А здесь Деревянный дембель 1 часть
Приближался утренний развод, время праздничного построения и знакомства с местными достопримечательностями, правилами и обычаями. Батальон выстроился на плацу вдоль единственной казармы: первый ПУС, второй, в конце рем и хоз взвода. Звучали поздравления командования с Днём Радио, прошёл праздничный марш, довёлся распорядок дня свободным и распоряжения заступающим в наряд. Праздник кончился без затяжек, осмотреться не успел, как плац опустел. Командир ремонтного взвода поставил неотложные задачи двум мастерам-ремонтникам, оставшиеся сами понимали, что следует делать дальше.
Я в первой шеренге, ждал чего-то неординарного, но Котов скомандовал разойтись и отправил в мастерскую – подойдёт, сказал, если возникнет необходимость.
День Радио начался припеваючи. Настали тяготы?..
День проходил в завязывании знакомств. Сослуживцы колотили баклуши – я с трудом за ними поспевал. Без надобы из мастерской не выходил, больше млеял дрёмой.
А завтра мне исполнялось девятнадцать лет! Парни узнали о дне рождения, замкомвзвод Женька предложил по такому случаю увольнение в город. Настоящая везуха! Солдат второй день в расположении и сразу увал – отпад! Встречай, Ашхабад, мой первый променад!..
Ашхабад источал шарм безмятежности. Малоэтажен, чист, колоннадные и навесные фасады, никакой сутолоки. Люди доброжелательны, чувство вьётся, все одним миром мазаны. Дворы полны ребятишек, каждый двор как оазис. Улочки ухожены деревами, ботанический сад от местного сельхозинститута раскинут, всё утопает в растительности и манит в прохладу фонтанов... Душевная была прогулка...
Весь советский период город назывался Ашхабад – «город любви», привыкли думать. Хотя краеведы оспаривают, что более точный перевод – «приятное место».
Ох и коварно... «приятное место!» Летом чудовищная жара, от которой сохнет мозг и лопаются глаза, зимой, похожей на благословенную болдинскую осень, неожиданно может заснежить, а к утру вертается осень. Изменчивость климата располагает к инфекциям – такие как малярия и пендинская язва держат здесь отдельную штаб-палатку.
Зона сейсмическая, высотки наперечёт. Землетрясением середины XX века стёрло саманную застройку, прятавшую за дувалы глинобитные мазанки. Город вновь отстроили, каждая союзная республика возводила квартал; и теперь череда советского модерна с искусно плетённым азиатским ретро город только украшала. Дома Культуры, Дворцы, монументы, обелиски, стелы. Центральные парки или прогулочные аллеи под ансамблем фонтанов, есть что посетить: кинотеатры, театры, музеи, цирк...
Одна из запоминающихся достопримечательностей Ашхабада – это оригинальный памятник дедушке Ленину. Изваяние Ильича с вытянутой рукой, посылающей на архиправильнейший путь развития, отлили из бронзы к десятилетию Октября, расплавив старинные пушки царского имения Байрам-Али. Скульптурой завершили композицию параллелепипедов, выставленных пирамидой на коробчатом основании-мавзолее, готовом упокоить великого. Дубликата вождя несуществующим детям да внукам взять было негде, потому устроили музей единственному.
Пьедестал обложили ковром глазурованной плитки. Подобными изразцами ранее украшали мавзолеи и минареты Средней Азии. В советское время площадь с грандиозным сооружением была сакральным местом, где октябрята Ашхабада становились пионерами. Памятник является культурной ценностью Туркменистана, а Ленин как жил, так в бывших пионерах доднесь жив и будет жив.
Многое за полтора года службы осмотрю, но пока по порядку. Памятное увольнение в город подрядился вести молчаливый гид Жека. Не по своему желанию подрядился – он больше слушатель, но я стараюсь с языком дружить и по ходу любой экскурсии расспрашивать без устали.
Выход в город – сквозь прореху в заборе. Первой попалась взору возведённая в дореволюционные времена, а в годы гонений разорённая каменная церковь, от которой остались лишь стены и фронтон с закомарами. Признаки религиозного сооружения порушили, остов приспособили под вещевой склад, за что отлично мстили горлицы, обгаживая новое обмундирование кишинского полка.
