Главный порок всех армий мира во все времена – дезертирство. С этим «злом» настойчиво и жестоко боролись короли и президенты, военные министры, полководцы и генералы. Но все было тщетно, успех если и достигался, то лишь временно, и проблема дезертирства так и не была решена окончательно.
Только в одном 1714 г. Пруссия не досчиталась 4 тыс. солдат. В период войны за испанское наследство (1702 - 1714 г.г.) из армии Людовика XIV дезертировал каждый четвертый солдат. В XVIII веке французские армии иногда теряли до половины состава, ни разу не встретившись с противником.
Не лучше обстояли дела и в других армиях. Из пфальцских полков, воевавших в Италии в 1706-1707 г.г., дезертировало от 10 до 33% личного состава. Из саксонской армии в 1717-1728 г.г. бежал каждый третий солдат. Британская армия в 1755-1757 годах не досчиталась 12,7 тыс. - 18%, а во время войны с США 1774-1780 г.г. дезертирство достигло колоссальных масштабов - 24%. По некоторым данным, в России в 1718 г. насчитывалось 20 тыс. дезертиров и 45 тыс. уклонистов от набора .
Историк Санкт-Петербургского гренадерского Короля Фридриха-Вильгельма III полка отмечал, что здорово побеги усилились по окончании Отечественной войны 1812 года. Но отныне за пропавших таким образом Военное Ведомство стало раскошеливаться:
«… Теперь за поимку беглых нижним чинам платили деньги, 10 руб. за каждого бежавшего, они ловили бежавших и число побегов не увеличивалось. Но зато увеличивались случаи самоубийства…» .
Как видно, поимку убежавших нижних чинов возложили на самих нижних чинов, в результате чего спровоцировали рост суицида. Ведь задержание и возвращение в часть беглым ничего хорошего не сулило.
Побеги имели свои определенные особенности и закономерности. Так, летописец 14-го уланского Ямбургского полка, рассказывая об истории полка 30-40-х г.г. XIX века, подмечал такие характерные черты:
«… Бегают, вообще, немного, более осенью и зимой, чем летом, почти исключительно рекрута и по преимуществу уроженцы Тверской губернии… Большая часть беглецов, по прошествии 5-8 суток, добровольно являлась в полк «с повинной»…» .
Интересно, что побеги начинались после летних лагерных сборов, с уходом войск на постоянные квартиры. Как правило, из лагеря убежать было гораздо сложнее. Здесь и караулов больше, и войск, и начальства.
Столько короткое время пребывания (около недели) в бегах объяснялось, вероятно, отсутствием еды. На подножном корме, да еще и в лесу, долго не просидишь!
А, как говорил Василий Алибабаевич, в фильме «Джентльмены удачи»:
- А в тюрьме сейчас ужин! Макароны!
Приходилось возвращаться. Голод оказывался сильнее страха наказания!
В 30-е годы Ямбургский полк дислоцировался почти в самом центре России, в Тверской губернии:
«… С 1832 по 1842 год в полку случилось 116 побегов… 114 из них совершено … рекрутами Тверской губернии, вследствие тоски по родине и соблазнительной близости родного околодка от места эскадронной стоянки… И замечательно, что когда полк переходил в Литву или в Польшу, начинали бегать жмудяки, латыши, белорусы или поляки; с движением на юг проявлялись случаи побегов преимущественно между уроженцами Украины, Херсонской и Екатеринославской губерний, а с возвращением в Бежецк, опять бегают тверяки, москвичи, новгородцы… ».
В какой-то степени побег – это протест, выражение недовольства, а то и просто, ипохондрия. А, знание округи и соседство отчего дома, всячески способствовали этому прискорбному явлению.
Историограф 65-го пехотного Московского полка рассказывает нам об эпидемии побегов, захлестнувших полк в 30-х годы XIX века:
«… тогдашние солдаты всех полков вообще, а Московского в особенности, были положительно охвачены манией к побегам и не проходило дня, чтобы из какой-либо роты не бежало 2 или 3 человека; жестокие наказания за это шпицрутенами от 400 до 1500 ударов не останавливали отчаянных любителей свободы, а густые непроходимые леса средней полосы России всегда готовы были дать им надежный приют. Таким образом, в 1-й половине 1836 года из полка бежало 102 человека…» .
100 человек за полгода – это приблизительно 15-20 человек в месяц. Проблема была даже не столько в том, что солдаты убегали – это было бы еще пол-беды. Беглецы, если им не удавалось добраться до родных краев, превращались в обыкновенных разбойников и начинали промышлять бандитизмом, о чем свидетельствует хронист 65-го пехотного Московского полка:
«… 18 июня 1838 года временное отделение Ростовского Земского Суда уведомило командира полка, что от с. Дебол к Переяславской границе, по большой Московской дороге, часто выбегают на оную из лесов беглые солдаты, которые грабят и даже убивают проходящих и проезжающих, чем навели на окрестных жителей немалый страх. Тогда командир полка приказал расставить посты из одного унтер-офицера и 4-х рядовых каждый, сменяя их ежедневно… и, кроме того, чаще посылать патрули…»
Из 18-й пехотной дивизии в 1835 году убежало 435 человек: в том числе, из Рязанского полка – 120 человек, из Ряжского – 98, из Белевского – 117, и из Тульского – 100 .
Бороться, конечно, с этим явлением было сложно. Еще куда сложнее, определяться с пойманными: вся головная боль по содержанию и наказанию теперь ложилась на командование той части, которая удосужилась задержать дезертира.
