Правитель франков, хотя и не умел писать, привлекал ко двору величайшие умы эпохи. Он создал империю, они придали его империи новый дух и самобытность.
Современники дали ему прозвище Великий, но неизвестно то ли из-за его достижений, то ли за осанку — его рост был около 184 сантиметров, что на 15 больше, чем у среднего жителя Европы того времени. Его национальность оспаривалась на протяжении веков, потому что и немцы, и французы считали его соотечественником. Дилемма должна была оставаться нерешенной, потому что Карл, несомненно, был франком, т. е. немцем, но проповедовал латинскую, т. е. римскую культуру. На престолах обеих стран сидели его внуки: Людовик II Германии, Карл II Франции. За 46 лет своего царствования (с 768 по 814) он провел 54 похода — более половины экспедиций, которыми командовал лично. Он постоянно расширял границы унаследованного от отца (Пепина Короткого) государства, охватив территории нынешних Франции, Германии, Бельгии, Нидерландов, Австрии, Швейцарии, северной Италии, северо-восточной Испании, Корсики;
"ВО ИМЯ ОТЦА И ДОЧИ"
Огромную территорию, населенную десятками народов, легче завоевать, чем управлять. Для этого нужны кадры и связующее в виде общей религии, закона, системы образования и денег. Когда Карл был на троне, отсутствовал каждый из этих элементов. Даже христианство не объединяло подданных, ибо епископы и аббаты постоянно были вовлечены в богословские и честолюбивые споры.
Стремясь ослабить напряженность, Карл постоянно путешествовал по своей империи — по подсчетам он преодолел расстояние, равное удвоенной длине экватора. Он также был за границей. В Италии он увидел монументальные остатки империи цезарей — дворцы, базилики, амфитеатры, мощеные улицы. В Риме он видел христианские храмы, в Равенне — византийскую базилику Сан-Витале, украшенную мозаикой и блестящую золотом.
Это вызывало восхищение, но в то же время приводило в уныние правителя франков. За то, какой скудной выглядела его империя по сравнению с этим великолепием. И все же у него тоже были имперские амбиции. Но как их удовлетворить, если в стране не было ни учителей, ни художников, ни богословов, ни ученых?
После нескольких столетий войн, эпидемий и голода уровень образования в франкской стране достиг дна. Действовало лишь несколько монастырских школ, но и среди духовенства не было недостатка в неграмотных людях. Жрецы повторяли заученные латинские формулы, значения которых они не понимали. Они совершали обряды на латыни, но не знали этого. Каролингские летописцы отмечали, что невежественные жрецы крестили не "In nomine Patris et Filli", а "Patria et filia", то есть вместо "Во имя Отца и Сына" - "Во имя отечества и дочери" .
Те немногие, кто свободно владел латынью, предупреждали монарха, что такое крещение может быть недействительным, и призывали его сделать что-нибудь для спасения душ своих подданных. Карл глубоко верил, что осуществляет власть по воле Бога, который, как написано в Библии, считал важнейшими обязанностями короля обеспечить справедливость и указать народу путь к спасению.
С одной стороны, его вера, а с другой — его амбиции подтолкнули его к восстановлению государства. Для этого ему нужно было найти квалифицированных сотрудников. А таковых в стране франков не было.
ПРОСЬБА И УГРОЗА
Куда бы он ни пошел, он расспрашивал об ученых. Если они оправдывали его ожидания, он предлагал им работу у себя. У него была абсолютная власть, но он мог не только приказывать, но и просить. Так он убедил англосаксонского монаха Алкуина, возглавлявшего школу и библиотеку в Йорке, считавшемся в то время самым известным научным центром. Они встретились в Риме. Алкуин не хотел менять место работы, но Чарльз знал, как польстить гордыне интеллектуала. Он дал ему видение построить в Аахене новые Афины, еще более великолепные, чем город Аристотеля, Сократа и Платона. Из неудачной военной экспедиции в Испанию и Страну Басков король вернулся с другим выдающимся юристом, богословом и поэтом Теодульфом. Обстоятельства, при которых он познакомился с ним, неизвестны, известно лишь, что вестготский ученый и правитель франков сразу же нашли общий язык. В течение многих лет Теодульф забрасывал епископов и аббатов письмами, в которых призывал к созданию школ. Поэтому он предложил то, что хотел Чарльз.