Далее освидетельствовали военторг на территории штаба армейского корпуса, при коем располагался и узел связи с не связным позывным «Автоклуб». Штабной узел Жека помянул в оказию, здесь придётся часто что-нибудь чинить. Привратниками секретного военного объекта не было задано ни единого останавливающего вопроса, да и немудрено: связисты шныряли через пикет постоянно, и ОРОиО-шные наряды к тому были привычны. Зашмыгнув на закрытую территорию, пошли прямиком в торговый закуток в ознакомительных целях. Не упомню, были ли в пехотном полку свой военторга и хоть какая чайная, связисты ходили в основном сюда. Исследовав кром небогатой войсковой торговли, не найдя ничего заслуживающего внимания, ремонтники вышли на улицы города.
Следующий на пути кинотеатр «Космос», хорошо известный каждой военизированной единице военного городка. Беглым взглядом осмотрев скудный репертуар, не радуя синематограф посещением, мы неспешно двинули вперёд на свободу по проспекту Свободы.
Цирк, в смысле здание – круглый, большой, стеклянные витрины. Сотни раз за службу фланировал мимо, а не посещал. Я и так в эпицентре: кто в армии служил, тот в цирке не смеётся! Дальше салон «Оптика» – мы с Женькой очкарики, этот ориентир оказался чрезвычайно важным. Мастеровым из оптического ателье я неоднократно заказывал линзы для очков. Либо симулировал заказы...
Знаете, кто такой Карл Либкнехт? Вот и я в то время не знал (и сейчас не знаю, собственно!), но аллейная улочка с его именем запомнилась хорошо. Пройдя пару кварталов по тихому бульвару, я впервые попал на современный Русский Базар с восточным колоритом – Гулистан.
Гулистан казался вполне цивилизованным строением. Двуярусный периметр обложен мраморной и гранитной плиткой, отдан магазинам промтоварного ширпотреба. Центр, выделенный, под продовольствие колхозникам и частным торговцам, венчает абстрактная инсталляция гигантских очертаний. Накрывает Русский Базар плоский навес на десятке массивных колонн в виде зонтов.
Сходу бросались в глаза ковры и миниатюрные килимы, свешенные с перил верхнего этажа. Недаром Туркмению славит производство ковровых изделий в немалом количестве кустарное... Но особо влекли галереи магазинов, по старинке зовущихся «дуканы́». В них можно было сыскать и выторговать мухояр, побрякушки национальной бижутерии или навороченный прибамбас дорогостоящей заморской электроники. Глаза всегда в разбег...
В сезон урожая городские рынки поражали разнообразием выбора. Алыча, черешня, арбуз... Знаменитая дыня «вахарма́н», сентябрьской зрелости... Апельсин, виноград, персик, гранат, орехи всех сортов – изобилие. Из-под полы даже бутыль сортового вина выудишь. Цены бросовые – бахча по пять копеек килограмм, но если поторговаться, что здесь категорически приветствуется, ну, а громадный «ослиный огурец» (арбуз, с персидского) выуживался копеек за пятнадцать. Дыня «торпеда» стоила всего лишь двугривенную монету – почитай даром!
Базар радовал выбором в любое время года! И нынче пока не спал цвет миндаля, торговали алычой, абрикосом и черешней, хотя в основном в глаза бросались россыпи сухофруктов, орехов и пряностей, разложенных подобием горных хребтов. Прилавки манили молочными деликатесами и выпечкой. Именно на Русском Базаре я впервые пробовал фитчи – пирог с начинкой мясным рагу, солоноватую сузьму, чал с квасной кислинкой и агаран – сливки с верблюжьего молока. А также нечто напоминавшее домашнюю брынзу... как крёстный самодельничал...
По базарам за время службы я часто хаживал, просто гонимый любопытством... А это та организация сознания, без которой нет разведки и человек не слез бы с ветки.
Вообще, восточный базар рисовался мне в уме иначе. Виделись мне вереницы купеческих лабазов с вычурными на южный манер гульбищами, заострёнными сводами фасадов и лепниной витых колонн. Лабазы отстроены впритык, закрывая от внешнего мира набитое в толчею торговище под открытым небом. Под сукном навеса чайхана, в ней должен восседать на тахте седовласый бабай в пушистом как копёшка сена тельпеке, в стёганом и опоясанном чесучовым кушаком-оберегом доне (халате), чарыках на босу ногу, и с порога потчевать гостей пиалой духмяного чая... Похоже, я сказок в детстве переначитался...
