От дома Федоровых до его дома идти было немного, но и проходя этот промежуток, и уже в самом доме, Семен думал о том, как живучи разные предания в деревне. Вот никогда бы и не подумал, что дядька Костя может всерьез рассуждать о таком. Поселок все же не совсем в глухом месте находится, до города, причем большого, - около часа езды.
Ложился Семен очень рано, по-деревенски, но сегодня ему не спалось, совсем не хотелось. Он думал о том, сколько пробудет здесь еще, и стоит ли оставаться в поселке надолго. Темнота, тишина и всякие истории, которыми вот так, между прочим, делится дядька Костя, могут рано или поздно подействовать на психику. Так и в чертей поверишь, и в домовых! Да еще это одиночество. Хотя и здесь люди вокруг, но все же в городе одинокая жизнь ощущается совсем не так. Впервые Семен почувствовал, как давит и здесь, в поселке, на него это одиночество, даже еще больше, да если и не больше, то по-другому. Здесь он все же чужой, близкого общения, можно сказать, нет. А вот такое, как с дядей Костей, близким все равно не назовешь, слишком разные они, и по возрасту, и по восприятию жизни. В городе все же давние друзья, сын, который хотя и не так часто, как хотелось, но звонил отцу, самая родная душа, какие бы ни были у них разные интересы. А в поселке, жизнь складывалась вовсе не так, как он представлял, желая отдохнуть здесь душой.
Он уже не думал о тех проблемах, которые так внезапно навалились на него, об уходе жены. Фактически, о ее предательстве. О том, как она разрушила их общую жизнь, их семью. Почти не думал. Занимаясь домом, охотой и размышляя о том, чтобы найти хотя бы еще одного напарника, общаясь с Федоровыми, он вроде бы и врастал в эту деревенскую жизнь... Но в этот вечер, особенно после такого странного разговора, почувствовал, что он здесь чужой. И не отдыхала его душа, а искала, искала близкие души. Хотя бы по охоте. И не находила. И от того Семен особенно ощущал себя одиноким и неприкаянным здесь.
Все эти не столько мысли, сколько чувства, были прерваны внезапным шумом. Семен услышал какие-то крики, а вскоре к нему в дом стали ломиться.
- Сеня, Семыч, открой! Открой!!!
На всякий случай подцепив ружье, Семен выскочил из дома. В калитку грохотали. Такого прежде не бывало никогда, в поселке вечером и ночью всегда царила тишина.
- Кто еще?! - выкрикнул Семен.
- Я это! Виталь. Я!
Он, и правда, стал узнавать голос Виталия. Голос этот был сильно нетрезвый, да и звучал как-то странно. Семен резко отворил калитку, Виталий ввалился, весь в грязи и с безумным, как показалось Семену, видом.
- Я тебя! - визгливый голос раздался из темноты.
- Ведьма! - крикнул Виталька, и, оттолкнув Семена, как мог скоро (а мог он плохо), стал продвигаться вглубь двора.
- Лешего на меня напустила! Ведьма!
Вслед удирающему Витальке покатилась женская фигура: растрепанные волосы, перекошенное лицо. В руке пистолет.
- Убью, мразь! Убью!
- Ведьма, ведьма! - кричал Виталька и показывал на нее Семену, продолжая то ли бежать, то ли ползти к дому.
- А ну-ка! - Семен направил на всклокоченное существо ружье. - Брось пушку!
- Щас прям!
Женщина, казалось, не больно-то боялась ружья.
- Шугани ее, Сеня, шугани! Лешего натравила, он меня чуть не задавил! - и Виталий, окончательно запутавшись в своих ногах и руках, оскалился и зашипел.
- Упырю служишь? - кричало всклокоченное существо. - Упырина тебя навострил? Так я сама тебя прибью!
Всё это - явление непонятно откуда взявшейся расхристанной женщины, крики о лешем, упыре и ведьме, шипящий и оскалившийся Виталий, все это больше напоминало какой-то внезапный бред, чем реальность.
Семен выстрелил в воздух.
- Следующий - в тебя, - пригрозил он "ведьме". - Брось пукалку!
Ведьма резко кинулась на Семена, пытаясь вцепиться в ружье. Как только ведьма напала, тут же во двор вкатилось мохнатое существо, с утробным то ли рыком, то ли стоном кинувшееся на Семена.
