В книгах есть опечатки — и это нормально. Ненормальным считается объем дефектов текста, превосходящий определенное количество (2 ошибки на авторский лист); ненормальными считаются опечатки, после которых читатель — или автор — ловит предечный сриступ.
Когда-то я считала, что после эпичной опечатки из новеллы «Чумная маска» (где во фразе «садизм и мазохизм» было сделано аж две ошибки), казалось бы, хуже быть не может… Ан нет.
Современные услуги корректуры, как правило, предполагают ОДНУ читку и оплату пропорционально авторским листам (1 а. л. = 40 000 знаков). После корректора могут оставаться ошибки — потому что ГОСТ это допускает и потому что все мы люди, и глаза иногда на одном месте. Типичные опечатки — не меняющие смысл текста, не являющиеся грамматическими или речевыми ошибками, их еще назвают «глазными», — часто от кривых пальцев наборщика и визуальной незаметности (особенно, когда в слове переставлены местами буквы, и это часто вообще не воспринимается глазом).
Корректор правит правописание слов, запятые и прочие знаки препинания — согласно правилам орфографии и пунктуации, а также правилам набора текста (кавычки, тире, числа, даты и прочее). Корректор не исправит корявый слог или смысловое содержание, не станет вмешиваться в текст и не исправит фактологические ошибки. Этим занимается редактор.
Полноценной корректуры лично у меня нет, у меня есть те, кто читают, чтобы найти опечатки, которые я не вижу. Тексты почти без ошибок (и я ненавижу фразу «ни при чем»), с парой-тройкой пропущенных запятых на весь текст (в обороте с «как»), а опечатки — 99,99% от моей особенности визуального восприятия, когда буквы, начертанные разными шрифтами для меня — разные буквы, а слово с буквами, расположенными рядом, но в разной последовательности, для меня по-прежнему одно слово. Я перечитываю свои тексты по несколько раз — но мозг иногда решает пропускать опечатки по неведомым обстоятельствам… Были разные казусы, причины каждой опечатки — моя избирательная невнимательность: я несколько раз перепроверю (потому что я граммар-наци и зануда), я смотрю и в упор не замечаю, пока не наступит момент просветления.
В «Чумной маске» эпичная опечатка («садизим и мазахизм») была в сноске — которую я делала уже в макете в издательской системе, ее не было в рукописи (поэтому и не обратила внимания). Мне потом стало дурно, когда я увидела, ЧТО я написала в сноске. Хорошо, что такие вещи поправимы.
При подготовке романа «Невероятный шпионский детектив» три человека читали рукопись перед подачей на публикацию — и ни один из них не увидел ошибку. Когда я увидела опечатку в бумажной книге, я думала, я поседею: потому что мало того, что ошибка в разгар горячей постельной сцены (внезапно), так еще и очень очень неоднозначная.
А книга издана, тираж напечатан, я с книгой — в этой версии — была на ярмарке non/fictioN, и вообще сперва я ощутила это как катастрофу.
Потом я долго ржала в голос, потому что ТАКОЕ сказануть, даже если придумывать, надо еще постараться! Одно слово перепутано — местоимение «его» и «ее»… Глава 13, страница 83, если вам досталась эта версия, вы сами найдете и поймете.
Современные текстовые процессоры (типа Ворда от Микромягких) прекрасно справляются с орфографией и пунктуацией — на 90%. Однако есть слова, которые они до сих пор не знают, есть дебилистические советы, после которых я начинаю разговаривать с диалоговыми окнами и орать матом (например для двух идущих подряд союзов). Эпичную опечатку из «Невероятного шпионского детектива» такие текстовые процессоры не отловят никогда.
Для этого из автоматизированных систем — если исключать человеческий фактор — вот эти ваши/наши нейронки, которые по семантике и контексту понимать должны…
Корректор не обязан иметь высшего филологического образования — но он должен быть ультраграмотным. Корректор должен быть внимательным и скрупулезным, лучше перебздеть, чем недобздеть; про некоторые запятые или падежи в сложно-подчиненно-хитровывернутых предложениях затевались долгие диалоги — потому что все иногда неоднозначно. Обычно такие ситуации решаются выбором любого из предложенных вариантов.
Редактура — та, которая, действительно, оставляет ваш стиль текста и ваш почерк, но делает текст лучше — это высший пилотаж. Редактор правит речь и формулировки, ставит логику на место, следит за целостностью и последовательностью. Редактор — соавтор, который должен мыслить, как автор, идти с автором бок о бок, рассказывать через себя историю автора.
Редактурой можно испортить текст — это факт. Редактурой можно переборщить — это проблема. Редактура в каждом случае индивидуальна, она оплачивается всегда по-разному, зависит от множества факторов: сложности текста, изначальной загаженности текста, тематики текста.
Свои тексты на редактуру я никогда не отдаю, потому что мои формулировки алгоритмически выведены по определенным формулам, содержат определенные смыслы, мне важен словесный ритм повествования, а фактологические ошибки, к сожалению, редактор без определенной компетенции (ради которой я порой повожу месяцы исследований) не обнаружит. Ну и обычно я ничего не исправляю по содержанию или по самому тексту, оно рождается в том виде, в котором должно, в момент нахождения в контексте, по юнгианскому методу активного воображения, я просто слышу и записываю видения и текст. Такое намеренно не воссоздать. У всех, в общем, по-разному. У меня так.
Про то, кто такой редактор, а также про стиль и читательскую насмотренность есть материал в статье.
Если редакторы художественной литературы чаще ответственны за эстетическую составляющую, то редакторы нехудожественной — за формат изложения и за фактологию. Редактор, как и автор, должен разбираться в том, о чем пишет.
Когда я берусь за редактуру, я вижу мир глазами автора — и перенимаю его вокабуляр, я — всего лишь инструмент грамотного изложения, через меня автор улучшает текст и использует мои навыки, а мое субъективное отношение исключено. Аналогичный подход у меня к переводам (см. Как переводить философов и алхимиков): не как я поняла, не как перевод переводится, а что автор имел в виду.
Как вы поняли, корректура и редактура — это вам не просто в Ворд засунул, один раз прочел и опечатки и запятые поисправлял… Что-то глаз пропустит — и меня это очень пугает. Я перфекционист, допустить ошибку для меня — умереть одной маленькой смертью. А тут опечатка! В книжке! А что, если их не одна, а больше? А что, если я что-то не увижу, если даже несколько раз прочту, а не один? А что, если и другим довериться нельзя — потому что они тоже люди, а не роботы (не Ворд, а нейронки)?
Всегда что-то не идеально, что-то всегда «не достаточно». Мои книжки — и ваши книжки — реально крутые, а одна опечатка не перечеркивает ни ценности текста, ни ценности историй, которые вы рассказываете.
Я завидую авторам, которые публикуются и гордятся тем, что сделали, no matter what. Я хочу так же — и при этом делать хорошо.
Корректура и редактура обязательны, опечатки — случаются даже после них. Не повторяйте моих ошибок, спите спокойно ночами — иначе будете от невнимательности еще больше опечаток допускать.
Пишите в комментариях свои перлы, потому что самоирония — лучший механизм работы с перфекционизмом.
Аудиоверсию статьи можно послушать в подкасте «Голос писателя»:
