В эссе представлено осмысление Раскола Русской Православной Церкви 17 века. События описываются через призму восприятия писателя-беллетриста, на основе "Жития протопопа Аввакума, написанного им самим". Загадочная личность вождя Раскола - талантливого писателя, философа, проповедника - предстает перед читателем с разных сторон: мы видим его становление, мученичество, подвиги, а также бытовые сцены, в которых он выглядит обычным человеком - страдающим, любящим, переживающим за близких...
Держу до смерти, яко же приях,
не прелагаю предел вечных.
Протопоп Аввакум
Наших прадедов Бог по-иному ковал,
Отливал без единой без трещины, -
Видно, лучший металл Он для этого брал,
Но их целостность нам не завещана.
И потомки – не медь и железо, а жесть
В тусклой ржавчине века угрюмого
И не в сотый ли раз я берусь перечесть
Старый том «Жития»» Аввакумова.
Арсений Несмелов
Раскол внутри Православной Церкви в 17 веке явился не только продолжением Смуты – ее неминуемым духовным последом, но провозвестником – революции, началом глубокой, в конечном счете, мир имеющей привести к пришествию антихриста, болезни человеческого духа. Сегодня выбрасывали из домов «неправильные» книги и иконы с двоеперстием – завтра уже с новых колоколен станут срывать онемевшие от последнего ужаса колокола… Это вам похуже нашествия иноплеменников или насилия иноверных… (Текст был написан в 2011 году. Прошло 12 лет и - пожалуйста... - Н.В.).
…На соломе, под «капелью», с гниющей спиной (как не умер от заражения крови!) лежал, плакал и молился в очередной раз избитый до полусмерти по тем меркам не очень уж и молодой человек (средняя продолжительность жизни в то время – 35 лет). Человек, о котором триста лет спустя потомки будут писать научные исследования и романтические поэмы, образ несокрушимый и трогательный… Протопоп, а по-нашему, по-никониански, – протоиерей. Впрочем, так себя величать он бы ни за что не согласился, ибо именно за неприятие греческого обряда (и прозваний, само собой) умирал несколько раз в прямом и переносном смысле, пока не пришел за ним тот самый последний корабль, единожды до того виденный в тонком сне: «– красно, и бело, и сине, и черно, и пепелесо, – его же ум человечь не вмести красоты его и доброты (…) И я вскричал – «чей корабль?» И сидяй на нем отвещал : «Твой корабль (…)». Запомним же с самого начала этот нездешний корабль: он нам с вами еще пригодится.
Анафема с Русской Старообрядческой Церкви в новейшие времена снята. Но ее анафема на нашей Церкви – остается. Как и невозможность воссоединения. Вот иди и разбирайся – в догматах: с одной стороны, грех Раскола не смывается даже мученической кровью. Это – устрашение на будущее, потому что раскалываться дальше, кажется, уже некуда, а попытки такие не прекращаются. С другой...
И вот, я себе представила… Отныне велено креститься не троеперстно – а пятерней, по-католически (а что – и так не понятно, кто как крестится – иные так просто руками машут, будто мух отгоняют, надо единообразить); Литургию в соседнем храме служат на современном русском языке (надо же привлекать народ, а от церковнославянского люди шарахаются – понять не могут, бедные); среди ночи врываются ко мне в квартиру, выломав дверь, вооруженные люди – и Библия, Псалтирь и молитвословы летят в переполненный уже ими кузов грузовика, а мне велят явиться на специальный пункт и получить бесплатно совершенно такие же православные –но на русском и с исправлениями (такими, чтоб никого не обижали: например, обидно же евреям называться в Ветхом Завете «народом жестоковыйным», а в Новом – «погибшими овцами»…); если я не согласна – мне переломают руки; не соглашусь и после – все, могу отплывать… на том самом корабле, с протопопом Аввакумом… Не знаю – и не мне предполагать – насколько меня бы хватило под пытками – но что спокойно и покорно не приняла бы – одна из сотен тысяч – знаю неколебимо: держу до смерти, яко же приях… Тут уж осталось бы только молиться, чтоб поскорее…
Думаете, антиутопия? Один из новомучеников – священномучеников! - сокрушался в начале двадцатого века, что времена гонений на Церковь навсегда миновали, и ему, по грехам его, мученичества за Христа уже никак не сподобиться…
Тогда почему протопоп Аввакум – у Арсения Несмелова «огнеглазый» – на гравюре, иллюстрирующей его же «Житие» – безумец? Не потому ли, что иллюстрировал – Телингатер? Почему на образ Феодосии Морозовой Сурикова вдохновила – ворона на снегу, а глаза у нее такие же – экстатически-невидящие? Почему в наших приходах у женщин-ревнительниц благочестия – обязательно прозвище с оттенком презрения: «боярыня Морозова»? Спроси сейчас – у не-историка – за что они страдали и погибали – и сразу лицо непроницаемое: «Ну, они – это… Не хотели креститься тремя пальцами. Да, еще с книгами там что-то было не так, так они ошибки исправлять не хотели… В общем, типа, невежды… Фанатики, короче». Я не предполагаю, а знаю, что наша несчастная Церковь родит еще тысячи и тысячи новейших мучеников, если что-то вроде моего кошмара станет очередной неумолимой явью. Фанатиков, да. Невежд, может быть. Пусть так – Господь разберется: все равно ведь врата адовы не одолеют ее…
Продолжение следует
В Санкт-Петербурге книги автора можно купить в Доме Книги, в Новосибирске - в сети магазинов "Умник", заказать бумажные версии книг можно также в магазинах "Лабиринт", "Читай-город", "Озон" - для этого достаточно ввести в поле поиска имя автора - Наталья Веселова; а те читатели, которые предпочитают электронные версии, могут найти их здесь:
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/
https://www.labirint.ru/books/915024/
