Алёна Липилина делает booking.com. для спорта и борется против отмены россиян заграницей.
Привет! С вами Георгий Нуров и подкаст «Легионер».
Я бывший профессиональный футболист, немного играл за «Локомотив», немного в Бельгии и в юношеских и молодежной сборной.Сейчас я делаю творческие и диджитал продукты в спорте.
Моя соведущая — Милана Шабаева — спортивный медиа-менеджер и большая футбольная болельщица.
«Легионер» — проект о российских спортсменах и специалистах, которые строят карьеру в спортивной индустрии за рубежом.
Нашим четвертым гостем стала Алёна Липилина, основательница спортивного стартапа Visible Sports, который зародился в Германии, а сейчас активно развивается в Португалии. В рамках беседы мы обсудили, чем отличаются акселераторы от инкубаторов, что такое португальская стартап-виза и почему всем любителям спорта нужны платформа для объединения.
Расшифровка:
Н – Георгий Нуров
Ш – Милана Шабаева
А – Алёна Липилина
Истоки Visible Sports: учёба в США и баскетбол на Войковской
Н – Начнём с азов – представься, пожалуйста. У тебя в Инстаграме два имени, как правильно?
А – Это не самый интересный факт обо мне, но всем привет, я Алёна Липилина ко-фаундер платформы Visible Sports.
Н – В данный момент ты находишься в Португалии, насколько мы знаем. Расскажи, как тебя туда привели твоя жизнь и твой стартап.
А – История длинная, не знаю, хватит ли нам времени (смеётся). У меня вообще жизнь похожа на пазл. Начнём, пожалуй с 2010-2012, я тогда училась в США на специалиста в сфере международных отношений. Самое главное, что я оттуда вынесла – надо что-то отдавать в комьюнити, эта идея в Америке очень сильна. Я убеждена, что заниматься надо тем, что тебе больше всего нравится, а мне больше всего нравилось заниматься спортом: играть в баскетбол, хоть я никогда и не играла на профессиональном уровне. И вот в 2012 году по возвращении в Россию я стала искать в Москве баскетбол – это оказалось почти невыполнимой задачей. В конце концов я нашла супер-маленькую группу на Войковской.
Н – Я, кстати, с Войковской! Всю жизнь там жил.
А – Отличный район! Мы ходили там в зал с неровными полами, где из пола торчали гвозди, а сбоку как дополнительный фактор риска была стена для скалолазания. Мне хотелось чего-то большего, поэтому я задумалась о том, как было бы здорово создать любительский баскетбольный чемпионат для женщин. В Москве на тот момент такой возможности не было. Из этой идеи родился московский чемпионат Wamsport, сейчас он называется Wamsport Prime и в этом году пошёл на свой 14-й сезон. Он сплотил вокруг баскетбола огромное количество женщин, но у меня также стали спрашивать в личку и о других видах спорта. Самое интересное, что я сама перестала играть в баскетбол как только начала заниматься его организацией. Именно с этого следует начать историю платформы Visible Sports, потому что я ушла в американский футбол, где познакомилась с её будущим ко-фаундером Лусией. Ещё в 2012 году меня заинтересовала возможность получения стипендии канцлера Германии на реализацию проекта, а идея проекта сформировалась только к 2020 году. У меня уже был опыт построения чемпионата, проведения женских летних игр в Риге. Я всё это скатала в один проект, получила стипендию в последний год, уехала в Германию. Потом случился «ковид», во время которого я поняла, что надо делать платформу, на которой люди могли бы найти партнёров для совместного занятия спортом, найти лигу, тренера. Ну а после мы переехали в Португалию, потому что там есть стартап-виза, а в Германии нет. Но изначально платформа родилась в Германии, за что я ей благодарна.
Ш – Огромный путь! Мы тоже рассматриваем «Легионер» как некое комьюнити людей, которые строят карьеру или бизнес за рубежом. И основной вопрос нашей целевой аудитории: почему именно за рубежом? Тем более, что в твоём случае была такая проблема в России, у тебя что-то получалось здесь, но ты всё равно уехала.
