Рассказ Анны Ивановны Егоровой( в девичестве Павличковой ), родившейся в с. Ловать Жиздринского уезда Калужской губернии., 1928 г рождения.
Анна Ивановна родилась в селе Ловать, проживала вместе с родителями, братом и сестрой. Родители работали в колхозе, она училась в 4 классе, училась хорошо, хотела учиться и дальше, но началась война. В селе в ту пору был большой детдом и сельские детишки ходили туда помогать обрабатывать капусту. Деньги им конечно не платили, но кашей гречневой кормили вволю. В селе было около 800 домов, 5 колхозов, за речкой Ловатянкой был деревянный широкий мост, вот за ним и был колхоз, в котором трудились родители Анны Ивановны.
В октябре 1941года появились немцы, они въехали в село на бронемашинах и сразу стали обстреливать детдом, благо детей из него уже вывезли. Немцы расположились в селе основательно и надолго. Одни сменяли других и так было до 1943 года. Фронт проходил рядом с селом. Жители села помогали партизанам, прятали их в подвалах и конечно кормили кто, чем мог.
Сестра Анны Ивановны была на 10 лет ее старше , так немцы давали задание ей и другой молодежи рыть окопы противотанковые: три метра ширины, два метра длины, полтора метра глубины-такая была норма. А Анна Ивановна была еще подросток, ее и двух женщин отправили в деревню Скурынск
( 30 км от Брянска) заготавливать сено для немецких лошадей. Жили они на квартире человек 30.
А в 1943 году их тоже стали заставлять рыть окопы, фронт сместился в сторону Брянска. И тут Анна Ивановна увидела полицая из Ловати, который ей рассказал, что деревню всю сожгли и людей выгнали. Анна Ивановна шла на всякие уловки, лишь бы только увидеть своих родных и вскоре она их увидела среди других беженцев. Дальше они все вместе ехали на лошади и вели с собой корову, вещей никаких почти не было, из еды -немного ржи и муки. Так дошли до Брянска, где их погрузили на открытые платформы, коров загнали в вагон. Куда? Неизвестно. Привезли их в Литву. Казармы кирпичные, койки трехнарные, на них сетка и больше ничего. Под ногами вместо пола-песок. Кормить никто не кормил, кто-то зарезал корову, кто-то запаривал рожь, тем и жили. В Литве пробыли они месяц.
После врачебной проверки всем ставили штамп на руку в виде немецких букв, что это значило, никто не знал. Когда стали распределять по вагонам, то с одной буквой отправляли в один вагон, с другой- в другой. В этот раз привезли их в Югославию, но там в бараках произошел пожар и их снова повезли, в этот раз в Австрию. Лагерь Катенбрун стал их прибежищем на целых два года.
В лагере были чехи, французы, сербы, итальянцы. У каждой национальности был свой барак. Анна Ивановна была с отцом и матерью, сестра была не с ними и брат тоже отдельно. Мать работала на кухне, отец собирал в лагере мусор. На год выдавали костюм: юбку и пиджачок, из обуви-ботинки на деревянной подошве. Кормили в лагере так: давали тыкву нечищенную, пшено нечищеное, картошку нечищеную и этого пол-литра и 50 грамм хлеба. Утром давали полкружечки кофе несладкого и 50 грамм хлеба. А вечером две картошинки и 50 грамм хлеба. Анну Ивановну отправляли работать на военный завод, там она сортировала пули.
Вспоминала Анна Ивановна из лагеря доброго дедушку, который служил патрульным в лагере, как только он узнает, что коменданта нет, то подзывал девочек и выпускал за ворота. Там, недалеко от лагеря местные жители подавали им хлеб или картошку, по словам Анны Ивановны, они знали, что это русские. Однажды, они вдвоем с подружкой ушли от лагеря за 3 км, им рассказали, что там есть лагерь чехов, где подают много хлеба. Так и вышло, хлеба им дали много, но жандарм этого лагеря сдал их коменданту. Хлеб у них отобрали и посадили в карцер. В это время стали американцы бомбить лагерь и бомбили основательно. Девочки, сидя одни в темной комнате, были очень напуганы, но вскоре была дана команда "отбой". Комендант их отпустил, хлеб вернул и строго наказал больше из лагеря не уходить.
Потом наши стали бомбить завод, на нем рвались снаряды, взрывались огнетушители и пленные думали, что им не выжить. В лагере был блиндаж, в котором пленные сидели два дня голодные, боялись выйти. Даже услышав русскую речь они боялись выйти, потому что австрийцы их предупреждали, что последними уходят власовцы и всех уничтожают, а американцы сжигают лагеря. Скорее всего их просто этим пугали.
"Вышли мы и солдатик как заплачет и говорит: «Вы русские?» Мы говорим: «Да, русские» – «А что ж вы мне морочите голову? Я же вам сразу говорил – выходите, если русские, выходите! А штаны на солдатике не военные, и фуфаечка тоже не военная, пилоточка у него со звёздочкой и кинжалик на поясе, больше ничего нету."
Продолжение во второй части.