- Леший, держи его, - командовала ведьма.
Виталий продолжал хрипеть, скалить зубы и закрываться рукавом. Но на ведьму не нападал, и пить ее кровь вроде как не собирался.
Вся эта чехарда продолжалась тем, что ведьма не без помощи мощного лешего, моментально подмявшего под себя Семена, завладела-таки ружьем и теперь голосила, что они, черти окаянные, и здесь ее не оставят в покое. А она еще думала, что приезжий приличный человек, и завтра она напишет заявление на всю их шайку-лейку, и сядут они как миленькие. А себя терроризировать она не даст, не для того она в деревню сюда переехала.
Леший оказался огромным псом неопределенной породы. А когда подтянулись на шум соседи, выяснилось, что "ведьму" зовут Марина, и Виталий на нее напал.
Виталий при всем подошедшем народе клялся, что не нападал, а шел "к Семе", потому что его заела совесть. Сбежав из-под стражи Катьки, он не придумал ничего лучшего, как идти к напарнику и поздним вечером каяться в том, что "нажрался, как свинья и бульдог последний, и Сёму подвел". По дороге он завалился на забор дома Марины, и какое-то время пытался встать, мaтерясь и производя много шума, где и был прихвачен Лешим, для которого Марина сделала специальный подкоп под забором, и был Лешим почти что задушен.
- Не ври! - кричала Марина. - Леший у меня умный пес! А когда я Лешего оттащила и тебя стала спрашивать, кто подослал? Сказал, что пьяный, вот и упал тут! А когда отошел подальше, что стал орать?! А?! Что меня надо пристрелить, как бешеную, и Лешего тоже, и что мне теперь не жить!
Виталька отводил глаза и говорил, что не помнит такого. Марина все же продолжала кипятиться и требовала признания, что нанят он "упырем" - ее бывшим мужем.
- Нашел все же... - она уже размазывала слезы. Гад! Гад! В психушку его надо! Говори, сколько он заплатил тебе?!
Виталька клялся, что сроду мужа Марины не знает, и говорил, что Марина сама чокнутая.
Постепенно успокоившись, хотя и не до конца, народ разошелся по домам. Марина, подхватив Лешего и все еще размазывая слезы, ушла, пообещав все же завтра накатать заяву на Витальку. Красавца этого пришлось провожать Семену. Катька встретила их горячо, Виталька тут же огреб хорошего леща и толчками был загнан в дом.
На следующее утро у Семена снова гости, спозаранку - дядька Костя. О случившемся он узнал утром, вот и явился за разъяснениями. Семен толком ничего рассказать не мог, только то, что видел.
А дядька Костя ему кое-что прояснил, что, впрочем, Семен и сам в общих чертах понял.
Днем Семен зашел к Марине, немного опасаясь Лешего. Но тот сидел спокойно, только иногда низко и глухо порыкивая. Семен занес Марине "пукалку", оставшуюся в суматохе у него. Когда сбежались люди, и заставили Марину оттащить Лешего, Семен все же успел выдрать из ее рук травматический пистолет.
Сегодня Марина выглядела вполне нормально, и оказалась симпатичной молодой женщиной.
- Наверно, он и правда не виноват, - говорила она про Виталия. - Пьяный все же. Хотя черт его знает...
Рассказала она, что несколько лет была замужем, муж иногда распускал руки. Терпела. До поры, до времени. Потом ушла, благо было куда, имелась у нее квартирка, доставшаяся в наследство от бабушки. Развод был тягомотным и со скандалами, но все же состоялся. На имущество мужа она не претендовала, он на ее квартирку тоже претендовать не мог - получена до брака. Но после развода не угомонился, пообещал ей, что попомнит она еще его. И началось...
Действовал он всегда чужими руками, нанимал людей. Бомжей. То одного, то другого. В Марину могли кинуть грязью, когда она шла на работу, бросали ей в окно камни, подкладывали дохлых кошек и крыс, мазали дверь какой-то вонючей гадостью, и даже пытались столкнуть на дорогу. Каждый раз это были разные люди, если ей удавалось их увидеть, и каждый раз - бомжи. Напрямую муж не говорил, что это его рук дело, но намекал, что ей теперь жизни не будет. Марина стала подозревать, что и руки распускал, и странно вел себя "упырь", а иначе бывшего мужа она не называла, а теперь творил вот такие пакости - неспроста. Вспоминала она и то, что находило на него часто весной - агрессия эта, и радовалась, что хотя бы ребенка не успели завести, да и то, потому что "упырь" был против, говорил, что надо бы попозже, он, мол, не готов.