А – Вообще я всегда хотела уехать, это не связано с бизнесом в моём случае. Так как я изучала международные отношения, то какое-то время работала политическим аналитиком. И я поняла что то, что происходит вокруг меня, не соответствует моим ценностям. Да, у меня есть это крошечное окно, но необходимо было его расширять. Плюс, несмотря на то, что у меня была классная работа на хорошей должности, я чувствовала, что делаю это исключительно чтобы выжить. Хотелось сделать качественный рывок и заниматься тем, что нравится. Не разбирать политические вещи, которые достаточно депрессивны, а приносить людям пользу. В моём понимании это теория малых дел, которая может вырасти во что-то большое. Хоть в России малые дела необъятны, но пространство для масштабирования, где ты можешь что-либо делать без стороннего вмешательства, крошечное. Путь эмиграции непростой и затратный во всех смыслах – это не лёгкая прогулка с чемоданчиком. Мне помогало то, что где-то с 14 лет я проводила много времени вне России. Вообще я из Калининграда, это особая точка на карте со своими настроениями. Было непонятно, зачем ехать в Москву, если можно в Париж. И это не понты, было реально дешевле, если пересечь границу с Польшей и сесть на лоукостер (смеётся). Плюс немецкое прошлое, немецкий вайб. Чтобы вы понимали: я не из какой-то привилегированной семьи, не инстаграмный «успешный успех», я из обычной семьи учительницы и военного. И все возможности поехать за границу я вырывала себе сама через стипендии и гранты. Я не богатая, просто гиперактивная. В Москве меня часто спрашивали: «Что ты тут ещё делаешь?». И вправду, вот взяла и поехала.
Ш – Когда ты там в последний раз была?
А – В конце 2021 года мы приезжали решать бюрократические вопросы с документами. И у меня было ощущение, что я ещё очень долго не вернусь. Был октябрь-ноябрь, в воздухе витало депрессивное настроение. У меня как будто шея сама собой втягивалась в плечи. Надеюсь, что это не звучит как-то по русофобски, просто ощущение постоянного дискомфорта в тебе.
Ш – Твои ведущие тоже не в России сейчас и возвращаться не собираются по многим причинам. В том числе из-за войны с Украиной.
А – Когда меня спрашивают, где я была восемь лет назад, то я разбирала аннексию Крыма. И с тех пор моё мнение не поменялось. Для меня это треш и так не должно быть. Можете вырезать.
Н – Мы не скрываем свою позицию, но градус дискуссии можно снизить, потому что мы всё-таки больше про спорт общаемся.
Германия по стипендии канцлера: поиск заинтересованного лица, минимум обязательств, культурная программа и влияние «ковида»
Н - Что вообще нужно сделать среднестатистическому человеку, чтобы уехать за границу, какие шаги предпринять? Хотелось бы услышать из первых уст, так сказать.
А – В первый раз это вышло практически случайно. У меня есть такая фишка – я обращаю внимание на все объявления, висящие бумажки. Я бежала по своему американскому университету и как-то взглядом зацепила. Мне кажется, у меня тогда даже камеры на телефоне не было. Если напрямую отвечать на твой вопрос: надо захотеть для начала и понять, зачем тебе это нужно. Должна быть готовность.
Н – А зачем тебе это было нужно? Ты и так в Америке училась, можно было там что-нибудь найти.
А – По условиям моей американской программы я должна была вернуться в Россию. А в Германии условно придумай свой проект, найди немецкого партнёра, и мы тебе будем платить стипендию на то, что ты этот проект реализуешь. Мне кажется, офигенно. Напоминает идею безусловного базового дохода для творческих людей. Создать что-то из ничего это прям моя тема. Мой основной посыл в том, что «не может» чаще всего не потому, что не может, а потому что информация неструктурированна, её сложно найти. Короче, надо иметь внутреннюю установку на то, что ты хочешь. А это уже может включать в себя куда ты хочешь, какие у тебя устремления, какие интересы. И отталкиваться нужно от этого. Я менторю достаточно большое количество людей, которые хотят учиться за границей, и у всех разные запросы. Не обязательно они должны быть глобальными, но чем-то вы должны гореть, чем-то увлекаться и хотеть поменять текущий статус-кво своей жизни.
Ш – Если вернуться назад, то ты придумала проект, получила стипендию. Но, я так понимаю, твой проект ещё не запущен. Ты всё ещё получаешь стипендию?
А – Нет, я живу уже на собственные денежки. Пока мы ещё стартап. Сейчас мы находимся на стадии пресид, когда у нас уже есть продукт, но он ещё не зарабатывает и принимает инвестиции, чтобы продлить своё существование, начать зарабатывать наконец-то и выходить на новые стадии инвестиций. Стипендия закончилась - я стала думать, что делать дальше. Стартап-виза в Португалии как самый логичный шаг.
Ш – Какие вообще дальнейшие планы у платформы, у площадки, у тебя как основательницы этого ресурса на этот год?
