и украсил ею несчастного Константина.
В отчаянии тот зашел за оконную портьеру, разорвал ленту, на которой Лагарп написал: "орден, который будет пожалован великому князю Константину в тот день, когда я услышу, что национальное собрание во Франции уничтожило все ордена", и, привязав за шпингалет, накинул петлю себе на шею и повис на ней всею своею тяжестью.
От конвульсивных движений его тела занавеска зашевелилась, и Лагарп пошел взглянуть, что там такое. Каково же было его удивление, когда он нашел великого князя на половину уже задохшимся и с выкатившимися глазами. Лагарп едва успел схватить ножик и перерезать роковую ленту.
Тем не менее его грубое обращение не изменилось, и голова осла была нарисована на стене напротив того места, где обыкновенно во время урока сидел великий князь Константин. Настал, однако, конец и этому дикому издевательству. Однажды великий князь, доведенный до отчаяния, сказал своему воспитателю:
- Я согласен с вами, что я осел, но тогда и мой брат (Александр) осел, мои мать и отец (Павел Петрович и Мария Федоровна) также ослы, и моя бабушка Екатерина также осел.
- Как так? - спросил Лагарп.
- Осел может произойти только от осла, - возразил Константин: - и это идет до самой бабушки, которой я от вашего имени и скажу, что она осел, если вы не перестанете дразнить меня.
Зная решимость великого князя, Лагарп испугался, как бы дело не пошло дальше, и обещал ему не называть его больше этим словом.
Великий князь не раз говорил мне, что он совершенно не понимает, как столь дурное обращение Лагарпа не забило его окончательно.
Когда великий князь был в итальянском походе, швейцарцы перехватили однажды курьера из Петербурга, вёзшего депеши в главную квартиру Суворова (Александр Васильевич), и привели его в Берн, к Лагарпу, который стоял во главе местного революционного комитета.
Между захваченными бумагами были и письма к великому князю Константину его отца и матери. Лагарп отправил их по назначению, не вскрывая, и приложил к ним записку следующего содержания:
Гражданин Лагарп великому князю Константину
"Те, которых вы столько раз осыпали клеветами, льстят себя надеждою доказать вам, что вы были несправедливы. Письма возвращаются вам без обнаружения их содержания, - скромность, которой вы не проявили бы при подобных же обстоятельствах. Вот как свободные люди мстят деспотам".
Взбешённый такой наглостью, великий князь не отвечал Лагарпу и удовольствовался только тем, что спрятал это письмо у себя. Оно и теперь еще у него, и он мне его показывал.
Кровавый переворот (11 (23) марта 1801 г.), возведший на престол Александра, привлек Лагарпа в Петербург, где он был отлично принят новым императором. Великий князь Константин, несмотря на раздражение против него, также отнесся к нему с большим уважением. Когда он встретился с ним однажды у императрицы-матери, та сказала:
- Вот тот молодой человек, резвость которого причиняла вам столько неприятностей.
- Это правда, - отвечал Лагарп: - но я умел его держать в руках.
- Не всегда, - возразил великий князь: - припомните ослиную голову, от которой я принудил вас отказаться, указав, что это родословная касается и моей матери.
Императрица в большом смущении поспешила удалиться, а великий князь, оставшись вдвоем с Лагарпом, прибавил:
- Господин Лагарп, я не нуждаюсь больше в ваших указаниях. Я сделал несколько походов и получил, как видите, отличие. Говорите же со мною в надлежащем тоне, в противном случае я сам сумею принудить вас к этому.
