Этот пригородный поезд зеки прозвали бичевозом, торгаши и спекулянты барыгой, молодежь – “пятьсот веселым”. Отправлялся он со станции Оренбург на границу с Куйбышевской областью, шел долго, останавливаясь возле каждой мало-мальски приметной деревеньки. А мог и остановиться для чего-то в степи, постоять минут пять и тронуться дальше. Такой уж был поезд – с причудой, со своим куражом.
Смена машинистов, два молодых парня, Егор да Мишка, медленно подавали поезд вперед, высунувшись из окон. Проводниц было трое, по одной на два вагона. Тетя Нюра, женщина лет пятидесяти, Анна Васильевна, женщина лет тридцати пяти, и Аннушка – девушка восемнадцати-двадцати лет. Все трое были не замужем, правда, по разным причинам. Из-за имен проводниц некоторые пересмешники так поезд и звали: Анькин поезд.
По будням отъезжающих было немного, так – раз-два и обчелся, но по пятницам и субботам для проводниц наступал сущий ад. Народу – тьма-тьмущая. Тут у Аннушек начинался такой бедлам, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Наступила очередная пятница, день полной катавасии и неразберихи.
Поезд было тронулся, но уже через десять секунд остановился, так как из дверей своего переднего вагона, размахивая сигнальным флажком, что-то кричала машинистам тетя Нюра.
Оказалось, что к поезду спешат опоздавшие – беременная молодая женщина под руку с парнем и военный моряк с семьей и кучей баулов.
– Корабли тоже отправляются, когда захотят? – крикнул машинист военному, перекатывая папироску в зубах.
– А ты, оболтус, сдай назад – видишь, люди по луже идут, – кричала ему тетя Нюра, помогая женщинам подняться в вагон.
– Для моряков это пыль, – язвительно ответил машинист.
Поезд наконец-то тронулся, но, проехав метров триста, снова заскрипели тормоза, и он остановился.
– Ну, кого еще забыли, – горлохватил раздосадованный случившимся машинист и витиевато матюгнулся.
По вагонам забегали два сержанта милиции, но, так и не найдя хулигана, сорвавшего стоп-кран, отметили в журнале по дежурству: “Ввиду самопроизвольного торможения стоп-крана поезд простоял три минуты”.
Тетя Нюра, согнав молодых в передний отсек вагона, усадила беременную женщину с парнем, а в следующем – военного с семьей, и поезд наконец-то тронулся.
– Не знал, что “барыга” по расписанию отправляется, в мою бытность такого не случалось, – хохотнул военный моряк. – Такое дело надо обмыть.
– Брось дурачиться! Ты уже в ресторане наобмывался: и родную деревню обмыл, и даже собачку в конуре, – взвилась жена, вцепившись в раскрытую сумку.
– Имею право! Неделю как вернулся из похода, а тут свои жандармские законы! – обиженно сказал военный, отнимая у жены сумку.
– Ох, не умные мы, Света, что отправились с отцом в его захолустную деревню. Лучше бы поехали в Крым и отдохнули по-человечески, – высказав все дочери, женщина встала и протиснулась в купе проводников.
Сидящие в проходе студенты забренчали на гитаре и хриплым, под Высоцкого, голосом затянули песню.
– Под такую песню стоит выпить, – подмигнул военный сыну, доставая из сумки бутылку коньяка.
Сидевший напротив старик тоже полез в свой баул и достал пирожки.
– Вот, не побрезгуйте, закусите. С мясцом! – аппетитно сказал он и вытащил следом бутылку пива. – К бабке в больницу ездил, захворала старая.
Молодежь начала в голос спорить, что за звание у военного моряка. Почти единогласно сошлись на том, что он майор.
– Не бывает у моряков майоров, – загорячился прыщеватый студент.
– Ему лучше знать, он в стройбате служил, – поддержал со смехом второй, белобрысый.
– Два солдата из стройбата заменяют экскаватор, – добавил бренчащий на гитаре.
– Парни, не составите нам компанию? – приглашением к столу прервал их спор военный.
Парни не отказались.
– Давай, отец, по маленькой – за знакомство, – поднял военный пластмассовый стаканчик.
Женщины, сидевшие по лавкам, перебрались на оставленные студентами места.
– Баба с воза – коню легче, – прокомментировал старик уход женщин.
– Папа, имей совесть! – вспыхнула дочь военного, резко поднялась и ушла вслед за матерью.
– Фу-ты ну-ты, – покачал головой моряк. – Я тридцать лет назад по этой дороге ездил, скажу вам – ничего не изменилось. Имею я право молодость вспомнить? – обратился он к столпившимся студентам.
– Имеете, имеете, – вразнобой согласились те, принимая стаканчики.
– А вы, простите, кем на флоте? – полюбопытствовал один, закусывая долькой яблока.
– У меня мирная профессия – доктор, а точнее, начальник медицинской службы первой эскадры, и по званию я не майор, а адмирал, – с улыбкой ответил он парням. – А у вас, видно, военной кафедры нет, поэтому вы и в званиях не разбираетесь. И на лампасы ноль внимания.