А – У нас планы покрыть как минимум Португалию, а как максимум – Португалию, Испанию и Францию. Собрать всю информацию, которая касается возможности занятия спортом. Привлечь на платформы тех, кто оказывает услуги спортивные: команды, организаторов лиг и ивентов. Это программа-минимум на этот год. Задача вообще глобальная – стать той платформой, которая возникает первой, когда ты говоришь слово «спорт». Построить площадку, которая помогает людям найти что угодно в сфере спорта. Это целая система запросов и система нужд, которые не закрываются сейчас.
Ш – Гоша тоже в этой сфере сейчас запускает свои классные продукты. Я потому и захотела созвониться, чтобы зарядиться этой энергией и пойти своё что-то пилить.
А – У Гоши классные проекты, он мне по секрету рассказал про них. Это тоже такая часть не закрытая текущими решениями. Желаю удачи!
Ш – Ты рассказываешь про платформу намного более полно, чем есть в интернете. Если я сейчас зайду на Visible Sports, то там есть вся эта инфа?
А – Там нету, потому что мы пока что сделали интерфейс. Он не рассказывает пока что людям как всё это мега-прекрасно. И это, кстати, наше упущение, поэтому мы пилим отдельный лендинг на эту тему, чтобы люди понимали, куда и зачем они попали. В своём кругу нам всё понятно, поэтому очень полезно, когда спрашивают со стороны.
Ш – Вы сейчас собираете лендинг, чтобы потом собирать заявки с тренеров, организаторов?
А – Воистину!
Ш – Где смотреть обновления новостей?
А – visible-sports.com. Вот там, можно ещё в Инстаграме. Но я антиинстаграмер, мне физически тяжело как-то это стало, постить всякие штуки на фоне происходящего. У меня много людей с Украины. Банально неэтичным своим душеспасительным делиться, когда вокруг другие ситуации. Я понимаю, что это моя личная причина, но именно поэтому я фиговый интаграмер. Но я вернусь к этому, я близка. И страница в Инстаграме у нас есть, так что на неё можно подписаться.
Н – Расскажи, как найти вот это заинтересованное лицо для участия в программе канцлера Германии?
А – Тут вообще есть один нюанс – это скорее программа для людей, у которых проекты близки к научным. У меня один из редких практических проектов, который они допустили. Все мои коллеги это, в основном, учёные, которые изучают например влияние парниковых газов на окружающую среду или выборы мусоросжигательных заводов или особенности юридической системы. Им надо показать, что Германия впереди планеты всей в этом конкретном вопросе, и та организация, которая готова, нас поддерживает. Я написала проект по сути про женские игры: сделать типа женской олимпиады, вот её нет – я научусь её делать у немецкого партнёра. Им стал оргкомитет в Дюссельдорфе – это спортивная организация, которая делает всякие классные турниры, на которых я была в 2015-2016 годах. Я случайно туда приехала и увидела, как они шикарно это всё проводят. Причём эти люди – волонтёры, у которых есть работа, они просто периодически спортивные ивенты проводят. Благодаря ним я и начала чемпионат делать, потому что поняла, что это возможно. Я сложила весь этот пазл вместе и спросила, готовы ли они быть моей организацией принимающей, им за это будет 500 евро капать. Они сказали: ну конечно, поезжай! (смеётся) На самом деле Германия – страна не самая открытая к коммуникации, к сожалению. Если вы напишете в какую-то организацию просто так – шансы крошечные, потому что если они вас не знают, то они ничего для вас не будут делать. Надо иметь какой-то предварительный контакт с ними или состоять в какой-то одной организации, просто найти имейл какого-то человека это предприятие с малой вероятностью успеха, к сожалению.
Н – То есть русским сейчас это бесперспективно?
А – Их просто не возьмут в эту программу. Нужно быть из Бразилии, из Китая, из Индии. Мы писали с коллегами в прошлом году петицию, чтобы людей из России не выкидывали из этой программы, но не помогло.
Ш – Был какой-то ответ?
А – Да, что вы молодцы, хорошо написали, но вот такое решение. Есть другие возможности переехать в Германию, но именно эта сейчас закрылась, к сожалению.
Н – Расскажи про свой немецкий опыт: как там к тебе относились, как выглядел твой день? Что ты там делала?
А – Я работала. Вообще я же попала в самую «ковидную» пору: приехала в августе 2019. Мы 2 месяца изучал немецкий, это было самое классное время, потому что 50 человек из 50 стран - все очень умные, очень интеллектуальные, очень харизматичные, и ты с ними учишь немецкий.
Н – Это входит в программу?
