„Зри в корень!“
Козьма Прутков
В одном из судебных процессов мне пришлось столкнуться вот с каким вопросом: что такое «дубликат»? Если бы дело не касалось гражданского судебного процесса, то всё выглядело бы весьма и весьма просто: берём какой-нибудь словарь и смотрим. Правда, может так статься, что различные словари дадут нам совершенно или несколько разное толкование. Для бытовой речи это, как мы все понимаем, не слишком страшно, так как общение вообще предполагает диалог: если что-то кому-то неясно, то он в состоянии переспросить у источника информации и выяснить для себя значение неясного слова или выражения.
Иное дело: язык нормативный. Норма, особенно норма положительная, не предполагает никакого общения с её источником. В этом-то всё дело.
Впрочем, расскажу по-порядку.
Однажды г-ка К заболела…
Нет, не так.
Г-ка К. работала на постоянном месте работы в фирме Н и по совместительству — в фирме П. И вот она заболела. Заболела и легла в больницу. Нет, страшного ничего, но лечиться пришлось в стационаре.
Прошло некоторое время, г-ка К выздоровела, была выписана из больницы, и ей выдали документ, именуемый листком нетрудоспособности. В этом листочке в соответствии с нормативно-правовыми актами того государства, где всё это происходило, наряду с личными данными г-ки К указывалось и место её работы. Причём, работы по основному месту. Но это место указывается со слов того, кому листок нетрудоспособности выписывается. Проверять соответствие действительности сообщаемых данных при этом медицинские работники никак не должны. Что, в общем-то, разумно: их дело не контроль над трудовыми отношениями пациента, а его лечение.
Так вот, г-ка К ошибочно назвала при выписке этого самого листка нетрудоспособности в качестве основного места работы фирму П, где, как мы помним, в действительности-то она тоже работала, но по совместительству. Почему она это сделала — трудно сказать, но выгоды от такой путаницы она никаким образом извлечь, естественно, не могла, потому что два листка нетрудоспособности за один и тот же период одному и тому же человеку никто не выдаст. Так что и дважды получить деньги в данном случае никак не возможно. Скорее всего речь идёт именно об обыкновенной ошибке.
Эта ошибка выявилась именно тогда, когда г-ка К принесла выписанный листок нетрудоспособности по месту работы по совместительству, которое было указано в самом листке как именно основное место работы. Там это заметили.
В принципе, ничего тут «военного» или криминального, конечно, нет. Ну, обнаружили непорядок в документе, ну, сообщили об этом г-ке К. Так, в общем-то, и было.
Тогда г-ка К. решила исправить ошибку и, естественно, попросила, чтобы ей отдали негодный ни для чего листок нетрудоспособности. Но вот тут началось нечто не совсем объяснимое: фирма П и отказалась вернуть г-ке К этот документ и отказалась его оплачивать. Лично я никак не могу объяснить такое сочетание отказов, поскольку никакой ценности ни учётной, ни материальной названный листок нетрудоспособности для фирмы П, конечно же, не представлял.
Таким вот образом, г-ка К утратила листок нетрудоспособности — с одной стороны, и не получила по нему оплату — с другой.
Опять-таки нормативно-правовыми актами этого государства ситуация, когда листок нетрудоспособности получателем утрачен, а денежные средства по нему не получены, предусмотрена. Там сказано, что надо взять справку о том, что денежные средства по листку нетрудоспособности не получены, прийти в лечебное учреждение, которое выдавало листок нетрудоспособности, и получить дубликат. Г-ка К так и сделала. Взяла справку в фирме Н, где она работала на основной работе, пришла в больницу и получила новый документ, в котором уже её основное место работы было указано верно, то есть — фирма Н. Медики, руководствуясь нормативно-правовым актом, регулирующим выдачу листков нетрудоспособности, написали на этом новом документе слово «дубликат» и отдали его г-ке К.
В общем вот тут мы и подходим к самому интересному. Оба названных выше документа встретились в одном и том же суде, в одном и том же деле. Причём, пикантной особенностью этого дела было то, что одним из ключевых вопросов в нём был вот какой вопрос:
а была ли г-ка К на излечении в определённый период в той самой больнице?
По крайней мере одна из сторон процесса утверждала, что нет, поскольку, — следите за изяществом мысли! — ни тот, ни другой листок нетрудоспособности не является действительным. А не является он действительным по мысли этой стороны именно потому, что «дубликат» не представляет собою точное повторение другого листка: в одном документе указано одно место работы, а в другом — другое. Что же касается иных данных, то они как раз полностью совпадали, включая и данные о времени пребывании г-ки К на излечении в больнице.
Ну да, логика, как мы понимаем, вполне подходящая: «дубликат» недействителен, поскольку там в графе «место работы» указано одно, а в «оригинале» — другое, а сам оригинал не является действительным, потому что основное место работы г-ки К — не фирма П, а фирма Н.