Гораздо труднее оказалось завербовать бенедиктинца из монастыря в Монте-Кассино, Павла Диакона. Ученый монах происходил из лангобардов, покоренных франками, и не питал симпатии к захватчикам. Его старший брат Архис принял участие в антифранкском восстании, за что был заключен в тюрьму; все имущество семьи было конфисковано. После 7 лет плена Арчис был близок к смерти, поэтому обеспокоенный монах отправил монарху письмо с просьбой об освобождении его брата. Он написал ее на сложной латыни, которую франки знали только по текстам античных поэтов. Карл намекнул, что проблему будет легче решить, если к его двору явится Павел Диакон. Монах отказался, поэтому в следующем письме правитель дипломатично спросил, будет ли «человечеству больше пользы от мудреца, запертого в монастырской пещере, или работать при дворе в Аахене? Павел правильно прочитал аллюзию и понял, что если он будет настаивать, его брат сгниет в темнице. Он принял предложение, Арчис немедленно обрел свободу.
Итак, то ли по просьбе, то ли по угрозе король франков собрал вокруг себя избранную группу интеллигенции, которую, выражаясь сегодняшним языком, можно было бы назвать трестом мозгов. Хотя этот термин впервые не использовался до 1932 года, когда Франклин Д. Рузвельт назначил группу советников для разработки программы борьбы с Великой депрессией, Чарльз сделал то же самое и с той же целью, что и президент США. Только более тысячи лет назад.
ИЛЛАФАТ УЧИТ правописанию
«Мы обнаружили, что в большинстве обращенных к нам писаний чувства благородны, а похвалы грубы. Ибо то, что сердце искренне диктовало, необразованный язык не мог правильно выразить. Это беспокоит нас, потому что если есть недостаток умения писать, может быть и недостаток мудрости, необходимой для правильного понимания Священного Писания. Сам он этого не сделал, так как, несмотря на многочисленные усилия, ему так и не удалось овладеть искусством письма. Его слова «продиктовано сердцем» на «образованный язык» были переведены учеными, привлеченными ко двору. Это, наверное, единственный случай в истории правителя, который, будучи сам неграмотным, заботился о грамматике и орфографии. Мало того, он начал реформирование своей страны с разработки правил, регулирующих язык.
Он не мог бы сделать лучший выбор приоритетов. Не только из-за боязни непонимания Библии. Чтобы управление империей функционировало эффективно, чиновники должны были получать директивы, написанные таким образом, чтобы они могли читать и интерпретировать их в соответствии с намерениями отправителя. Между тем, за четыре века, прошедшие после падения Западной Римской империи, латынь пропиталась влияниями различных языков и диалектов; многие упрощения и искажения вошли в обиход. О однозначности написанных в ней текстов не упоминалось.
Поэтому в монастырских скрипториях была начата гигантская работа по очистке хранящихся в них книг и документов от ошибок. Сотни переписчиков склонились над пергаментными страницами. Эффективный писец мог переписывать по 10-15 страниц в день. Он не всегда понимал, что пишет, поэтому его постоянно контролировал более образованный переписчик. И откуда ему было знать, что написано на правильной латыни, а что на вульгарной латыни? Ответ был один: из произведений классиков, то есть писателей Древнего Рима.
Он мог бы ссылаться и на сочинения отцов церкви, но чтение таких богословских трактатов, как «О состоянии Бога» св. Августина, требовало большой сосредоточенности и не занимало читателя. «Жизнеописание цезарей» Светония, «Энеида» Вергилия или «Искусство любить» Овидия отличаются друг от друга. В рамках обучения правильному варианту латыни эти языческие книги также копировались, открывая философское и художественное наследие древности. Так начался первый в истории возврат к культуре античности, т. е. к Возрождению. Он был назван Каролингским Возрождением в честь своего вдохновения.
ПОТ И СЛЕЗЫ
Центром, из которого текли токи, освещавшие мрак раннего Средневековья, стал Ахен. Чарльз выбрал этот небольшой городок для своей резиденции из-за целебных свойств окрестных источников. Как правитель империи он по понятным причинам не мог занимать должность в провинциальной здравнице. Поэтому в 80-х годах 8 века он разослал эмиссаров по всему континенту с задачей привести профессионалов, которые построили бы резиденцию, достойную его величества. Архитекторы, художники, скульпторы, мастера-строители и подневольные рабы и крестьяне, которые так тяжело трудились, что, как отмечал летописец, «известка смешалась с потом и слезами», приезжали в Аахен, привлеченные хорошими заработками.