А – Да, тебе оплачивают курсы. Ты приезжаешь и в формате летнего лагеря там тусуешься. Суперское время. Потом вас начинают водить на всяческие экскурсии в зависимости от того, что интересует людей. На экологические разные, в Бундестаг водили. Потом ты возвращаешься в свой город делать проект. Весной у тебя снова мини-турне по Германии. На самом деле времени очень мало – программа максимум 18 месяцев длится, и вот ты сначала раскачиваешься, потом переезжаешь, потом борешься с бюрократией, потом в январе-феврале как-то входишь в рабочее русло, потом на весь март едешь в турне по Германии: мы и концлагеря посещали, и фабрику Фольксваген. Мы должны были доехать до Брюсселя, но «ковид» случился, всех по домам. И вот моим академическим коллегам было очень сложно, потому что институты закрыты, им надо было встречаться с разными людьми. А у моей организации нет офиса как такового – мы всё делали в онлайн-режиме. В апреле стало понятно, что они не проводят своё мероприятие, и на этом наше общение закончилось. Уже в феврале я предчувствовала что что-то такое грядёт, и я не смогу провести свои женские игры, поэтому начала встречаться по мере возможности с разными людьми. И вот в апреле, пока все чихали в маски, я с огромной командой пилила первый прототип этой платформы. С утра встречи, мы ставим задачи, потом работаем над ней, у нас были виртуальные коворкинги. Вечером встречаемся опять, чтобы понять, что было сделано, и так всю неделю. У меня была полная загрузка, которую я сама себе придумала. Работала с 10 до 7 как минимум. В перерыве на велосипеде каталась, помогает очень сильно.
Ш – В период локдауна за вами сохранились стипендия и всё остальное?
А – Да, это был один из крутых шагов. Они написали нам письмо: не знаем, что будет дальше, но мы вас поддержим, сидите дома. Я очень благодарна за это. Я могла спокойно работать, я уставала, но это была не та усталость, когда ты на нелюбимой работе работаешь. У тебя голова кипит от идей, от новых знаний. Я вообще не понимала, что такое диджитал, что такое программирование. До отъезда я работала консультантом всемирного банка по IT, но мы какие-то общие вещи обсуждали. Мне пришлось за этот период мини бизнес-школу пройти. Потому что я, как основатель, должна была внести какую-то директиву, а для этого требовалось самой понимать, что я там вижу.
Н – У этой немецкой программы какого-то итога на выходе не подразумевается? Ты не должна что-то им там дать? Получаешь стипендию полтора года и до свидания?
А – И да, и нет. Я всячески демонстрировала результаты своей работы, но буквально они этого не требуют. Было печально, что наши ученые сделали какие-то классные проекты, к каким-то выводам пришли – и никто об этом не знает. Просто пишешь в конце мини-отчёт: я там был, жил, то-то делал. И в начале составляешь план календарный. Но они с тебя это не спрашивают, они знают, что мы перед этим прошли 33 круга отбора. Там всё на доверии. Подразумевается, что если ты приехал, то ты не можешь быть халявщиком, который просто пофестивалил по Германии. Все люди. которые меня там окружали, очень идейные, каждый сделал что-то очень крутое.
Н – Но эта программа не является каким-то фундаментом чтобы остаться в Германии?
А – Нет, но мне помог случай. Программа заканчивается и ты должен решить, что дальше делать. Самое безопасное – найти там работу. Те, кто хотел – остались в Германии на рабочих контрактах, это несложно. Тайминг очень узкий – ты должен до окончания срока ВНЖ найти работу и перейти на рабочий ВНЖ. А я ходила продлять ВНЖ, и мне выдали дату продления через год. У меня была бумажка, с которой я могла путешествовать, и год на то, чтобы принять решение о дальнейших своих перемещениях. Подготовить почву как раз для Португалии.
Ш – Хотела бы вернуться к вопросу отмены россиян в этой программы. После этого ты стала ощущать на себе какие-то изменения или на своём стартапе?
А – В Германии вообще стало проблематично наладить контакт с людьми. Это вообще страна-интроверт, которая любит тишину, чтобы их не трогали, огромное личное пространство. Я жила в Финляндии – это похоже, только громче местами.
Португалия: возможности для стартапов, инкбуаторы, «ангелы» и спорт на набережной
Н – Подаваться на португальскую стартап-визу можно только из России?