После развода и начавшегося преследования она в конце концов поняла, что несмотря на то, что работал "упырь" на зачетной должности и денег поднимал немало, был он психически ку-ку. Но как-то умудрялся скрывать это на работе. Да она и сама этого очень долго не осознавала. А теперь стала серьезно опасаться за свою жизнь, "упырь" ей на ухо поклялся, что раз она так сделала, он изведет ее "вконец", "и никто не докажет". В это легко верилось, заявления в полицию она писала, но толку особо не видела. Даже если потом и докажут (если еще смогут) его причастность, то что ей-то толку будет!
И Марина решила бежать - туда, где ее не найдет "упырь". В поселке она как-то бывала, и поняла, что здесь безопаснее всего. Купила дом и стала работать удаленно, интернет здесь все же был. И так прожила уже год, постепенно успокаиваясь и надеясь, что "упырь" нашел себе кого-то и подзабыл о ней - до того самого момента, пока пьяный Виталик не завалился на ее забор.
Лешего она купила в городе. Пса прежние владельцы завели как породистого, но тот оказался не чистопородным, так что денег приносить не мог, а лишь хлопоты своим хозяевам. Вымахал он здоровенным и оказался умнейшим псом, да только не нужным никому. На счастье Лешего, покупатель нашелся - Марина. Она знала эту семью, его прежних хозяев, и Лешего с щенячества, сама предложила его продать ей, на что ее знакомые с радостью согласились. Лешего звали по документам (как позже выяснилось, поддельным) как-то вычурно, хозяева его называли проще - Лексус. А Марина переименовала его в Лешего. Это имя псу больше подходило, как к его мохнатому виду, так и к месту его нынешнего проживания. На привязи Марина его не держала, все же опасаясь преследования "упыря", и даже соорудила в укромном месте подкоп под забором, тщательно скрытый от посторонних глаз, чтобы Леший мог прищучить возможного ворога. Подкопом Леший не пользовался, не сбегал и людей не пугал, исправно нес свою охранную службу, наружу не вылезая - до того самого происшествия.
Семен все же чувствовал себя немного виноватым в том, что явился невольным соучастником, поскольку "каяться" Виталька шел именно к нему. Во дворе у Марины стояла старенькая Лада, и Семен, узнав что она барахлит, предложил свою помощь.
Так у него в поселке появился еще один близкий человек - Марина, которой он старался помочь чем мог, почти по-отечески.
Свою историю он Марине тоже как-то вкратце рассказал. Она только удивилась, что вот оставляют женщины таких хороших мужей. Вот она бы, если бы у нее был такой муж, только бы счастлива была. Да вот достался ей не такой, а больной на всю голову.
- Марина, ты молодая еще, найдешь себе мужчину. Да и надо тебе, тогда точно никакой "упырь" тебе не страшен будет. Такие, как твой бывший, смелые, пока имеют дело с одинокой женщиной, а если есть у нее защита, то все совсем по-другому. "Упыри" эти часто трусами бывают на самом деле.
- Так вот и женился бы на мне, Семен, - прямо сказала она.
Семен такого не ожидал.
- Марин... Разница-то... почти двадцать лет. Куда мне, старику...
- А я б за такого... за тебя пошла, какой ты старик-то. Ну, или... - Марина не договорила.
Они продолжали общаться, как и раньше, Семен возил Марину в город по надобности, таких разговоров они больше не вели, но смотрел Семен на нее уже немного по-другому.
В один из вечеров домой он не пошел, а остался у нее. И даже Леший был не против.
Так прошла зима, в сибирском поселке. Пока они с Мариной только рассуждали, где именно будут жить дальше, все больше склоняясь к тому, что переедут в город, не ее родной, сибирский, а расположенный в средней России, где оставался сын Семена. Разговаривали они и о возможной покупке дома, поскольку жить в квартире им уже не хотелось. А жить в своем доме - это было по сердцу им обоим. И что их Леший будет с ними всегда. Как и они - друг с другом.
___________________________________
Начало рассказа
Буду очень благодарна за ваши отзывы, подписки и лайки. На канале "Живая Вода" вы можете найти много других моих авторских рассказов.