Существовали и иные вопросы, решить которые самостоятельно, без обращения к вышестоящему начальству, командование частей было просто не в состоянии. Тем более, учитывая уровень зарегламентированности всех сторон жизни тогдашнего общества в целом, и армии в частности.
В результате, 21 апреля 1812 года появился именной указ, объявленный Военным Министром Инспекторскому Департаменту, в котором прописывались правила, как поступать с беглыми солдатами .
Одной из причин, побудивших армейское руководство переложить часть ответственности на нижестоящие инстанции, было, во-первых, желание разгрузить Департамент от ненужного документооборота, и, во-вторых, заставить командование частей принимать все-таки соответствующие обстановке решение на своем уровне. К тому же затягивание процесса нередко приводило к ненужному увеличению расходов:
«… 1) Полковые и батальонные Командиры, не будучи всегда известны о местопребывании того полка, откуда бежал подсудимый, по большей части обращаются с вопросами о том в Инспекторский Департамент, и в ожидании разрешения теряют много времени.
2) Нередко случается, что прежде, нежели получено ожидаемое разрешение, квартира полка переменяется, а чрез сию перемену, посылаемые в оной бумаги возвращаются обратно; между тем, подсудимые, оставаясь праздными от службы, отвлекают от оной и других, для собственного их присмотра употребляемых, и излишними караулами отягощают местные гарнизоны.
3) Многие из подсудимых, желая отдалить от себя то наказание, коему подвергли себя за побег, или изыскать удобный случай к новому побегу из-под ареста, умышленно показывают себя принадлежащими тем полкам, в коих никогда не бывали, и тем отвлекая Комиссии Военного Суда от настоящих дел, обременяют их продолжительными и бесполезными переписками.
4) Прежде, нежели в Комиссиях Военного Суда оканчиваются дела о подсудимых, полки, коим оные принадлежат, часто получают новые назначения, и отходят в весьма далекое расстояние, а от того происходят новые затруднения и в самом их отправлении к своим полкам, единственно по неизвестности их пребывания…».
Во избежание подобных ситуаций, было решено давать право местному начальству, на чьей подведомственной территории содержатся беглые, наказывать их по мере совершенного им преступления, после чего определять их опять на службу (либо в свои части, либо в ближайшие гарнизоны):
«… 1) Всех нижних чинов, кои состоят теперь под судом за одни только побеги при Ордонанс-гаузах, запасных и гарнизонных батальонах и полках, и о коих не получены еще окончательные справки от их полков, не дожидаясь оных, по получении сего повеления, тотчас наказать по мере вины, при запросах ими самими показанной.
2) Наказание определить по рассмотрению местных военных Начальников, как-то: Военных Губернаторов, а где их нет, Комендантов, а где нет Комендантов, Окружным Генералам, или Бригадным Командирам внутренней стражи.
3) Прекратив сим дальнейшее о них судопроизводство, немедленно распределить их на следующих основаниях:
1. Принадлежащих таким полкам, батальонам и другим командам, коих дивизии и бригады отстоят не далее 300 верст, отправить посредством внутренней стражи, и о каждом из них сообщить ту самую вину, которую он показал при своем допросе, и меру наказания, им понесенную, ежели по справке с ротными Командирами окажется, что наказанный, в допросе ему сделанном, сокрыл другие проступки, пред побегом учиненные, тогда по мере важности оных предать его суду.
2. Тех, кои принадлежат полкам и командам, отстоящим далее 300 верст, определить в ближайшие полки или запасные батальоны, а где нет таковых полков или батальонов, то в местные Губернские гарнизонные батальоны…».
Кроме того, в обязанность полкового или батальонного начальства вменяли беглым «допрос с пристрастием», с обязательным присутствием священника, с намерением выяснить, не совершали ли они иных преступлений:
«… 3. Командир полка или батальона, причислив наказанного беглеца в списочное состояние, употребляет его на службу; а, между тем, с полком или с той командой, из которой наказанный бежал, входит в сношение, не кроется ли за ним особого преступления, и буде по отзыву того не окажется, то и вся о нем переписка прекращается. Если же, напротив того, будет он изобличаться в других проступках, то по мере важности оных наряжать над ним Комиссию Военного Суда.
4. Отныне впредь всех дезертиров, коль скоро они пойманы и приведены будут в полк или другую команду, допрашивать под священническим увещеванием, и буде они не покажут за собой никакого опасного преступления, кроме побега, тотчас наказывать и распределять на основании предыдущих статей.
5. Каждому полку или команде о бежавшем рапортовать Инспекторскому Департаменту, с показанием, какого числа и откуда именно бежал, не отлучался ли прежде, и не сделал ли еще при побеге такого преступления, за которое должен быть наказан.
6. Каждому полку или команде, в которую будет определен пойманный из бегов от другого полка или команды, рапортовать также Департаменту, с показанием его допроса и наказания, ему сделанного.
7. Инспекторскому Департаменту предлежит рапорты сии проверять с рапортами о бежавших, и если по оным будут открыты особые преступления, дезертиром при допросе необъявленные, немедленно о том давать знать полкам, куда пойманный определен…».
Тех, которые были замечены в неоднократных нарушениях, и не желают исправляться, рекомендовано было отсылать подальше, в Сибирь:
«… 8. Дабы при сем распоряжении один полк или батальон не был отягчаем нарочитым числом ненадежных людей, то Инспекторский Департамент обязан, по усмотрению своему, перемещать в отдаленные Сибирские батальоны таких, кои неоднократно были в бегах и не подают никакой надежды к исправлению…».
---------------------------------------