А – Вообще откуда хочешь. Географически можно где угодно находиться. Есть такой трюк – ты можешь в Португалию заехать по шенгену и ждать решения по стартапу. Так многие делают. И ещё о Германии в защиту этой программы. Они только с этого года запретили подавать заявки из России. Тех, кого они до этого набрали, они взяли, они им платили, но немножко сегрегировали на некоторых мероприятиях. В общем, не могу сказать, что я столкнулась с этим в Германии. Столкнулась в Хорватии с человеком из Германии, который громко вещал про российско-украинский конфликт какие-то совершенно чудовищные вещи. На стартап я подавала заявку 8 мая, потому что не знала, что будет завтра. Очень быстро её одобрили?
Н – За сколько?
А – Месяц. Мы договаривались с инкубатором, должны были ехать на юг страны.
Н – Расскажи простым смертным, что такое инкубатор?
А – Это такая институция, которая способствует развитию стартапов. Обычно это прикреплено каким-нибудь университетом. Если понятную российскому слушателю параллель проводить – это типа Иннополиса или Сколково, но это очень далеко от инкубатора. Место, в котором много стартапов, где создаётся некая инфраструктура. И эта институция берёт на себя некую морально-этическую обязанность способствовать развитию твоего бизнеса: с нужными людьми тебя знакомить, нужные ивенты проводить. Инкубатор отличается от акселератора, потому что инкубатор высиживает яичко, а акселератор разбивает тебя в яичницу. Очень быстро всё происходит, это как школьная программа, сжатая до 3-4 месяцев.
Н – Это что-то стоит финансово?
А – Акселератор – нет, инкубатор – да. Ты платишь за коворкинговое пространство, чтобы быть здесь. Мы платим за стол, стул 79 евро каждый месяц.
Н – А это как-то связано со стартап-визой?
А – Да. Первый шаг – тебе нужно зарегистрироваться на платформе, выложить там свой проект, выбрать инкубаторов, получить их одобрение. Если есть одобрение более одного инкубатора, можно договариваться с инновационным агентством. Это технические штуки. А не технические – мы нашли инкубатора, но как дошло дело до того, откуда мы – нас сразу развернули. Со вторым такая же история. С третьими мы сразу спросили: мы русские, это проблема? А они нам в ответ: а мы португальцы, это проблема?. Так и договорились.
Н – Общение происходит на английском языке?
А – Да, но мы учим португальский?
Н – Это обязательно?
А – Нет, это для жизни. Для уважения даже: какого ляда в стране все должны разговаривать с тобой по-английски? Я в любой стране стараюсь хоть 3 слова воткнуть на местном языке, потому что это какой-то базовый код уважения для меня. Говорю эти 3 слова – люди радуются, начинают отвечать. Я не понимаю, курьезы создаются. Но, в целом, мне нравится португальский, отношение местных к моим потугам что-нибудь по-португальски сказать. Вот в Германии очень пуристическое отношение к языку, очень трепетное: если ты говоришь с ошибками – ты не говоришь. А для перфекционистов, задолбанных советской системой, это чудовищно. Я до сих пор говорю, что не говорю по-немецки: могу объясниться в магазине, в госучреждении что-нибудь сказать, в службе поддержки, но не говорю, потому что испытываю стресс ошибиться. В Португалии такого нет. Когда ты говоришь, тебя очень терпеливо поправляют, показывают, как правильно. От произношения очень многое зависит, иногда случаются курьёзы. Один раз пришла в ресторан, хотела заказать хлеб, а из-за ошибки в произношении попросила у официанта мужской половой орган.
Ш – Хорошо, что он не предложил (смеётся).
А – Я уже гораздо больше говорю на португальском. Сегодня мне звонили из банка, пыталась объяснить сеньоре, какие налоги я платила за последний год. Притом, что язык учу всего два месяца.
Н – Расскажи ещё про стартап-визу: на какой срок она выдаётся, какие перспективы дальнейшие?
А – Первично она выдаётся сроком на 2 года с автоматическим продлением на 3. То есть, в сумме 5 лет. По окончании этого срока надо показать, что ваша компания имеет оборот 350 тысяч евро и способна нанять двух сотрудников, если ещё не наняла. Требования достаточно скромные для компании со стартап-потенциалом. Но история пока таких кейсов не знает, чтобы кто-то что-то предъявлял там.
Ш – Тебе не кажется, что какие-то фантастические требования, потому что не было ещё прецедентов?
А – Сама программа очень новая, с 2018 года. Пока таких стартапов ещё не было. Фантастически низкие или высокие?
Ш – Низкие. Я хоть и профан в бизнесе, но могу поверить, что это абсолютно реально достичь.
