Вообще, любопытно читать документы той эпохи, сквозь них видишь настроения адмиралов того времени. Например, в 1901 году говорилось, что «численный перевес японского флота не позволит развить активные действия нашего флота и последнему придется ограничиться сравнительно скромной задачей: по возможности замедлить время высадки противника».
В 1903 году начальник временного Морского штаба наместника адмирал Витгефт на запрос генерала Флуга о возможностях русского флота для воспрепятствования высадки противника в Желтом море и Печилийском заливе отвечает, что «пока наш флот не разбит» (ключевое слово "пока"), то обе операции (т. е. высадка у Инкоу или в Корейском заливе Желтого моря, кроме судовых десантных партий с крейсеров) «немыслимы».
Вышло все иначе. Отправленные на трех транспортах («Дайрен Мару», «Хейдзе Мару» и «Отару Мару») из Сасебо в ночь на 6 февраля 1904 г. японские батальоны в течение ночи на 9 февраля были высажены в Чемульпо. Ладно, это отдельная история.
Четко видно, что настроения царских адмиралов были достаточно... интересными.
С.О.Макаров придерживался иной точки зрения. Мы остановились на том, что К. П. Иессен 7 марта 1904 года привез составленную в штабе С. О. Макарова новую инструкцию. В инструкции указывалось, что крейсерам «следует взять на себя задачу препятствовать перевозке войск в Гензан и другие пункты, лежащие от него к северу». «Это есть главнейшее задание», — считал командующий флотом.
Замысел адмирала, в принципе, понятен: активной работой крейсеров ударить по морским перевозкам японской армии, заставив японский крейсерский флот предпринять активные действия, а, затем, нанести удар по нему главными силами флота.
Беда в том, что утром 3 марта (13 апреля) 1904 года С.О.Макарова не стало (вместе с броненосцем "Петропавловск"). Тем не менее, крейсера продолжали боевые операции. Я понцы готовились действовать по своему плану. (Даты даны уже по новому стилю).
16 апреля Камимура получает приказ Того о походе к Владивостоку.
22 апреля эскадра Камимуры пришла в порт Гензан.
23 апреля эскадра Камимуры вышла в поход.
Отряд владивостокских крейсеров (все четыре крейсера и номерные миноносцы), в этот же день, вышел в море (якобы для практики в эволюциях).
В день, когда К. П. Иессен начал свой поход, из порта Гензан, для его перехвата вышла эскадра Камимуры.
Погода была весенняя, туманная, оба отряда: японский и русский, двигались в условиях ограниченной видимости. 24 апреля русская эскадра начала ловить радиопереговоры японских кораблей.
25 апреля Камимура из-за тумана повернул назад. В этот же день, в 10.00 из Гензана вышел войсковой транспорт «Кинсю мару» с ротой солдат на борту для осуществления демонстративного десанта в сопровождении 85-тонных японских миноносцев. Выполнив поручение, транспорт в одиночку (миноносцы остались пережидать непогоду в бухте Остолопова) транспорт отправился обратно в порт Гензан.
К этому времени к порту подошла русская крейсерская эскадра. Подойдя к острову Халезова (ныне Ару Сому), отряд застопорил машины, и адмирал вызвал на «Россию» командиров обоих миноносцев. На них были посажены студенты переводчики, переданы подрывные патроны и батареи для их взрывания. В 8 ч. 30 м. миноносцы вошли в Гензанскую бухту, крейсеры же несколько продвинулись вслед в целях поддержки. До 14 часов крейсеры держались перед Гензаном в районе между островом Анненкова (Сопу Сому) и полуостровом Нахимова, оставаясь в 15 милях от места назначения миноносцев.
Не встретив никакого сопротивления, оба миноносца прошли на рейд, на котором обнаружили небольшой японский пароход «Гойо Мару» (500-600 тонн), стоявший на рейде. Как пишет Егорьев: "На пароход с миноносцев были отправлены две двойки (с подрывной партией и вооруженными людьми). Экипажу было приказано убраться на берег, была забрана корреспонденция и заложены подрывные патроны. Попытки произвести опрос экипажа при помощи переводчиков, благодаря паническому состоянию японцев и корейцев на пароходе, не увенчались успехом. Потопление парохода взрывом подрывного патрона не вышло, так как оборвались проводники. Выпущенной с миноносца торпедой «Гойо Мару» был потоплен".
В 19 часов миноносцы подошли к крейсерам для приемки дополнительного запаса угли (до 4 тонн), чтобы иметь возможность самостоятельно возвратиться во Владивосток. Через 40 минут на северо-востоке был обнаружен пароход. Крейсер «Богатырь», получивший приказание его осмотреть, установил, что это небольшой японский каботажник «Хагинура Мару» с грузом вяленой рыбы (около одной тонны). На пароходе были захвачены: карта с прокладкой, судовые документы, переписка и шифрованная телеграмма с декодированным ее содержанием.