Карл не преувеличивал, когда убеждал Алкуина, что хочет построить новые Афины. В Аахене были возведены огромный дворец, собор, библиотека, школа, сокровищница; были вымощены улицы и построены дома для придворных сановников. Советники из «мозгового треста», рецензирующие античные произведения, не обошли вниманием трактат римского архитектора Витрувия «Об архитектуре десяти книг». Из него узнали, что секрет удачного здания кроется в пропорциях между его размерами. Этими знаниями воспользовался главный дизайнер монументальной инвестиции, о котором известно только то, что его звали Одо и он был родом из Меца.
Каролингское Возрождение не ограничивалось копированием античных решений. Карл Великий мечтал построить мост между искусством Рима, ранним христианством и современностью. Именно поэтому собор был создан по образцу римских базилик, а самая красивая его часть — королевская капелла — по византийскому храму Сан-Витале в Равенне. Это было также первое здание с куполом к северу от Альп. Зрительный зал (Aula Regia) побил рекорды по размерам - 47 м в длину, 19 м в ширину, 21 м в высоту. Аахен быстро распространился на другие регионы империи, породив стиль, который много веков спустя искусствоведы назовут романским (имеется в виду римский).
МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ЦЕНТР КАРЛА ВЕЛИКОГО
АЛКУИН (ок. 730–804) Ближайший и самый влиятельный советник Карла Великого. Он приехал с Британских островов и родился недалеко от Йорка. Он получил образование в местной соборной школе, а в 778 году стал ее главой. В Аахене он возглавлял дворцовую школу и курировал реформу системы образования по всей империи. Он славился феноменальной памятью, благодаря которой на любой вопрос или неоднозначную ситуацию мог ответить цитатой из классиков. Он написал учебники по каждому из семи предметов, преподаваемых в школах того времени. Он говорил на нескольких языках, включая греческий и иврит, с которых перевел Библию на латынь. Один из первых его экземпляров находится в архиве собора в Гнезно, по преданию его принес святой Адальберт. Послушайте песню Алкуина.
ТЕОДОЛЬФ (ок. 760–821) Лучший каролингский юрист. Он был из района Сарагосы. Он был готом, он присоединился к франкам в их экспедиции через Пиренеи. По его предложению Карл Великий записал законы народов, которыми он правил. На этой основе Теодульф разработал единую для всей империи правовую систему. Он лично отбирал инспекторов, которые проверяли, не предвзяты ли судьи и не коррумпированы ли они. Он рекомендовал отправлять на проверки состоятельных людей, так как только они будут сопротивляться взяткам.
ПАВЕЛ ДЬЯКОН (ок. 720–ок. 800) Лучший историк при дворе правителя франков. Вместе с Чарльзом он путешествовал по Европе, посещая монастыри в сегодняшней Германии, Италии и Франции. Он писал, среди прочего 16-томная «Римская история», 6-томная «История лангобардов» и «Gesta episcoporum Metensium» (Деяния епископов Меца), в которых он предположил, что предки Карла происходили из легендарной Трои. Самым полезным его трудом был сборник из 244 проповедей «в двух книгах на летнее и зимнее время года», т. е. шпаргалка, которой могли пользоваться в течение всего года священники, имевшие проблемы с составлением собственных проповедей. После пяти лет работы в Аахене Павел Диакон попросил у короля разрешения вернуться в Италию. Он получил его и вернулся в Монте-Кассино, где оставался до конца жизни.
ЭЙНХАРД (ок. 775–840) Биограф и летописец, выдающийся знаток латыни. Он был франком, происходил из рыцарского рода, получил образование в лучшей франкской школе в Фульде, где через несколько лет услышал от учителей, что знает больше их. В возрасте около 17 лет он отправился в Аахен, где стал учеником, а затем близким соратником Алкуина. Он был настолько невысок, что во время шутливых дискуссий его сравнивали с ножкой стола. Это он писал письма на изысканной латыни от имени Карла Великого. Благодаря своим незаурядным математическим способностям и организаторским талантам ему было доверено руководство строительством дворцового комплекса в Аахене. После смерти императора он написал свою биографию «Vita Karoli Magni» («Жизнь Карла Великого»), которая служила образцом литературы этого типа на протяжении всего Средневековья.
