Белорусский ученый, доктор биологических наук Виктор АВЕРИН награждён Премией правительства России за работы в области радиационной безопасности. К нему мы и обратились с вопросом: что страшнее, радиация, или страх перед ней?
Докторская диссертация Виктора Аверина посвящена минимизации доз внутреннего облучения человека, формируемых за счет потребления продукции животноводства. С 2014 года Виктор Аверин является деканом биологического факультета Гомельского государственного университета имени Франциска Скорины. Учеными вуза подготовлены десятки программ по безопасному развитию пострадавших территорий, технологий переспециализации сельскохозяйственного производства, получения нормативно-чистой продукции.
- Виктор Сергеевич, радиация действительно так опасна, как думает большинство людей?
- Тут стоит говорить не столько о радиации, сколько об аварийной ситуации с источником ионизирующего излучения, будь то атомная станция или хранилище радиоактивных отходов. Обычного человека волнует, достанет ли до него радиация и насколько опасны будут последствия. Объективно оценить ситуацию он не может и, порой, действительно преувеличивает степень опасности. Как показывает опыт Чернобыля и Фукусимы, восприятие даже самого слова «радиация» всегда негативное. И оно сказывается на психологическом состоянии и на физическом здоровье людей. Стрессы подавляют иммунную систему, из-за чего порой развиваются заболевания напрямую не связанные с облучением. Первые годы после чернобыльской аварии медики, особенно гинекологи, значительную часть проблемы со здоровьем связывали с повышенной радиацией. И расстройства желудочно-кишечного тракта, и головные боли, и давление.
Не верь, не бойся, не кури
-То есть боязнь радиации может оказаться опаснее самой радиации?
- Это подтверждено примерами в Беларуси и в Японии. В такой панической боязни есть и часть вины структур, которые должны своевременно и объективно информировать людей. Население не должно думать, что от него что-то скрывают. Искажение и недоговаривание вызывают негативное отношение общества и снижают степень доверия. Почему бы вместо простого открещивания «всё хорошо, всё под контролем» не объяснить людям, что поднимаются такие-то радионуклиды, что они осаждаются на расстоянии пяти или десяти километров и вашей территории не достигнут? Должна быть профессиональная информация, переведённая на доступный для рядового гражданина язык. И готовить ее должны не просто люди, которые графики показывают и буклеты раздают, и не «свежие» выпускники института, рассказывающие о радиации общие слова. Нужны опытные специалисты – возможно, предпенсионного и пенсионного возраста, которые уже прошли огонь, воду и медные трубы, умеющие говорить с населением и вызывающие доверие.
-Я слышал, что человек в отсутствии радиации погибает быстрее, чем с радиацией.
- Радиоактивность вокруг нас повсюду, мы с ней живём, она – составная и важная часть нашего мира. Существует естественный радиоактивный фон, обусловленный космическим излучением, присутствующими в почве радиоизотопами и так далее. Мы едим картошку, в которой есть радиоактивный Калий-40. Он содержится в нашем организме и является фактором мутаций. Поэтому мы постоянно подвергаемся действию радиации, причем, как внешней, так и внутренней. При рентгенографии, однократно мы можем получить до1 миллизиверт - половину годовой дозы установленной для населения после аварии на чернобыльской АЭС. И при этом – остаемся живы. К сожалению, общество почему-то не замечает, что курение, алкоголь, наркотики убивают гораздо больше и быстрее, чем радиация.
- Ну да, многие считают, что выпить бутылку водки – это нормально, а вот радиация – куда опаснее.
- В ряде случаев проще списать какие-то неприятности на тот фактор, который мы меньше всего видим, в чем меньше разбираемся и на который не можем подействовать. Когда я еще в России начинал исследования с радиоактивным йодом, у нас стояли детекторы регистрирующие уровень радиоактивности доплнительно издающие свист. Чем интенсивнее радиоактивность, тем громче свист, переходящий в непрерывный режим. Даже у меня настоящий мандраж начинался. Хоть я осознавал степень своей безопасности, но, все равно, чувство нервозности нарастало. А как себя почувствовали бы люди, которые не знают всей правды, представляете?