Покончив с «Хагинура Мару» и расставшись с миноносцами, отряд проложил курс на Цугарский пролив в расчете на выполнение второй части набеговой операции – бомбардировки Хакодате.
В 22 ч. 20 м. слева был обнаружен шедший с зажженными огнями на пересечку курса большой пароход. Сблизившись с ним (он сначала, видимо, принял крейсера за своих и тоже склонил курс для встречи), опросили его в рупор по-английски «Какой нации?» и получили радостный ответ «Japanese»! («японский»). Так был перехвачен «Кинсю мару». На японском транспорте началась паника.
Экипаж был снят. Получив заверения о том, что на борту никого нет, призовая партия (лейтенант Петров) направилась вместе с капитаном производить осмотр судна, другая (лейтенант Рейн)-подготовлять его к взрыву.
Обнаружив в одной из кают правого борта 6 японцев (из них 5 армейских офицеров), Петров, угрожая револьвером, обезоружил их и отправил на катер.
«В это время» – пишет в своем рапорте Петров – «лейтенант Рейн крикнул мне, что у него все готово, и просил торопиться. Квартирмейстер Горыш обежал палубу, чтобы осмотреть, все ли наши люди сели на катер, и доложил, что в кормовом трюме есть солдаты с ружьями». Попросив Рейна подождать со взрывом, Петров сообщил о находке голосом на крейсер. Он следующим образом излагает далее в своем рапорте: «Солдаты в числе около 150 человек, несмотря на предложение выйти на палубу, остались в трюме и щелкали затворами. Тогда я дал знать о положении дел на крейсер, на что получил приказание немедленно отваливать. Доложив лейтенанту Рейн, я забрал всех своих людей и отвалил от парохода. Проходя под кормой, я заметил на ней две 47-мм пушки, которые раньше не видел, о чем передал тотчас голосом на «Россию».
«Увидев, что на уборку патронов и вынос их наверх придется употребит слишком много времени … я приказал,-пишет Рейн, – всем людям выйти из машины, немедленно сесть на катер, а затем сел сам и отвалил на крейсер. В это время японцы уже стали собираться на полубаке». После того как катер отошел на достаточное расстояние от парохода, «Россия» выпустила торпеду.
Дождавшись гибели парохода и подняв шлюпки, Владивостокский отряд в 2 ч. 15 м. лег на прежний курс. От пленных, размещенных на «России» и «Богатыре», узнали, что на транспорте «Кинсю Мару» находилась 9 рота 37-го пехотного полка. В связи стем, что от пленных стало известно о выходе отряда Камимуры, было решено отказаться от обстрела о. Хокодате. На эту фразу стоит обратить внимание. Отряд не планировал вступать в бой с превосходящим его противником (и это абсолютно правильно).
Вечером 27 апреля, отряд, пройдя Уссурийским заливом, стал на бочках в бухте Золотой Рог.
Но, история получила продолжение.
Эскадра Камимуры вернулась в Гензан и узнала о набеге русских кораблей. После этого японцы вышли в море. По выходе 27 апреля вторично из Гензана японская эскадра крейсеров, оставив для поисков у корейских берегов пропавшего транспорта «Кинсю Мару» легкий крейсер (авизо) «Чихайя» и миноносцы, направилась к Владивостоку.
Егорьев пишет: "Придя на следующий день в залив Петра Великого, адмирал Камимура «приказал судам ставить мины, которые и были поставлены: с оста от острова Скрыплева в расстоянии от него в 0,75 или 1,25 мили на зюйд-12 штук, в 8,25 милях на зюйд от этого острова по направлению к весту на протяжении 1,25 мили – 39 штук и в 6,5 милях на зюйд от о-ва Циволька по направлению на ост на протяжении 1,5 миль-24 штуки»". Русские посты видели корабли, осуществлявшие минопостановки.
Егорьев указывает:
"Судя по местам обнаружения мин во время последовавшего в июне 1904 года траления (и взрыва на одной из мин немецкого парохода), можно предположить, что постановка произведена именно с этих миноносцев. Как видно на схеме 3 японские мины вблизи острова Скрыплева сгруппированы в двух местах: 1) в юго-юго-восточном направлении, где было обнаружено восемь мин, и 2) на восток от того же острова, где обнаружили три мины".
Но, как ни странно, наши корабли противодействия минопостановкам не оказывали.
А, потом Богатырь сел на камни... (но это отдельная история)