ПОЧТИ КАК В АФИНАХ
Карл Великий переехал в свою новую резиденцию примерно в 794 году. Именно тогда начало действовать учреждение, для которого он так энергично набирал кадры, - дворцовая школа. Главой ее был Алкуин, столпами — Теодульф и Павел Диакон, к которым чуть позже присоединился летописец Эйнхард. У каждого из них были ученики и сотрудники, но они составляли не столько педагогический корпус, сколько элитный круг советников монарха.
Они встречались с ним, чтобы обсудить проекты реформ или устроить ему интеллектуальное развлечение. После общей трапезы они слушали лектора, читающего отрывок из Библии или другого латинского текста, и в непринужденной обстановке обсуждали его содержание. Король любил задавать трудные вопросы и хвалил тех, кто мог дать точный ответ. Алкуин записал некоторые из этих диалогов: «Что пишет?» – Хранитель истории – Что такое справедливость? – Духовная способность придавать каждой вещи должное значение.
Таким образом, интеллектуальные беседы за столом — это не изобретение гуманистов XVI века или нашего короля Станислава Августа с его обедами по четвергам, а «мозговой трест» Карла Великого. Как и в более поздние эпохи, помимо серьезных тем допускались и шутки; они продемонстрировали свое умение сочинять сатирические стихи и логические ребусы. Никто не хотел дискредитировать себя в присутствии короля, поэтому участники пира соревновались в остротах. А когда словесные дуэли проигрывали, то могли закидать соперника изощренными оскорблениями. Например, Теодульф называл гениального ирландского монаха Кадака «раздутым животом, тупым пугалом и сварливым вредителем».
Однако, как правило, это собрание людей разных национальностей — франков, готов, англосаксов, лангобардов, баварцев — работало вместе вполне слаженно. Их объединяло чувство уникальности и принадлежности к группе избранных, формирующих новое лицо Европы. Алкуин, увлеченный видением новых Афин, по примеру Платона назвал ахенскую школу Академией. Это был совсем другой мир, чем во времена царственного отца Пипина Короткого, у которого тоже была своя дворцовая школа. Разве что в нем письмо и чтение считались излишними навыками, полезными только монастырским писцам, и кичились не знаниями, а количеством выпитого вина и количеством убитых врагов.
ЯЗЫЧЕСКОЕ УДОБРЕНИЕ
Члены Академии могли блеснуть интеллектом, главным образом, читая труды древних греков и римлян. Они энергично стремились копировать их, потому что, имея в своем распоряжении предписанные книги, они могли создавать свои собственные. Ведь никто не мог проверить, что было оригиналом, а что плагиатом, а обычая ссылаться на источники и комментировать тексты тогда еще не существовало. Эйнхард, писавший свой флагманский труд «Vita Karoli Magni» («Жизнь Карла Великого»), извлекал целые абзацы из «Жизнеописаний цезарей» Светония, Теодульф создавал песни и гимны, полные заимствований из Овидия; Секретарь Карла Ангилберт похвалил строительство Аахена словами Вергилия, сообщающего о строительстве Карфагена.
Им трудно делать упреки по этому поводу. Наоборот, мы в долгу перед ними. Без них большая часть текстов древних мудрецов была бы утеряна навсегда. Почти 90 процентов из сохранившихся рукописей - это копии, сделанные во времена Каролингов!
Академиками были люди Церкви - монахи, священники, аббаты, епископы. Тем большее восхищение вызывает открытость их ума, ведь они сохранили тексты язычников для потомков. Более того, они поощряли меня читать их. Иногда, особенно в конце жизни, они испытывали за это угрызения совести. Стареющий Алкуин убеждал молодежь учить латынь, но не поддаваться чарам Овидия или Горация, ибо единственными текстами, достойными восхищения, являются Евангелия. Но после его смерти любители древности получили отпущение грехов от Эрменриха, епископа Пассауского. Он сравнивал труды римлян и греков с… конским навозом, в котором «золота не найдется, но если им удобрить землю, то будет собран больший урожай». Этим выходом было лучшее понимание слова Божия, написанного в тогдашней Библии и богослужебных книгах только на латыни.
Епископы НА РАБОТУ!