- Но в каких случаях радиация опасна для человека?
- Неправильный вопрос: не в каких случаях, а в каких дозах. Как змеиный яд может быть лекарством, так и радиация может быть вредной, безвредной и даже полезной. В обычной жизни мы подвергаемся действию природной радиоактивности - это наш обычный жизненный тонус, то, с чем мы живем. С другой стороны, большая доза может вызвать лейкемию, поражения различных функций нашего организма и в течение короткого времени привести к смерти. Есть дозы, которые вызывают генные мутации, и потом в потомстве возможны отклонения. А обычному человеку что малая, что большая - это всё радиация, он не дифференцирует, особенно когда им управляет страх. В зависимости от устойчивости психики может произойти негативное воздействие на здоровье. Все болезни от нервов.
- Для обывателя понятие «доза» слишком неопределенно. Для него важно знать, есть радиация или нет, можно жить или нельзя.
- Для этого должен быть профессионал, который скажет, что «не бойся, можно жить». Он должен понимать, какая реально в этом месте доза, насколько она опасна, и уже тогда проинформировать население. Дать голову на отсечение: «Поверьте мне, я не ангажирован никем, и как специалист говорю вам правду…».
- «… никакого вреда, кроме пользы, от этой дозы вы не получите».
- Поскольку человек уже нервничает, не стоит говорить про пользу или вред. Можно сказать, что риск от этого фактора примерно такой-то. Если взять курение, алкоголь с одной стороны и стакан молока с цезием – с другой, какова вероятность получить то или иное заболевание или снизить продолжительность жизни? Надо сопоставить, что хуже для здоровье - выкурить пачку сигарет или в течение года пить молоко с наличием 50 или 100 беккерелей в литре. Может быть, нам проще, лучше и быстрее отказаться от сигарет, чем нервничать от того, что мы живем на территории, где за счет техногенного загрязнения существует ионизирующее излучение?
- Насчёт пользы. В 1920-30-е годы были популярны радоновые ванны.
- Они и сейчас используются в определенных случаях – польза доказана, но опять же мы возвращаемся к дозе. Сам газ радон опасен, и во многих странах существуют специальные программы по снижению его концентрации в помещениях. В России и в Беларуси существует программа «Радон», в частности предусматривающая измерение концентрации выходящего из земли газа и преимущественное строительство зданий там, где она, эта концентрация, ниже.
К СВЕДЕНИЮ
Радиоактивностью называется способность некоторых атомных ядер самопроизвольно превращаться в другие ядра, испуская при этом различные частицы.
Биологический эффект воздействия радиации, как и само явление, открыл французский физик Анри Беккерель. Однажды он положил в карман жилета пробирку с радиоактивным препаратом. Позже учёный обнаружил на коже под карманом покраснение в виде пробирки. Беккерель рассказал об этом Пьеру Кюри. Последний решил провести эксперимент на себе и 10 часов носил привязанную к предплечью пробирку с препаратом радия. В результате Кюри получил на руке тяжелейшую язву.
За 101-м километром
- Когда вы решили заниматься именно биологическими проблемами, связанными с радиацией?
- Я родом из Беларуси. Учился в Московской ветеринарной академии, затем переехал работать в Боровск, и там уже сталкивался с вопросами ионизирующего излучения. Рядом Обнинск, где действовала первая в мире атомная станция и размещался Всероссийский НИИ сельскохозяйственной радиологии и агроэкологии. Там, в Обнинске я с радиацией и сошелся накоротке.
После аварии на ЧАЭС вернулся в Беларусь, где начал изучать её последствия с позиции радиобиологических воздействия на животных. Вместе с коллегами из Обнинска и Москвы мы наблюдали за животными, которые получили большие дозы облучения. Изучали их биохимические и гормональные параметры, репродуктивную функцию и ряд других показателей. Я был заместителем директора по научной работе, института радиологии МЧС а затем возглавил этот институт . В июле прошлого года перешел на пост декана биологического факультета университета Франциска Скорины в Гомеле, кстати, данному Университету в этом году исплниться 85 лет.