(Лично я вообще-то говоря, всегда полагал, что самый факт, скажем, факт пребывания на излечении в больнице, есть одно, а вот документ, подтверждающий этот факт, — совершенно иное. И сама по себе даже недействительность документа не опровергает сведений, в нём отражённых. Так, отпечаток пальца фальшивомонетчика на фальшивой купюре, как мне кажется, всё же может являться каким-то доказательством, несмотря на недействительность этой денежной купюры как именно платёжного средства. Интересно и то, что законодательство того самого государства, впрочем, связывает и выплату денежных средств за период нетрудоспособности, собственно, не с наличием того или иного документа вообще, а исключительно с наличием самого состояния нетрудоспособности, нигде не устанавливая, что это состояние должно доказываться только и исключительно листком нетрудоспособности. Однако суды они подчас такие — «хочу всё знать!»).
Итак, что же такое в данном случае «дубликат»?
В данном случае суд устроил разбирательство на несколько заседаний, выясняя что такое этот самый «дубликат», хотя в деле был и эпикриз и даже история болезни и в первом же заседании допросили трёх свидетелей, твёрдо подтвердивших тот факт, что г-ка К в указанный период находилась на излечении в стационаре. Ну, если котам заняться нечем... то тогда, конечно, можно и походить по цепи и сказки поговорить.
Багато щось, я бачу, котiв!
Подчеркну ещё раз: посмотрите в словари — получите разные толкования, в том числе и такое: «дубликат» и «копия» суть синонимы. Но есть и такое толкование: «дубликат есть документ, имеющий такую же юридическую силу, как оригинал». В законодательстве того царства-государства прямого определения найти не удастся, а потому всё же приходится исходить из толкования системного. Дело, напоминаю, происходит именно в суде. Суд же выясняет вопросы, касающиеся смыслов слов и их употреблений лишь в той мере, в которой они связаны именно с правами, свободами, обязанностями и защищаемыми законом интересами. А, например, не с узусом, фразеологией или стилистикой. То есть я не против того, чтобы конкретный человек, который исполняет функции судьи, интересовался, скажем, этимологией слов, но вот то, что он при удовлетворении этого интереса не судья, а лингвист — для меня несомненно.
Для того, чтобы рассуждать в связи с этим об использовании слова «дубликат», как, впрочем, и любого иного слова, нам придётся понять каковы свойства этого самого «дубликата» и для чего он, собственно, выдаётся.
Совершенно ясно, что листок нетрудоспособности служит, строго говоря, только цели правомерного получения денежных средств за время нетрудоспособности, и этот документ подтверждает именно период нетрудоспособности. Вторичная его функция — учётная.
Если по такому листку денежные средства не получены, то никакой учётной функции он, конечно, не несёт. При этом не так уж и важно почему денежные средства по этому документу не получены: или он утрачен, или же вообще по нему нельзя в силу чего бы то ни было, например, вследствие ошибки при заполнении, получить денежные средства.
Тогда правилами установлено, что если листок нетрудоспособности утрачен вне зависимости от того, как именно он утрачен: сгорел, был съеден собакой, утерян или исчез в недрах некоей фирмы, а права на получение денег за период нетрудоспособности по нему не использованы, то именно для осуществления таких вот неиспользованных прав выдаётся другой документ, который поименован в нормативно-правовом акте как «дубликат». И этот самый «дубликат» имеет ту же самую юридическую силу для осуществления действительно наличного права на получение денежных средств за период нетрудоспособности, что и ранее выданный документ. Правда, выдача «дубликата» отличается одной особенностью: кроме документов, удостоверяющих личность, носитель права на получение денег за период нетрудоспособности должен предъявить доказательство того, что права этого он своего не использовал. И нигде не сказано, что «дубликат» должен быть зеркальным отражением того самого утраченного документа, права по которому не осуществлялись.
Но если это так, то в отсутствие прямого указания на иное в нормативно-правовых актах именно таким вот юридическим заместителем «оригинала» и является «дубликат» (Разумеется, того же нельзя сказать о дубликатах документов, относительно которых имеется прямое указание, что дубликат должен в точности повторят текст оригинала. Кстати, дубликат, скажем, исполнительного листа, если подходить строго, вовсе не повторяет исполнительный лист: там разные номера бланков, а, возможно, и разные оттиски печатей или подписи. С другой стороны, копия или дубликат электронного файла вообще-то и есть тот же самый файл, вообще ничем решительно не отличаясь от «оригинала»).
А юриспруденция, как хочется ещё раз напомнить, рассуждает не о лексике, фонетике и грамматике, и прочих весьма полезных и занимательных аспектах окружающей нас действительности, а только о правовых смыслах. И иного предмета, строго говоря, не имеет.
А догадайтесь теперь, где, в каком царстве-государстве суд устроил этот замечательный семинар на несколько заседаний по выяснению лингвистических аспектов слова «дубликат», когда дело можно было решить в одно заседание минут за сорок пять?