А – Возникают сложности по юридическим вопросам, потому что законодательство Португалии пока не достаточно прокачано в сфере стартапов. Для физических лиц тут существует специальный налоговый режим. Если у тебя есть налогооблагаемые доходы в другой стране, то ты платишь пониженную ставку. Это не 0%, хоть многие и любят так говорить, около 20. В целом, требования по входу для визы не большие. На мой взгляд, Португалия самая простая страна в этом плане. Здесь нет неадекватных требований по деньгам на счетах, не надо писать на 5 лет гигантский бизнес-план. Просто представляешь свой проект. В моём вообще была примитивная математика типа «вот столько пользователей заплатят вот столько денежек». Чем понятнее будет заявка, особенно в финансовом плане, тем больше шансов на её одобрение.
Ш – Ты сказала, что за это время нужно нанять двух сотрудников. Это обязательно должны быть португальцы?
А – Нет, не обязательно с португальским паспортом. Просто на территории Португалии.
Ш – Я спрашиваю, потому что на территории Турции ты должен нанимать столько же турков, сколько у тебя работает иностранцев, если ты сам иностранец.
А – Слава Богу, что здесь такого нет, но мы в любом случае будем португальцев нанимать, потому что ещё одна из причин нашего переезда сюда это качество рабочей силы. Здесь намного лучше люди говорят по-английски, чем в Испании или Франции. Также в плане клиентского сервиса, желания помочь португальцы супер-доброжелательные и очень классные. Но глобально нет ограничений, можно нанимать кого угодно.
Н – Расскажи, на какой стадии находится твой проект. Что ты делаешь, как проходят твои дни?
А – Я мёрзну (смеётся). Замерзающая Европа – это не миф. На самом деле, у нас сейчас 2 приоритета: первое это фанрдрайзинг, потому что без него невозможно раскачивать маркетплейс. Не стоит ожидать, что ты сделаешь продукт и все сразу побегут его покупать. Маркетплейс – это кропотливая работа и куча вложенных денег, в маркетинг в том числе. Мы сейчас поднимаем пресид-инвестиции. В разных странах это трактуется по-разному. В моём понимании пресид – это когда у тебя есть чуть больше, чем идея, что-то готовое. А сид - это когда у тебя уже есть продукт и ты ведёшь какие-то продажи, помощь нужна в плане масштабирования. Мы поднимаем раунд сейчас, который позволит нам дальше работать над платформой, функционировать и так далее. Мы приглашаем сейчас ангельских инвесторов, не берём vc (венчурных капиталистов) пока.
Ш – А что это такое – ангельские инвесторы? Просто безвозмездная финансовая помощь?
А – Да. Представь, например, что ты хочешь оптимизировать свои налоги. Ты можешь условно 25 тысяч евро отдать государству, а можешь мне, и я часть этих денег тебе верну. Может и нет, конечно, но, по крайней мере, ты будешь чётко знать, на что их отдала. А в случае государства – зависит от государства. За небольшой чек ты можешь получить долю в компании, которая способна вырасти и классно масштабироваться. Как день выглядит: мы едем в соседний город, где находится наш инкубатор, где я провожу 10 часов своей жизни вместе со своим ко-фаундером: мы работаем над фандрайзингом, привлечением инвестиций в компанию. Задача на год, как я уже говорила – покрыть Португалию. И мы работаем над тем, чтобы привлечь тех, кто расскажет о своих услугах на платформе. Во вторник и четверг мы в коворкинге городе Коимбра – бывшей столице Португалии. По понедельникам, средам и пятницам я работаю из домашнего офиса, но, скорее всего, мы перейдём в коворкинг в моём городе Фигейра-да-Фош. Рядом находятся церковь и морг, что очень метафорично – надо выбирать, где ты в итоге окажешься (смеётся).
Н – Если не секрет, то какие там цены?
А – На коворкинги? Есть два – один напротив церкви, другой над рыбным рядом на рынке. Оба стоят по 20 евро в месяц. Естественно, нам больше нравится первый вариант. В Лиссабоне сейчас безумие, цены очень выросли на жильё. Мы снимаем квартиру с двумя спальнями на 120 квадратных метров за 750 евро без счетов. Со счетами получается 800 с копеечками. Для сравнения – почти за 900 мы снимали 37 квадратных метров в Дюссельдорфе, правда в центре.
Ш – А город, в котором ты сейчас живёшь – он далеко от Лиссабона?