- Готовитесь к новым Чернобылям и Фукусимам?
- Почему нет? Тут, как у Гегеля, развитие идет по спирали. Ситуация будет повторяться. В других местах, возможно – в меньших масштабах, как-никак, опыт аварий нас учит. Но психологически все равно будет негативное влияние, что также повлияет и на экономику, возможно – на политику и так далее.
Кому давать деньги
- За что вам присуждена Премия российского правительства?
- Мне и моим коллегам её дали за совместный труд, связанный с аварией на Чернобыльской АЭС. Спасибо моим российским товарищам из различных организаций. Особую благодарность выражаю заместителю министра МЧС Сергею Ивановичу Воронову, который организовал нашу команду. Мы подготовили весь необходимый комплекс материалов и документов. Хоть я и белорус, но считаю, что российскую премию заслужил. Я и кандидатскую, и докторскую защищал в России, поэтому моя жизнь и судьба в целом связаны с ней. Я люблю Россию, люблю Москву, Обнинск, у меня там много друзей.
- Как по-вашему, что можно изменить или добавить в союзные программы, направленные на ликвидацию последствий чернобыльской катастрофы?
- Сейчас необходимо выработать в целом новую концепцию. Она должна определить стратегию чем заниматься сейчас, спустя почти 40 лет после аварии. Необходимо выработать стратегию взаимодействия России и Беларуси по решению задач, установив четкое понятие выхода из аварийной ситуации, перейдя к реализации мероприятий отвечающим требованиям существующего облучения. Объединившись, мы сможем подготовить регулирующие документы и получить ответы на те вопросы, которые волнуют и правительство, и хозяйственников, и учёных, и население.
- Да, это же не с кондачка разрабатывается. Здесь должен быть глубокий профессионализм. Надо правильно просчитать, что и кому нужно.
- Конечно, а то получается, что «мы живем на пострадавшей территории, дайте денег».. Нужно обязательно провести анализ положения, а не просто дублировать то, что делалось 15 лет назад. Ведь время идет, сама природа уже изменила ситуацию, связанную с дозоформированием. Уже сложно управлять дозой облучения, потому что доза внутреннего облучения очень низкая, а внешняя доза облучения определяется распадом радионуклида. Поэтому и подход должен быть другим.
- Каким?
- Базируясь на наших наработках пора переходить к усилению активности по защите в сфере ядерной энергетики. То есть использовать то, что мы наработали, совершенствовать нормативные регулирующие документы. Сейчас в этом плане сделано очень мало, ряд документов по системе безопасности аварийного реагирования вообще не учитывает опыт, который приобретен за счет катастрофы на ЧАЭС или на Фукусиме. Можно было бы еще поработать с этим направлением.
В программе надо провести очень прагматичную ревизию, основанную на доказательной, концептуальной базе, которая должна определяться не по тому, сколько денег выделено на то или иное мероприятие, а нужны ли вообще эти мероприятия, и что именно они обеспечат с позиции защиты здоровья человека и экономического развития на территориях радиоактивного загрязнения, ососбенно в сфере сельского хозяйства.
К СВЕДЕНИЮ
Многие пищевые продукты радиоактивны от природы из-за содержащегося в них Калия-40. Средний человек «съедает» около 40 миллибэров в год, что превышает 10% годовой дозы.
В килограмме бананов содержится 3 520 пикокюри (130 Бк/кг). Крупные партии бананов часто вызывают ложные срабатывания детекторов радиации, используемых для предотвращения незаконного ввоза в страну радиоактивных материалов. Существует даже «банановый эквивалент» - понятие, применяемое для характеристики радиоактивности источника путем сравнения с радиоактивностью, содержащейся в обычном банане. Так, проживание в окрестностях АЭС примерно равно съеданию за день трёх бананов (100 микрозиверт в год). Потребление в сутки 30 бананов ведет к достижению «пороговой дозы» в 1 миллизиверт. Для получения первых лёгких признаков лучевой болезни дозу бананов следует увеличить в тысячу раз.