Кстати, подобное видел я на фотографиях Караван-сарая – постоя, занимавшего место нынешнего базара.
Завсегдатай аксакал поведал однажды, что до наших дней под Гулистаном ветвятся подвалы, используемые в былые лета для хранения скоропортящихся продуктов в относительной прохладе, в сравнении с иступляющей жарой на поверхности. Раскинуты они минимум на квартал шире территории современного торгового центра.
Позже узнал, что аксакал дословно – «белая борода», и стариков зовут иначе. Пожилых огузов с диковинными белыми бородами зовут «яшулы». Наши северные старики носят бороды окладистые, кадыка не видно – у яшулы лица чистые, лишь окаймлены от уха к уху выцветшими насаждениями, похожими на бакенбарды, разросшиеся до подбородка и не заходящие в область рта и щёк...
Ашхабад снабжался отлично и лаптем щи не хлебал. Численность населения небольшая, ассортимент радовал глаз. Особо провиант. Консервы, сыры, колбасы. Мебели и техники не скажу избыток, но наберёшь вагон и маленьку тележку. Офицеры говорили, родня наезжала косяками и сметала всё, что встречала. Шмотьё тащили тюками, книг уйма, правда, большинство на туркменском языке, (буквы кириллицей, слова туркменские: многим это становилось откровением уже дома – до смеха), но не сложно отыскать на русском Пикуля, Дрюона или Дюма, к примеру...
Полдень разразился пеклом. Мы нашли укроминку в кафе «Теремок» на Аллее Славы, центральном пешеходном бульваре города, эспланаде к площади Карла Маркса. Ужаревшие скитальцы нередко охлаждались коктейлями и мороженым в этом укрытом зеленью заведении.
В итоге, незабываемый день в увольнении в столице Туркменской ССР зашёл сказочно. Смотрели город, радовались свободе и вдосыть наслаждались вкусностями...
В тот майский день я с удовольствием перепробовал на вкус ассорти наивкуснейших продуктов, учитывая, что увольнительное время потворствовало. Как выяснилось, солдатские желудки оказались безразмерными – и мы, не замечая наполнения, нафаршировывались всем подряд...
Сладости торговал за копейки – денег кот наплакал, следовало хранить. После отбоя я собирался прописаться на новом месте службы, поэтому под конец увольнения и по случаю дня рождения растратился на чореки, творог и молоко, или тому подобие, и вывалил гостинец на столы в мастерской. Шнапс не брал – сам не рискнул, а намекнуть никто не додумался. Хотя в Союзе любой нежадный человек, своевременно проставившийся пузырём-другим водки, всегда становился практически сродником.
Сослуживцам, собравшимся в мастерской, досталось всем. На междусобойчик сбежали обыкновенно через окна хозвзвода, выходящие на обратную сторону казармы. Вероятно, дежурным по части заступил офицер строгого отношения к дисциплине, и мы порешили не красоваться перед открытой дверью его служебной комнаты. Кубрики на наше присутствие не проверялись, в ремонтный закуток чужие не заглядывали, окна мастерской мы зашторивали байковыми одеялами и смело затворничали от козней непрошеных гостей. Ремонтники точно всем составом отметились на импровизированной вечеринке, а накупленные яства не дожили и до полуночи.
Так началась служба в ремонтном взводе войсковой части 92526 мастером по ремонту радиостанций малой и средней мощности. Пока что внештатно, но подобающая запись в военном билете не главное. Штатную должность ремонтника мне определят в начале осени...
--------------------------------------------
Деревянный дембель 1 часть
--------------------------------------------
Друзья, имею честь предложить свою книгу МАЙАМИ В ТУРКЕСТАНЕ!
Повсеместное распространение интернета, с помощью которого начали находиться старые друзья и в том числе сослуживцы, разбудило во мне щелкопёра и подвигло к описанию срочной военной службы в рядах «интеллигентных» Войск Связи непобедимой Советской Армии, в самый разгар перестройки, 1986 – 1988 годы, Самарканд – Ашхабад. Краснознамённый Туркестанский Военный Округ.
--------------------------------------------
Палец вверх и подписка приветствуются.
