Живя это лето на реке Камышенке, я имел возможность ознакомиться с урожаем трав и хлебов в районах волостей Маньково-Калитвенской, Шептуховской и Тиховско-Журавской.
Весна на Камышенеке была благоприятная, дожди перепадали часто, солнечные лучи давали много тепла и растительность всюду была хорошая: густая и зелёная. Травы очень хорошие и покос производился не только на полях и лугах, но и на толоке, начиная от базов, где родилась густая метлица. Сена накосили много, его хватит не на одну зиму. Местность, где в прошлом году накашивали сорок копен, в настоящем дала более ста двадцати копен. Несмотря на это, трава в настоящем году отдавалась желающим из третьей части, а в прошлом году косили её из половины. Раздел сена производился или копнами, или стогами; в первом случае копны свозились во двор к владельцам и складывались в скирды. За деньги трава покупалась весьма немногими, ибо в деньгах ощущается в деревнях большой недостаток. За десятину хорошей травы платили от 6 до 8 рублей.
Покончив с сеном, приступили немедленно к уборке жита, которое к 20 июня, несмотря на наступившие в это время прохладные дни, совершенно созрело; затем принялись и за ячмень. Как жито, так и ячмень уродились очень хорошие: густые, рослые и с тяжёлым, полным зерном. В половине июня два дня были удушливо-жаркие, при сильном восточном ветре, и сельские хозяева опасались, как бы такая погода не повредила наливу пшеницы. К счастью, опасения их не совсем сбылись: гирька избежала захвата, а гарновка, особенно черноколоска, оказалась прихваченной в лёгкой степени. В прошлом же году черноколоска лучше выдержала жару, чем другой хлеб.
Приблизительный результат нынешнего урожая в данной местности таков: пшеница дала от 6 до 12 копен на десятине, а копна 6 мер хорошего зерна; жито от 5 до 12 копен на десятине, а копна от 6 до 7 мер зерна; ячмень от 6 до 10 копен, овёс от 6 до 20 копен, а копна от 8 до 20 мер зерна. В общем, урожай – хороший. И владельцы, и крестьяне благодарят Бога за обильный урожай трав и хлебов. Влага в настоящее лето распределялась весьма неравномерно: в некоторых местах её упало так много, что она не только вредила уборке хлеба, но и причиняла значительные убытки землевладельцам. Так, 29 июня в районах Шептуховской и отчасти Маньково-Калитвенской волостей разразилась гроза проливным дождём до того сильным, что река Калитва вышла из берегов и ″играла″ сильнее, чем в весеннее половодье; переправа через реку прекратилась. Вода по ровным местам бежала выше аршина, затопила и испортила огороды, бахчи и уносила с токов вороха обмолоченного хлеба. В слободе Маньковой от грозы загорелась кухня купца Юкина, дом которого с большим трудом отстояли. Молния ударила в трубу кухни, вырвала задвижку в трубе и ударила в дверь, по пути перебив стоявшую посуду. К счастью, никто из людей не пострадал, хотя вблизи кухни находился приказчик и малолетняя сестра Юкина. Перед ливнем прошёл ураган, разбросавший в поле стога и копны, а с хат сорвавший крыши. В местах, где дождей выпало больше, получился и лучший урожай хлебов.
Наступило время возки и молотьбы хлеба, а владельческий и крестьянский скот заболел ящуром. Болезнь эта обессиливает рогатый скот, у которого во рту появляются опухоли, препятствующие есть траву и сено. В таком состоянии больной скот находится в продолжение недели и более, худеет и слабеет до того, что еле может двигаться. Лечение больного скота в деревне состоит в том, что опухоли во рту выдавливаются и раны смазываются чистым дёгтем или карболовой кислотой; тогда больной скот скорее начинает есть корм, в особенности мягкий, как например, лебеду. Но этим не оканчивается болезнь скота. После того, как раны во рту станут подживать, или ранее того, больной скот начинает хромать, вследствие ран, образующихся на ногах выше копыт и препятствующих ходить. Болезнь заразительна, быстро распространяется по Донецкому округу и захватывает всё больший район.