А – 2 часа по трассе, а от Порту – полтора. Расположен между двумя главными городами. Север Португалии очень красиво. Для на было важно, чтобы не было изнуряющей жары, потому что мы около океана живём. Здесь есть эвкалиптовые рощи, очень много зелени. Португалия очень зелёная. Мы, в том числе, рассматриваем Португалию как привлекательное спортивное направление, потому что здесь действительно огромные пространства для здорового образа жизни. В Фигейре, где я живу, каждые 200-300 метров на набережной идёт кластер спортивных площадок: футбольные поля, баскетбольная площадка, детская площадка. поле для пляжного волейбола, воркаут-станция, дорожки для прогулок и велосипедов. В этом плане Фигейра абсолютно наш город, наша локация, где есть все виды спорта. В Лиссабоне намного меньше спортивного пространства, это скорее про кофейни и арт-пространства. А тут все площадки в центре города, в центре внимания, в центре глаза. Это круто.
Н – У меня возникло ещё два вопросика. Первый – если Португалия такая спортивная страна, то как дело обстоит с конкуренцией в этой сфере, где ты планируешь развиваться? И второй вопрос – как ты ищешь инвесторов за рубежом? Что нужно сделать русскому человеку, чтобы кто-то поддержал твой проект?
А – Начну со второго. Это как раз и называется фандрайзинг. Это про то, кого ты знаешь, и кого знают те, кого ты знаешь?
Н – Это просто прокаченный профиль на Linkedin? (смеётся)
А – Linkedin на самом деле очень хорошо работает. Ещё хорошо работает участие в различных конкурсах для стартапов. Плюс акселераторы это хороший способ найти не только инвесторов, но и социальные связи. Многие из них не дискриминируют по национальному признаку. Некоторые фонды прямо пишут, что не спонсируют граждан стран СНГ. Так правильнее, я считаю, потому что они по другому, географическому признаку формируют приоритетные для себя страны.
Н – Каким образом ты их ищешь, делаешь ресерч?
А – Конечно. Ты выходишь на людей, которые уже что-то сделали. Плюс спортсмены очень крутая аудитория для спортивного стартапа, потому что они понимают, о чём ты говоришь. Идея в том, что инвестиции это в первую очередь эмоциональное решение, а не цифры. Нравишься ли ты человеку, который готов дать тебе денег. Человека нужно убедить, что ты с этим проектом надолго. Кого-то хорошо убеждают цифры, но на ранних этапах у тебя зачастую даже цифр ещё нет, только голое убеждение, что ты не можешь не делать этого. Я не могу не делать Visible Sports, потому что это та идея, в которую я верю. Она может претерпевать разные изменения, менять название, но я убеждена, что людей нужно соединять со спортом, им нужна физическая активность, объединяться в комьюнити по спортивному признаку. Это важно, и нужно найти людей, которые эти взгляды разделяют, чтобы у них загорелись глаза. У нас так произошло с одним человеком на одном из конкурсов. Он сказал, что верит в наш проект и хочет быть с нами. Он работал в Ницце в департаменте спорта, поэтому понимает о чём мы говорим.
Н – То есть, вы подняли какой-то раунд уже?
А – Мы подняли раунд с немецких денег. Это считается персональной инвестицией фаундера. И мы подняли денег от акселератора из Чили. Они дали нам денег, правда мы туда не поехали (смеётся). В «ковид» они просто давали денег, а потом предложили поехать. Мы отказались.
Н – Насколько я знаю, ещё один российский стартап по этой же программе поднял деньги и сейчас там они.
А – Да, JuniStat Глеба Шапортова, он классный. Очень люблю Глеба, очень люблю его проект. Но у них стадия развития выше, чем у нас, поэтому они пошли на более высокую планку по деньгам в стартап Чили. Мы были бы не против поехать в Чили, но сделали выбор в пользу Португалии.
Ш – Каков минимальный чек, с которым к вам можно зайти? И если бы к тебе обратились компании из России, ты взяла бы у них деньги?
А – Яндекс, Сбер – точно нет, потому что это срощенные с государством структуры. В Wamsport, например, Москомспорт пусть вкладывает, а это - глобальный проект. Для меня это всегда имело значение по понятным причинам.
Ш – Допустим, у меня есть деньги и я готова вложиться. Сколько?
А – С тобой мы готовы рассматривать вопрос в индивидуальном порядке. Мы рассматриваем от 25 тысяч евро чек от «ангелов».
Н – Я задавал вопрос по поводу конкуренции: существуют ли подобные проекты в Португалии, допустим? Взаимодействуете ли вы как-то?