В 3,5 раза больший, чем у бананов, уровень радиоактивности (450 Бк/кг и выше) имеет бразильский орех. Природный уровень радиации выше среднего содержат
· картофель,
· бобы,
· орехи
· семечки подсолнечника.
Большая зона
- Как вы узнали об аварии на Чернобыльской АЭС?
- Не сразу. Мы начали приборами измерять йод в лужах под Москвой на 101-м километре в Боровске. Знаете, что такое 101-й километр? Туда во времена позднего СССР выселяли тунеядцев, говорили, «за Можай». Мы тогда еще не представляли реальной опасности. Обнаружили этот йод радиоактивным, и сразу связались с коллегами в Москве. Это было совершенно секретно. Выезжали на обследование территории, все говорили полунамеками, что ситуация очень непростая. В таком плане я получал информацию.
Потом мне надо было лететь в Америку но я решил поехать не в США, а в Белоруссию на аварию. Когда начал выезжать на территории, где проходила эвакуация, было больно и жутко - как на войне.
- Страшно?
- Нет, страха не было, но была тяжесть – от того, что ты видишь оставленным и покинутым нажитое и построенное людьми за многие годы. Отдельных людей в пустых деревнях встречаешь и понимаешь, какая жуть происходит. Таково было мое первое впечатление. Потом мы заезжали на РАФиках в лес для выполнения специальных заданий. Машина едет, пылит, а ты думаешь: «Вот сейчас надышусь этой радиоактивной пылью, нахватаю «горячих частиц», а зачем?» И только когда попривыкнешь, начинаешь осознанно реагировать.
- На самой Чернобыльской электростанции и в Припяти были?
- Неоднократно, но не в год аварии, позже. В Припяти координировали научную тематику, мы туда приезжали. Естественно, и в пятикилометровую зону по границе Беларуси выезжали, отбирали пробы. Все эти территории мы прочесали вдоль и поперек. Я не кабинетный ученый, наша задача была - находиться в гуще событий, оценивать обстановку, разрабатывать рекомендации, взаимодействовать с населением. Особую значимость имело изучение состояния уровня загрязнения продуктов питания. Это была конкретная деятельность, а не написание теоретических статей.
- Но ведь общепринято, что научная деятельность измеряется как раз в опубликованных и цитируемых статьях?
- Сегодня «капиталисты» спрашивают, почему у нас мало публикаций в иностранных журналах. Потому, что наша работа в первую очередь была направлена на преодоление последствий аварии. Нам писать статьи было просто некогда. Когда люди страдают, тут не до цитируемости и не до научных приоритетов. Наши труды выливались в сборники нормативных регулирующих документов, проектов, различных распоряжений, концепций государственных программ, которые для страны стоят больших денег. Нас ценят не за научные публикации в журналах «Scientific Research», «Radiation Protection», а за то, какие мы дали конкретные практические рекомендации для министерств, ведомств, правительства. Которые имели существенный эффект. Подписываясь под этими документами, мы несли высокую меру ответственности, потому что за этим следовало принятие правительственных решений и распределение средств на различные мероприятия. Критерием практики было достижение реального эффекта: есть он, или нет его. Есть ли там снижение дозы облучения, уменьшение загрязнения продуктов питания, последует ли экономическое развитие региона.
- Ещё важным критерием для ученого является полезность.
- Когда я в России занимался молекулярной биологией, думал, когда мои знания кому-то еще пригодятся, когда их будут использовать? Приехал в Беларусь и понял, что можно непосредственно делать разработки, которые ты не успел еще создать, а они уже реализуются в реальной жизни, на практике. Потом приезжаешь на место, люди говорят тебе: «Спасибо вам. Хорошо, что мы сейчас молоко уже не выливаем на улицу, а сдаем и получаем деньги, на которые можно жить». Это, пожалуй, лучший критерий.
