“Тогда Пилат опять вошёл в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: «Ты — Царь Иудейский?» Иисус отвечал ему: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?» Пилат отвечал: «Разве я иудей? Твой народ и первосвященники предали Тебя мне. Что Ты сделал?» Иисус отвечал: «Царство Моё не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Моё, то служители Мои подвизались бы за Меня, чтобы Я не был предан иудеям; но ныне Царство Моё не отсюда». Пилат сказал Ему: «Итак, Ты — Царь?» Иисус отвечал: «Ты говоришь, что Я — Царь. Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает голос Мой». Пилат сказал: «Что есть истина?»” (Ин. 18:33–38).
Стих 33. Вторая сцена римского суда начинается с того, что Пилат возвращается в преторию, куда призвал Иисуса для допроса. Вопрос Пилата: «Ты — Царь Иудейский?» содержится во всех евангелиях (Мф. 27:11; Мк. 15:2; Лк. 23:3). Он подразумевает, что иудеи сказали больше, чем то, о чём пишет Иоанн. Только в Лк. 23:2 мы читаем, что сначала Иисуса обвинили перед Пилатом в том, что Он называет Себя царём. Книга Иоанна также подразумевает это обвинение (см. 19:21). Синоптические авторы сообщают, что на вопрос, является ли Он царём, Иисус тут же ответил: «Ты говоришь». Иоанн помещает этот ответ только в 18:37 после того, как в 18:34–36 излагает важные сведения о Царстве Иисуса. Обвинение иудеев в том, что Иисус называл Себя царём, основывалось на Его утвердительном ответе на вопрос Каиафы, не Мессия ли Он, Сын Бога (Мф. 26:63, 64; Мк. 14:61, 62; Лк. 22:67–70). Иоанн ничего не сообщает об этом эпизоде, но однозначно подразумевает, что читателям известно о нём из других евангельских повествований — а именно, то, что Иисус ответил (см. 19:7). Назваться Мессией было равнозначно тому, чтобы назваться обещанным царём Израиля. Раньше так назвал Иисуса Нафанаил (1:49), а также за несколько дней до этих событий во время Его триумфального входа в Иерусалим народ приветствовал Его, называя «Царём Израилевым» (12:12–15).
В это время иудейские начальники были сосредоточены на богословском аспекте царства Иисуса. (Позднее они будут подчёркивать, что Иисус назвал Себя Сыном Бога). Их задачей было преподнести это заявление таким образом, чтобы убедить Пилата в том, что Иисус представлял угрозу римским властям и потому заслуживал смертной казни. Поскольку допрос Пилата вращался вокруг этой темы, она становится центром всего разговора (см. 18:33–37, 39; 19:3, 12, 15, 19–22).
Пилат хотел знать, было ли предъявленное Иисусу обвинение истинным или ложным: был ли Иисус виновен в мятеже против Рима или нет? Возможно, Пилат задал свой вопрос с определённой долей удивления: «Ты [сильная форма во всех евангелиях] — Царь Иудейский?» Вероятно, Пилат иначе представлял себе мятежного вождя, провозгласившего себя «Царём Иудейским». Одного беглого взгляда на Иисуса было достаточно, чтобы губернатор усомнился в том, что Иисус мог быть таким царём. Сама эта мысль казалась ему нелепой и надуманной.
Стихи 34, 35. Иисус не мог однозначно ответить на вопрос Пилата, будь то утвердительно или отрицательно, при условии, что они будут оба понимать, о чём идёт речь. Он сказал: «От себя ли ты говоришь это, или другие сказали тебе обо Мне?» По сути, ответ Иисуса был следующий: «Ты спрашиваешь об этом, потому что сам слышал, как Я это говорю, или передаёшь сказанное другими?» Иисус хотел знать, какой смысл вкладывал Пилат в выражение «Царь Иудейский»: с точки зрения римлян или иудеев. Если он задавал этот вопрос, исходя из своего личного знания, тогда он размышлял политическими категориями. В таком случае Иисус мог бы дать понять Пилату, что Его царство не представляло угрозу для кесаря. Если он спрашивал на основании услышанного им от иудеев, рассуждавших в религиозных категориях, тогда губернатора ввели в заблуждение, и он не понимал, что на самом деле означало Царство Иисуса. В любом случае Иисусу нужно было внести ясность в вопрос о Его Царстве.
Пилат воскликнул насмешливо и с долей презрения: «Разве я иудей?» Хотя его ответ прозвучал в виде вопроса, он подразумевал категорическое отрицание и безразличие к иудейским делам, Иисусу и тому, что говорили другие. Он сказал: «Твой народ и первосвященники [в значении единогласного решения синедриона] предали Тебя мне. Что Ты сделал?» Его ответ показывает, что его раздражал тот факт, что иудеи привели к нему Иисуса, предъявляя невнятные обвинения. Пилат не хотел принимать на веру обвинения, выдвинутые иудейскими начальниками; он знал, что за ними стоит нечто большее, иначе они не ненавидели бы Иисуса так сильно. В соответствии со своими полномочиями римского губернатора он пожелал выяснить, что сделал Иисус прежде, чем объявить Его виновным или невиновным. Д. Карсон усматривает иронию в словах Пилата: «Разве я иудей?» и добавляет: «Пилат презирал иудеев и не доверял им, однако по мере развития событий был вынужден пойти на их условия».