Тот факт, что горстка интеллектуалов безупречно говорила на латыни, не означал, что ее знание улучшилось по всей империи. Алкуин, отвечавший за образование, убедил Карла обязать епископов основать соборную школу в каждой епархии. В этих учреждениях должна была применяться новая учебная программа, основанная на древних образцах. Согласно рекомендациям римского ученого Марка Теренция Варрона, она делилась на две ступени — низшую, охватывающую три предмета (отсюда ее название тривиум), и высшую — квадривиум (четыре) и диалектику (правила логического мышления). . В квадривиуме обучались арифметике (четыре основных математических действия), геометрии (понимаемой как познание пространства и природы), астрономия (которая сводится к составлению и правильному чтению календаря) и музыка (религиозные песни). В теории это выглядело хорошо, но на практике хуже, потому что не хватало учителей. Чтобы заставить епископов действовать, Карл разослал представителей во все епархии. Эти первые «просветительские надзиратели» должны были проверять уровень знания латыни и богословских знаний духовенства. Приходских священников лишь увещевали и поощряли повышать свою квалификацию, а епископам, которые не умели правильно проповедовать или понимать Библию, грозило отстранение от должности. Король решил, что ничто не будет мотивировать его подданных лучше, чем личный пример. Поэтому он сам часами учил латинскую грамматику и запоминал длинные латинские тексты. Он также пытался овладеть искусством письма,
Впрочем, благих намерений у него не хватало, случалось, он засыпал с ручкой в руке и грифельной доской под подушкой. Хотя у более опытных писцов подобных проблем не было, команда мудрецов из Аахена облегчила им задачу, введя новый тип письма. Это одно из самых устойчивых достижений Каролингского Возрождения. Маюскула Меровингов (то есть заглавные буквы), использовавшаяся до сих пор, была заменена минускулом. Тексты, написанные с его помощью, были более эстетичны и легче читались, так как появилась возможность четкого разделения отдельных слов и предложений. Каролингский минускул, широко известный как каролина, был немедленно принят при дворах и канцеляриях по всей Латинской Европе; после изобретения книгопечатания на нем основывалась древность, которая является матерью всех шрифтов, используемых до сих пор. Книги, переписанные переписчиками, должны были радовать не только ум и душу, но и глаза.
Советники Карла Великого решительно выступали против иконоборчества и считали изображение человеческих фигур соответствующим догматам веры. Они утверждали, что, поскольку Бог принял человеческий облик, нет ничего плохого в том, чтобы рисовать созданные им существа. Также в этой области делалась отсылка к древним узорам, позволявшим максимально точно воссоздать человеческую фигуру. Хотя фрески и мозаики были уничтожены временем, уцелело нечто не менее ценное – книги, над которыми переписчики склонились над иллюминаторами. Они украшали их замысловатыми инициалами и красочными миниатюрами. Настоящим шедевром является Евангелие, созданное по заказу папы Адриана I для Карла Великого. Страницы рукописи были окрашены в фиолетовый цвет, а текст был написан золотом и серебром. Готовая работа была переплетена в переплёты, покрытые рельефами из слоновой кости и серебра.
ОТЕЦ ЕВРОПЫ
В день Рождества 800 года Карл Великий достиг цели своей жизни – папа Лев III возложил на его голову императорскую корону. С тех пор никто не мог подвергнуть сомнению его власть, потому что он получил ее из рук наместника Иисуса на Земле и, таким образом, «по воле Бога». Византией по-прежнему правили императоры, официально носившие титул римлян, но после коронации Карла было официально санкционировано разделение христианской Европы на Восточную и Западную.
Возведенный в высший сан король франков мог продолжать реформы. Он унифицировал денежную систему, введя фунты, шиллинги и денарии, которые были действительны по всей стране. По совету своих ученых советников он определил, что фунт серебра должен быть разделен на 20 шиллингов, а шиллинг — на 12 денариев. Эта система не только пережила все Средневековье, но и действовала в Великобритании до 1971 года!
Император и его «мозговой трест» посеяли много семян, из которых в последующие столетия выросла Европа. Не обязательно единые, но все же отличные от великих культур других континентов. Несмотря на различия, которые часто приводили к ненависти и войнам, европейцы разделяли чувство идентичности, которое начало формироваться во времена Каролингского Возрождения. Именно тогда была восстановлена ценность письменного слова и знания, упрочено господство христианской религии, намечены пути развития архитектуры и живописи, языка, на котором могли общаться люди, воспитанные в реформированных школах, вне зависимости от их этнического происхождения, была уточнена. Недаром Карла Великого называют «отцом Европы».