А – Подобные проекты есть, но это обычно конкретный вид спорта, например, футбол. И когда ты туда заходишь, то подразумевается, что это для мужчин, тебе предлагают мужские команды. Даже фильтра нет никакого, а это крайне важно. Такие приложения обычно либо приходят из Испании или начинаются здесь и таргетят бразильский рынок. Либо же это попытка сделать социальную сеть, что для меня утопично. Лично я не очень в это верю. Видела много подобных проектов, которые загнулись. Третий вариант это приложения, которые помогают организовать спортивный процесс. PlayerPlus, например – он хорошо работал в Германии, но не очень работает здесь. Здесь разные файндеры по футболу работают. У нас есть конкуренты, сама идея не уникальная – надо объединяться. но как мы это делаем – такого я еще не видела.
Ш – Мне кажется, что аудиторию, с которой вы работаете, очень сильно недооценивают. Я смотрела твоё выступление на YouTube. Это как минимум женщины – а значит, уже половина населения Земли.
А – Тут меня бы поправил мой ко-фаундер, потому что мы с ней много говорим о том, как нам позиционировать себя. Как проект для женщин или для всех. Я не люблю никого исключать. Считаю, что ставить искусственные лимиты как-то неправильно. Я так для себя отвечаю на этот вопрос: мы действительно хотим больше привлекать женские коллективы, женщин-организаторов. В первую очередь мы таргетируем их, потому что перед ними эта проблема стоит острее. Недавно один человек, живущий на Кипре, мне сказал: я могу в Телеграме в чатик написать и пойти играть в футбол. Ну да. но потому что ты – мужчина. А мне пришлось бы весь Телеграм обыскать. И то меня бы развернули, потому что я женщина. У меня даже скриншоты собраны таких сообщений. И это очень неприятно. То же самое я говорила про людей с инвалидностью, людей золотого возраста. Они себя выключенными чувствуют, что им делать.
Н – Они могут не пользоваться приложениями.
А – А у нас не приложение, у нас своя платформа.
Ш – Это миф, старички пользуются приложениями. Я со своими старшими родственниками через телегу общаюсь. Это стереотип, так не надо делать, Гоша.
Г – У меня бабушке 85 лет, она пользуется айпадом. Вряд ли она, конечно, пойдёт спорт искать.
А – А ты спроси у неё. Если бы она могла заниматься чем-нибудь в кругу интересных ей людей, было бы ей это интересно?
Ш – Я знаю, в Москве есть программа для пожилых людей. В определённые часы они могут в некоторые фитнес-клубы ходить заниматься бесплатно. Пилатес, йога, плавание. Так что это достаточно большая аудитория.
А – Мы так говорим - пенсионеры. Люди золотого возраста, seniors они здесь называются. Ездят на велосипедах, большие расстояния преодолевают, велотуры устраивают. Но опять же, переезжая на новую локацию, ты каждый раз должен заново этот путь проходить. Это тоже важное для нас ценностное предложение. Окей, на Кипре нашёл футбол в телеге. А приехал ты в Лиссабон, живёшь в Турции или Грузии, а потом переехал куда-то ещё – и тебе надо заново это спортивное комьюнити вокруг себя собирать. Это боль, как мне кажется.
Ш – И платформа это всё решит. Шикарно.
Н – Давай завершим каким-то напутственным словом от тебя. Скажи пожалуйста, что бы ты посоветовала людям, которые сейчас думают и сомневаются, ехать – не ехать, переживают. В частности, я испытываю сомнения, когда что-то обдумываю. Что делать нам?
А – Сейчас включу коуча в себе (смеётся). На самом деле, нет каких-то супер-секретов. Нужно верить в то, что ты делаешь, и поступать сообразно своим внутренним ощущениям, не давая шуму проникать внутрь себя. А шумом может быть что угодно: твой страх, социальные ожидания, чужое мнение. Вот этот весь шум нужно отсекать, слушать себя и то, что тебе важно и нужно в данный момент. Только тогда можно ощутить вот это чувство потока, когда ты движешься в своём направлении к своей цели на 100% будучи собой. Тревога это дементор, который жрет у тебя ресурс. Она будет всегда, мы так биологически созданы, но тревога мешает тебе быть тобой. Если ты чувствуешь, что ничего не получается, твои идеи ничего не стоят – это дементор. Гони его нахер! Ой, простите (смеётся). Вы не контролируете внешние обстоятельства и реакцию других людей, но вы можете стать собой в любом своём проявлении. Поэтому делайте то, что любите, будьте с тем, кого любите, и идите туда, где вам хорошо.
Ссылки на подкаст:
Аудио стриминги: https://legionerpodcast.mave.digital
Youtube: https://www.youtube.com/channel/UCzZa7-8Y0vYHWWpQ92TivmA
Спасибо, что с нами!
Ждем вопросы и пожелания, как всегда)
