Законопроект об электронных повестках проявил суть современного российского законотворчества. Депутаты Госдумы перестали притворяться, что они из разных партий. Законопроект, поражающий в базовых правах россиян мужского пола, приняли единогласно сразу в трех чтениях.
О качестве голосования: на изучение 56 страниц законопроекта и 80 страниц поправок к нему депутатам дали два часа. Кто-то из депутатов пожаловался с трибуны на неуважение — но все равно проголосовал «ЗА». Ропот погасил спикер Володин — посоветовал не устраивать саботаж, сдать мандат и встать плечом к плечу с ребятами Донбасса.
Настала очередь Совета Федерации. И тут из 170 его членов один — вернее, одна — выступила против. Это была Людмила Нарусова, сенатор от Тывы, но больше она известна как жена Анатолия Собчака, мэра Петербурга и «патрона» Владимира Путина в политике.
Нарусова объявила сенаторам, что предлагаемые ограничения прав россиян по Конституции могут вводиться только при объявлении в стране военного положения. На что пристыженные коллеги сначала захотели лишить ее права голоса, а потом предложили «выпить чаю».
Специально для канала «Акула Петра» мы пересказываем важное интервью Нарусовой журналисту Ирине Тумаковой*, опубликованное в телеграм-канале novaya_europe.
Про голосование и лояльность
— Голосую я одна. Но думают так, как я, достаточное количество людей. Просто они боятся высказывать такое мнение, не говоря уже о том, чтобы его отстаивать. Теперь даже мы, сенаторы, не можем называть всё своими именами.
Мне горько это говорить, но принцип работы <в Совете Федерации России> — как на комсомольском собрании. «Партия сказала: “Надо!” — комсомол ответил: “Есть!”» Других вариантов нет. Но я не член никакой партии, и мне это дает независимость.
Недавняя ситуация с разговором Фархада Ахмедова и Иосифа Пригожина показывает: когда самые большие сторонники участвуют во всех мероприятиях в Лужниках и на Красной площади — это еще не означает, что они поддерживают искренне. Они могут думать совершенно другое.
...Мне после этого моего выступления (при голосовании по законопроекту об электронных повестках — Ред.) сделали комплимент — весьма сомнительный.
Один очень взрослый и заслуженный человек сказал: «Ты у нас одна с железными яйцами».
Я не белая ворона, скорее, воробей. Меня иначе воспитал муж Анатолий Собчак. Вороны — клюют. А я не просто кукарекаю, я ссылаюсь на статьи Конституции о правах человека, которые писал мой муж. И поэтому я выступала против травли актеров и творческой интеллигенции.
Мое главное целеполагание — сохранить идеи Собчака, пытаться их отстаивать, память — это ведь не только прийти поплакать на могилу, положить цветы. Память должна быть действенной, ты должен отстаивать то, что помнишь.
Зачем вообще нужен такой Совет Федерации?
— Существование Совета Федерации предусмотрено Конституцией.
А смысл убеждать других сенаторов — не в том, что они, а в том, что ВЫ это услышите. Мои избиратели слышат это — и начинает пробуждаться какое-то сознание. И это уже не какой-то массовый психоз, а появляются проблески сомнений, проблески мысли.
Это, по-моему, главная функция.
И судя по тому, как Валентина Ивановна отреагировала на предложение лишить меня голоса (спикер Совфеда предложила сенатору, предложивщему лишить Нарусову голоса «выпить с ней чаю» — Ред.), она тоже всё понимает. Она тоже опытный человек и очень умный.
В отличие от бывшего спикера Госдумы, она понимает абсурдность тезиса «парламент — не место для дискуссий» (фраза Бориса Грызлова — Ред.).
А просто взять и выгнать сенатора — закон не предусматривает.
Про Путина
— В последний раз я видела его три года назад, задолго до начала военной операции. Хотя свою позицию я высказала сразу, еще 25 февраля 2022 года.
За 20 с лишним лет с человеком происходят метаморфозы. Особенно с тем человеком, который так долго у власти.
Нет, он, конечно, вспоминает Анатолия Александровича <Собчака — Ред.) в день его рождения, иногда, когда бывает в Петербурге, даже приходит на кладбище почтить его память. Но… Всё меняется в этой жизни.
Три года назад мне казалось, что он воспринимает действительность адекватно. Но за эти три года многое изменилось, а у меня не было возможности в чём-то убедиться лично. Не знаю.
Общество участвует в репрессиях
— Произошло изменение общественного сознания. Это видно в последних громких делах. Произошло это маленькими шагами репрессивного законодательства, которое запрещает
- сначала выступления,
- потом одиночные пикеты,
- потом слова о мире.
Девчонку из-за рисунка за мир лишают семьи, а отцу дают срок. Вот как это могло произойти в обществе? (Нарусова вспоминает дело семьи Москалевых. О нем редакция «Акулы Петра» подробно рассказывала тут — Ред.).
В Петербурге на Невском проспекте задержали женщину — блокадницу, пережившую Великую Отечественную войну, она стояла в одиночном пикете с плакатом «Нет войне». Вот как это?
Меня поражает готовность правоохранительных органов выполнять такие приказы — и готовность к этому общества. Что это? Откуда эта коррозия общества?
Я думаю, что началось это после Беслана, после отмены прямых выборов губернаторов.
И вот такими маленькими порциями, которые объяснялись, естественно, политической целесообразностью, люди всё это глотали.
Правосудие в России дает за слова больше, чем за убийство
— Приведу пример, который привожу прокурорам, приходящим иногда к нам на заседания.
Доцент-историк в Петербурге убил и расчленил любовницу, выбросил ее в реку в мусорном мешке — и сколько он получил за это? 12 лет. За циничное убийство с особой жестокостью.
А человек, который «дискредитирует армию», а по сути — критикует ее, может получить 20 лет! Не за деяния, а за слова! Наше правосудие за слова дают больший срок, чем за убийства.
Поэтому я и голосую против. Не хочу быть соучастником этого милитаристского законотворчества.
Почему бы не уехать из страны?
— Тогда меня просто никто не услышит. Я вижу смысл именно в своей просветительской деятельности. Нужно, чтобы людям хоть что-то говорили, объясняли. Я получаю десятки сообщений: спасибо, вы дали нам надежду на то, что еще есть справедливость.
Если я замолчу и уйду во внутреннюю эмиграцию или уеду в теплые края, это будет предательство памяти моего мужа. Извините за пафос.
Давайте обсудим?
Никуда не деться от того, что при обсуждении Людмилы Нарусовой и ее дочери, Ксении Собчак, все упоминают их близость к Путину как своего рода иммунитет. Им можно то, чего другим нельзя.
Надо сказать, что некоторые поступки лишний раз именно в этом и убеждают — например, участие Ксении Собчак в выборах президента России в 2018 году. Тогда она аккумулировала протестный электорат и набрала жалкие 1,6% голосов.
Но Людмила Нарусова в выступлениях в Совфеде очевидно искренна, а сам факт того, что в этом безгласном органе есть человек с позицией — уже хорошая новость в наших реалиях.
Ждем вашего мнения в комментариях!
*Включена Минюстом в реестр иноагентов