Болезнь скота задержит возку и молотьбу хлеба, а также предстоящую пахоту. В районе местности, о котором здесь говорится, земля отдавалась крестьянам для посева хлеба обыкновенно из четвёртой части (четвёртая копна), а в настоящем году крестьяне разбирали её из третьей части. На будущий год владельцы раздают свои земли крестьянам из третьей копны и сверх того по одной копне с десятины. Арендная цена в Донецком округе поднялась до трёх рублей. Точно также и трава прежде здесь косилась из половины, а теперь из третьей части. Продажная цена на землю установилась здесь в размере ста рублей за десятину, хотя банк выдаёт крестьянам ссуды от 50 до 60 рублей за десятину, почему покупка земель в Донецком округе почти прекратилась, так как крестьяне не в состоянии доплачивать от 40 до 50 рублей за десятину.
Маньково-Калитвенская слобода обращает на себя внимание, как торговый центр данного района. Она имеет около двадцати тысяч жителей, почтовое отделение, сельскую школу (мужскую и женскую), несколько торговых хлебных фирм, из коих более значительная Иванова, и необходимое число различных лавок. В настоящее время общество хлопочет о проведении в Маньковку телеграфа. Лет пять тому назад здешнее общество соорудило на свои средства и на средства владельцев слободы прекрасную кирпичную церковь солидных размеров. Вблизи церкви находится светлое, просторное кирпичное здание школы с квартирой для учителей. Жители слободы очень признательны своему школьному учителю, который не только ведёт учебное дело прекрасно и успешно, но ещё преподаёт детям практические знания по садоводству и огородничеству на земле, отведённой школе, где учитель развёл прекрасный садик и огород. И дети очень любят своего учителя. Во главе общества стояли и ныне стоят несколько умных домохозяев – Лапаткины, Бутенковы и другие, которые много потрудились при постройке церкви и школы. Понимая, что знания, приносимые школой, очень необходимы, они желали открыть в слободе ремесленное училище, но боязнь, что содержание его ляжет тяжёлым бременем на общество, сдерживала их желание. На помощь к ним пришёл Т., давно проживающий в слободе и некоторое время занимавшийся адвокатурой, а ныне – общественными делами. Он уговорил общество составить приговор о желании иметь в своей слободе ремесленную школу с отпуском на её содержание по две тысячи рублей в год. При этом он уверил общество, что можно будет выхлопотать у правительства те две тысячи рублей, которые общество получало с питейных домов до введения на Дону казённой продажи вина. Общество составило приговор и представило его начальству. Правительство поспешило удовлетворить просьбу крестьян; но относительно отпуска двух тысяч рублей вопрос остаётся пока открытым. Теперь общество находится в большом недоумении и недовольно господином Т. Между тем, его же трудами в слободе открыты были дешёвая столовая и приют для бедных детей; но теперь, кажется, они закрыты по недостатку средств. Крестьяне вообще очень экономны и расходуют деньги с большой осмотрительностью.
По соседству с моей землёй находится небольшой и бедный посёлок Кутейников, принадлежавший прежде к приходу Маньково-Калитвенскому, а ныне к Сохрановскому. В прошлом году общество посёлка Кутейникова составило приговор о постройке церкви в посёлке Кутейниковом, причём постановило в обеспечение причта вырезать из своих наделов 33 десятины и выдавать ежегодно ему 600 рублей на содержание. Разрешение на постройку церкви общество надеется в скором времени получить, а теперь оно озабочено приисканием для сооружения храма средств, которых у него ещё нет. Надо удивляться крестьянам, как они умеют разрешать самые трудные житейские вопросы просто и разумно.
Прежде всего, они из своей среды выбрали попечителя, глубоко верующего, честного крестьянина, старика Бондарева, к которому питают безусловное доверие, хотя он человек неграмотный и болезненный. В помощь ему назначили крестьянина-собственника, грамотного, бойкого, который при разговоре так и сыплет ″циркулярами″, но к нему общество не питает такого доверия. - ″Он сходил к И-ву (проживает в двух верстах от посёлка), говорят крестьяне, и два рубля записал в расход из общественных денег″.