– У нас только сопромат есть, – кисло ответил прыщеватый студент.
– Адмирал в оренбургских степях – все одно что крокодил в Арктике, – проговорил белобрысый студент.
В противоположном конце вагона, у туалета, поднялся шум, послышались визг и слезливые женские голоса. Тетя Нюра побежала туда, беспардонно расталкивая стоявших в проходе. Любопытствующий сын адмирала сорвался вслед за ней.
– Досужая ворона, – крикнул ему в спину адмирал, разливая остаток коньяка по стаканчикам.
– У меня сын точно таким был: бывало, что-то где-то случится, он непременно там – интересуется… – промолвил горестно старик, протирая ладонью морщинистое лицо.
– Простите, неловко спрашивать, но что произошло с ним? – положив свою руку на руку старика, поинтересовался адмирал.
– Да уж в институте учился, когда в Куйбышеве хулиганы зарезали, – выдавил из себя старик и разом, как-то весело, продолжил: – А малаек у меня еще трое. Правда, не знаю, где они, рассыпались по белу свету.
И, горько тряхнув головой, на той же печально-веселой ноте закончил:
– Почитай, десять лет глаз перед нами, старыми, не кажут. Значит, мы плохими родителями были…
Адмирал, поднимая стаканчик, сказал молодым:
– Выпьем за отцовское горе… Как вас по батюшке?
– Иван Иванович.
– За горе Иван Ивановича, – не чокаясь, адмирал выпил.
– Сколько не пью, а все кажется, что самогонка. Я ее лет в пятнадцать первый раз выпил, а привкус по сей день мучает, – хохотнул моряк, наливая молодым. – Вот тебе и “напиток богов”…
Вернулась тетя Нюра и, остановившись в проходе, начала рассказывать адмиралу о случившемся:
– Девчата передрались. Напились пива, и одна вспомнила, что ее подруга на ее ухажера глаз положила… Еле разняла – такие агрессивные. Вот тебе и будущие матери… Просто какие-то махновки. Пойду, а то у меня там еще одна девчушка рожать удумала. А вам чаю не нужно? – И сама же ответила: – Хотя какой тут чай, в такой неразберихе. Спасибо, хоть ваши родные помогают.
Пришедший адмиральский мальчуган начал с восторгом рассказывать:
– Три девчонки как начали одну молотить, а она как даст рыжей прям сумкой в глаз!..
Но адмирал остановил поток слов:
– Не торопись, уже все знаем. Лучше сиди с вещами, а я пойду к роженице. Все-таки я врач. Может, чем и помогу.
Старик между тем забулькал по стаканчикам пивом из бутылки.
– Отец, а вы воевали? – спросил у старика белобрысый, принимая протянутый стаканчик.
– А как же, воевал!
– Много немцев убили? – поинтересовался прыщеватый.
– Откуда я знаю? Все стреляли, и я стрелял, а сколько убил – один бог ведает.
Из соседнего отсека доносились болезненные крики женщины и успокаивающий голос адмирала:
– Глубже дыши, все будет хорошо.
Проводница тетя Нюра стала выгонять из отсека пассажиров, вешая одеяло в проеме:
– Ну, потеснитесь же, сами видите, какое дело.
Через некоторое время стоны стихли. А еще минуту спустя, боднув одеяло головой, вышел адмирал с новорожденным ребенком на руках.
– Человек родился! – громко и весело сообщил он. – Мужик родился, будущий моряк. Смотрите, какой славный бутуз!
И высоко поднял новорожденного вверх.
Отец карапуза испуганно кинулся к нему:
– Не уроните, бога ради, он еще скользкий!
– Не боись! Все будет у него в жизни отлично, всегда будет на плаву, – сказал адмирал, передавая ребенка ошалелому отцу.
– Мы к матери в деревню ехали. Валя думала там рожать, а вон как получилось – родила в “пятьсот веселом”, – торопливо объяснял отец проводнице, бережно держа младенца.
Жена адмирала потянула его за рукав рубашки:
– Станция Сорочинская на подходе. Пошли, повивальная бабка, собираться пора.
– Вот, всю жизнь был хирургом, а в “пятьсот веселом” стал акушером, – рассмеялся моряк. – Роженице больше соков и отдыха! – крикнул он, уходя.
– Как вас зовут? – крикнул адмиралу отец новорожденного.
– Юра! – ответила жена адмирала, заталкивая мужа в свой отсек.
– Мы так сына назовем!
И поезд снова тронулся.
Адмирал нашел в первом окне счастливого отца с новорожденным и долго махал им снятой фуражкой:
– Счастливого пути тебе, тезка!
А “пятьсот веселый” набирал скорость…
Автор: Валерий КОВАЛЕНКО
Издание "Истоки" приглашает Вас на наш сайт, где есть много интересных и разнообразных публикаций!