Стих 36. Иисус не стал отвечать на вопрос Пилата о том, что Он сделал (18:35). Вместо этого Он вернулся к обвинению, что Он назвал Себя «Царём Иудейским», с которого Пилат начал свой допрос (18:33). Иисус подтвердил, что является «царём» (18:37), но объяснил, что Его «царство» (басилейя) было «не от мира сего». Царство Иисуса отличалось от Римской империи или любого другого земного царства. Оно не представляло угрозы власти Рима. Оно было «не от мира сего» по своему происхождению, власти и природе. Если бы царство Иисуса было от этого мира, тогда, по Его словам, Его служители подвизались бы, то есть сражались бы, за Него, чтобы Он не был предан иудеям. Позволив задержать Себя так легко и запретив Петру использовать его меч (18:10, 11) Иисус ясно показал, что Его царство отличалось от любой земной власти.
Это было то царство, приближение которого Он возвещал на протяжении всего Своего служения, и о котором писал Даниил (Дан. 2:44; 7:14, 27). Это было духовное царство, гражданами которого являются святые. Ранее Иисус признал, что Он есть Мессия (Мф. 26:63, 64; Мк. 14:61, 62; Лк. 22:70); это было равносильно тому, чтобы назвать Себя обещанным Царём Израилевым. Поэтому обвинение иудеев в том, что Иисус назвался царём, казалось правдоподобным. Однако взгляды Иисуса и иудеев на Мессию разительно отличались. В отличие от Иисуса иудеи ожидали земного царства.
Только в этом месте и в 3:3, 5 Иоанн использует риторику «царства», которая сильно отличается от риторики Синоптических Евангелий. В 3:3, 5 Иисус беседовал с Никодимом о необходимости нового рождения для того, чтобы войти в царство. Это царство будет состоять из рождённых от воды и Духа. Иисус сказал, что Его царство будет отличаться от мирского владычества Рима. Он кратко сказал: «Царство Моё не от мира сего». Хотя Его царство не от этого мира, «необходимо понимать, что Иисус не говорил о том, что Его царство не будет действовать в этом мире или что оно не будет иметь какого-либо отношению к этому миру» (Бизли-Мюррей). Он ясно говорил о том, что Его приход в этот мир и царствование в Его царстве станут причиной изменений в этом мире. Его царство состоит из тех, кто победили мир, отделившись от него духовно.
Стихи 37, 38. Несмотря на недостаточное понимание Пилат знал, что Иисус говорил о каком-то ином царстве. Не скрывая иронии и пренебрежения, он воскликнул: «Итак, Ты — Царь?» Это вопрос был усилен формой местоимения «Ты» (су); его положение в конце греческого предложения подразумевает сомнение или недоверие. Своим ответом Иисус подтвердил правильность слов Пилата: «Ты говоришь, что Я — Царь». Пилат был не в состоянии понять природу царства Иисуса. Иисус только что объяснил ему, используя отрицательную конструкцию, что Его царство было не от этого мира. Теперь Он с помощью утвердительной конструкции заявил, каким оно было. Иисус сказал, что Его царство было царством истины. Он произнёс: «Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать об истине». Миссия Иисуса как Царя заключалась в том, чтобы привести людей к истине — не какой-то абстрактной идее истины, но к истине об Иисусе как воплощении истины (14:6). Он открыл людям реальные сведения о Боге и о Себе, давая им возможность стать гражданами Его царства. Благодаря свидетельству Иисуса об истине появлялись граждане, которые были «от истины». Иисус закончил Свою речь перед Пилатом словами: «Всякий, кто от истины, слушает голос Мой». Это так, потому что Иисуса слушают те люди, которые любят истину и хотят ей повиноваться. Именно такие люди признают Иисуса Царём, правящим Своим Царством.
Пилат закончил допрос Иисуса короткой репликой: «Что есть истина?» По мнению некоторых, Пилат сказал это шутя. Английский философ Фрэнсис Бэкон (1561–1626) писал: «“Что есть истина?” — шутливо произнёс Пилат и не стал ждать ответа». Другие считают, что это было сказано с цинизмом, вроде: «Истина, да что это такое вообще?» Учитывая всю серьёзность ситуации, вряд ли Пилат шутил, скорее всего он был просто циничен. Вероятно, он не допускал мысли, что кто-либо сможет ответить на его вопрос. Хотя губернатор не был уверен насчёт природы истины, он был уверен, что Иисус не представлял никакой угрозы для Рима, каким Его пытались выставить иудейские начальники.
Царство Иисуса было духовным, царством истины не от мира сего. Его царство важно для каждого человека, независимо от эпохи. Иисус не был предводителем мятежников, который пытался свергнуть светское правительство, подобное римскому. Пилат был убеждён, что Иисуса следовало отпустить ввиду отсутствия угрозы правительству с Его стороны. В конце второй сцены слова Иисуса об истине поставили Пилата перед выбором: поверить Ему или нет. Печально осознавать, что «ответ на его вопрос… был на расстоянии протянутой руки, ибо Иисус и был Путь, Истина и Жизнь (14:6). Пилату выпала уникальная возможность, которая бывает раз в жизни».