Есть у них и почётные попечители из числа помещиков и крупных землевладельцев; но сила вся в ″Бондаре″, как зовут крестьяне своего попечителя-казначея.
- Пока ″Бондарь″ жив, мы надеемся, что церковь у нас будет.
И действительно, деятельность ″Бондаря″ внушает к нему полное доверие.
- Он молчит, молчит, - говорят про него крестьяне, - да как скажет слово, так оно настоящее и есть.
Скромный, тихий, покойный, он неотступно преследует свою цель и покоряет сердца людей своей добротой и приветливостью. У него все люди хорошие; не слышал я, чтоб он отозвался о ком-нибудь дурно; всем прощал он недостатки их. Зато и влияние его на крестьян огромное.
- Заказал я, чтобы всё общество отправилось на три дня убирать хлеб к И., - говорил Бондарев, - и все послушались и заработали 800 рублей на церковь. Разве какой пьяненький не пошёл; но и он отработал своё после.
Таким образом, за два года общество собрало почти две тысячи рублей, купило старую Маньковскую церковь за четыре тысячи рублей, уплатив задатка за неё тысячу рублей. Кроме того землевладельцы подписали по рублю с десятины на церковь, так что есть надежда, что кутейниковцы в непродолжительном времени соберут десять тысяч, нужных для постройки церкви. В то время, когда многолюдная и сравнительно богатая слобода не находит средств, чтобы поддержать свои столовую и приют для бедных детей, бедный посёлок, воодушевлённый ″Бондарем″, в два три года построит у себя церковь. В первом случае интеллигент желает повести сельское общество по тому пути благотворительности, по которому привыкло следовать большинство городского населения; а во втором тёмный, безграмотный крестьянин проникнутый глубокой верой, поднимает своё общество для подвига сознательной добродетели христианской, указанной в евангельской жизни. Последний преуспевает, а первый – нет. Надо долго пожить среди народа нашего, чтобы узнать его желания и стремления.
- Бог даст, - говорил мне Бондарев, - построим церковь, будем в ней молиться Богу, при церкви устроится церковно-приходская школа, и деточки наши будут обучаться грамоте.
Мы упомянули выше, что посёлок Кутейников принадлежит к сохрановскому приходу, причт которого более тридцати лет пользовался земельным наделом в размере ста десятин, а года два тому назад крестьяне отобрали от него эту землю. Священник доносил об этом консистории. Консистория выдала благочинному указ, в котором говорится о воспрещении крестьянам отбирать сказанный надел впредь до нарезки причту 33 десятин земли, согласно распоряжению Святейшего Синода. Но крестьяне не обращают внимание на это распоряжение и не дают причту пользоваться ста десятинами, коими он пользовался в продолжение более тридцати лет. Мы слышали от священника посёлка Сохрановского, что земля в количестве ста десятин вырезана не из крестьянской земли, ибо крестьяне посёлка Сохрановского владели и до того, согласно уставной грамоте, полным наделом в размере три с половиной десятины на душу. Если это справедливо, то крестьяне поступили самоуправно, тем более что они не имели права отбирать от причта землю и тогда, если она по добровольному соглашению крестьян вырезана из наделённой им земли. Вопрос этот следует немедленно разобрать и упорядочить. Раз крестьянам при постройке церкви разрешают по их просьбе выделять из своих земельных наделов 33 десятины для обеспечения церковного причта, то необходимо принять меры, чтобы случаи, подобные сохрановскому, более не повторялись. В противном случае недоразумениям не будет конца: сегодня крестьяне наделяют причт землёй, а завтра отберут её. На это возражают: пусть отбирают; тогда приход закроется, и церковь будет пуста. По моему мнению, такое рассуждение не основательно. Передавать храм в руки тёмной толпы, которая легко, как мы видели, может быть увлечена и на доброе, и на злое дело и от которой будет зависеть существование прихода, не имеет разумного основания. Раз церковь построена, необходимо, чтобы она и причт существовали и не зависели от каприза невежественной толпы.
-нин.
Газета «Донские областные ведомости» № 178 от 20 августа 1902 года.
Навигатор ← Донецкий округ