- В чернобыльской зоне сейчас можно жить? Я слышал, что там даже грибы собирают, вроде бы едят и живы остаются.
- Что понимать под Чернобыльской зоной? Для москвича Чернобыль - вся Беларусь или Гомельщина. Для жителя Минска, может быть, только Гомель и Гомельская область. Для учёных – это 30-километровая зона вокруг станции. Есть ещё «территория радиоактивного загрязнения», это где радиоактивность 40 кюри км2 и выше. Там находится специальный Полесский радиационно-экологический заповедник, в котором действуют профессионалы: работают, живут, проводят мониторинг. Но грибы там, конечно, собирать нельзя. К радиационному загрязнению надо относиться серьёзно. Недооценивать его не стоит.
ШУТКА В ТЕМУ
Этикет физиков-ядерщиков:
К лицам, проживающим в радиусе 30 км от места Чернобыльской аварии, нужно обращаться с приставкой «фон», в радиусе 10 км – «ваша светлость», в радиусе 5 км– «ваше сиятельство»
Копаем глубже
- Вопрос, который всех волнует: в случае чего, как защититься от повышенной радиации?
- Всё зависит от конкретной ситуации, от того, насколько она повышена. Некоторые японцы после аварии на Фукусиме своих детей на улицу сутками не выпускают, хотя там дозы облучения уже вполне допустимые. Надо понять, стоит ли овчинка выделки, оправдано ли удержание детей «в тюрьме»? Чем защищаться от этих двух лишних беккерелей, лучше не покури две сигареты, потому что там, в сигаретах, радиоактивный полоний содержится.
Что касается внешнего гамма-фона, есть только одно правило - находиться как можно дальше от источника излучения. Также нужно контролировать продукты питания, которые мы потребляем. Есть ряд приборов и правил, которые показывают, какие продукты накапливают больше изотопов, какие - меньше. Можно использовать на даче агротехнические и агрохимические приемы, уменьшающие поступление радионуклидов в выращиваемые культуры. В первую очередь – это внесение удобрений, улучшающих свойства почвы и увеличивающих ее плодородие. Фосфорные и калийные удобрения уменьшают переход радиоактивности в растения в два и более раз. Известкование почвы уменьшает поступление радионуклидов в 1,5-3 раза.
- Но это внешняя радиация. А как выводить ту, что уже поступила или поступает внутрь человека?
- Существует много приемов. Например, пектины, содержащиеся в яблоках, связывают в желудочно-кишечном тракте цезий и снижают его всасывание. Если вы сходите в сауну или в баню, пропотеете, из вашего организма тоже со шлаками выделяется часть попавших в организм изотопов. Любое мочегонное также усиливает их выведение. Есть профессиональные препараты, которые называются ферроцены, например феррат калия, они используются при отравлениях радиоактивным цезием. Масса существует приемов, но я еще раз повторю: все зависит от дозы. Не надо себя мучить, когда ты живешь в Москве, где надо защищаться больше от выбросов, смога и от СО2, а не от того, что ты съешь 2 беккереля цезия.
- Когда «рванул» Чернобыль очень популярна была «профилактика» красным вином. Говорили, что оно тоже хорошо защищает от радиации.
- В какой-то мере это верно: вино, причем не только красное, но и белое, снижает содержание свободных радикалов. С другой стороны, вы должны понимать обратный эффект, ведь после распада алкоголя тоже образуются радикалы. После аварии многие пили канистрами водку или спирт - думали, что это тоже защищает. Люди почему-то считают, что алкоголь дезинфицирует всё подряд – от высокой радиации до ядовитых грибов. Каждый ищет свое средство, чтобы мозги не ехали. Но куда лучше действуют витамины С и А, которые уменьшают содержание радикалов в организме значительно активнее алкоголя.
Беседовал Валерий ЧУМАКОВ
Вам по нраву материал — подпишись на наш канал ➕
Чтоб и дальше было так — не забудь поставить знак 👍
