Иван опять подъехал к окну, он уже два месяца дома, и каждое утро видит одну и ту же картину: открывается дверь их подъезда и появляется сначала инвалидная коляска, а потом Таня или Маша, в зависимости от того, чья из них сегодня очередь гулять. Вот и сейчас девушка держит инвалидную коляску, где сидит ее старшая сестра Вера.
Как всегда руки девушки напряжены, он словно чувствует, как ее пальцы впиваются в ручку коляски, на которой сидит Вера. Он знает наверняка, что Вера сейчас чувствует нестерпимое желание встать и пойти, такое же, как сейчас очень часто возникает и у него, и тут же оно сменяется неизбежным разочарованием. Раньше в детстве они любили и жалели, Веру, не понимая, почему ее не могут вылечить. Она намного старше их, теперь ей уже, наверное, лет сорок.
В их семействе было пятеро детей, она была старшая, потом была еще сестра помладше, но она, видно, с ними не живет, наверное замуж вышла, ведь он давно дома не был, поэтому не в курсе. А с Витей они были ровесниками и близкими друзьями. Но судьба распорядилась так, что Иван стал инвалидом, а Виктора убили почти сразу после того, как тот прибыл к месту назначения, так рассказывал ему отец Вити.
– Это случилось полгода назад, – сказал его отец, когда увидел его, Ивана, в инвалидной коляске в день его возвращения из госпиталя.
Сам Иван находился там с первого дня, так как служба в армии не предполагала другого исхода, он был в звании старшего лейтенанта.
Иван не знал, кто из сестер сегодня гуляет с Верой. Ведь с тех пор, когда он видел их в последний раз из девочек они превратились в девушек и очень изменились. Они каждый день по очереди вывозили сестру на прогулку.
Видя их, Иван впадал в панику:
– Неужели и я буду такой же обузой для отца с матерью, ведь они немолодые уже, а потом и вовсе станут совсем старенькими.
Жена у Ивана когда-то была, но поездив с ним по стране, сказала, что не хочет такой жизни, и они мирно разошлись. но ни братьев, ни сестер у Ивана не было. Нет, двоюродные были, но, увы, у них своя жизнь и катать вот так, как это делают две девушки, они его не будут.
А весна была в разгаре, и Ивану очень хотелось на улицу, но родители работали и не могли с ним гулять. Перелом ноги у него было сложный, и врачи ему никаких гарантий не давали.
– Возможно я уже на ноги и не встану, – думал он, – тогда зачем мне такая жизнь, – и он снова глянул в окно. И сразу увидел Веру:
– Так ведь она же живет, знает, что она обуза для всей семьи и держится, но она женщина, а я мужик, и мне стыдно малодушничать. Нет, я должен, должен верить в то, что я обязательно буду ходить.
С рукой у него тоже было не все в порядке, но уже здесь, дома, врачи сказали, что руку надо разрабатывать и все со временем будет хорошо. В интернете он уже нашел подходящий для его случая комплекс упражнений и начал заниматься. Иван глянул на время, прошел час, сейчас сестры вернутся. И он “прилип” к окну ему очень захотелось рассмотреть младшую сестру:
– Ведь пока меня не было, – думал Иван, они здорово выросли, последний раз я видел их совсем девчушками.
Они подъехали к подъезду и поднялись на крыльцо, благо там был пандус. Лица у них очень серьезные старшая сестра выглядела спокойной и какой-то отрешенной, а младшая, очень симпатичная, действительно была уже совсем взрослой. Иван помнил, что девочки были погодки. По его подсчетам им сейчас было года 22-23.
У него складывалось впечатление, что она ругала старшую сестру, потому что пару раз повертела пальцем у виска. Ивану стало стыдно:
– Я как будто подслушиваю, хотя могу только догадываться, что речь идет о том, что старшая не хочет нагружать младшую заботой о себе.
Тут вышел глава семейства в руках у него был какой-то непонятный рулончик, он вдруг развернул его, как раз в сторону Ивана, и тот увидел, что это икона, у них дома тоже была похожая:
– Значит мама у них купила, а Вера видно их вышивает.
Он вспомнил, что мама про ту икону сказала, будто она вышитая.
– Здорово, она значит еще и работает. А если я так и не встану, что я могу делать, как зарабатывать себе на жизнь. Может мне пора учиться вышивать, – усмехнулся Иван и стал думать, на что же он способен. – Пока я просто сижу и смотрю в окно, зная, что так можно и с ума сойти.
Иван подумал и пришел к выводу, что он ничего не знает и не умеет. Даже если он начнет снова ходить, то в армию его уже не возьмут, ведь он останется хромым инвалидом, значит надо срочно, срочно думать, как жить дальше, и не сидеть на шее у родителей, он включил ноутбук и застыл перед ним. В голове не было ни единой мысли, посидев минут пять он решил:
– Просто надо получить второе высшее образование и работать по новой специальности, вот, например, если я стану программистом или психологом, то я могу добиться многого, ведь можно делать эту работу сидя, но будет еще лучше, если я встану на ноги.
И он вспомнил, как его боевой друг Максим Ростовцев всегда говорил:
– Прорвемся, Ванька, слышишь, прорвемся.
Но, увы, не прорвался. Максим умер сразу, даже не успев этого понять. Ивану, когда его забирали в госпиталь передали его личные вещи, среди которых были несколько фотографий, где он с женой и дочкой, фотографии жены, много фотографий дочки, а также фото женщины и мужчины, радостно улыбающихся в объектив, вероятно это его родители. А также было не менее десятка его армейских фотографий.
Иван настойчиво убеждал себя:
– Я должен подняться на ноги и навестить семью Максима, я должен жить дальше. И тогда у меня не станет приступов отчаяния. Максим, верь мне. Я встану, я поеду к твоим, чтобы рассказать о том, каким героем ты показал себя в том последнем бою. Я понимаю, что в их глазах я увижу обиду и неприятие того, что я жив, а ты погиб, для них это будет несправедливо, неправильно, ведь у меня никого нет, а у тебя осталась семья.
В начале августа Иван впервые сам вышел на улицу, правда сильно прихрамывая. Он уверенно шел к остановке автобуса, где с некоторым усилием сел в автобус, чтобы доехать до университета, ведь он теперь будет учиться на юридическом факультете. А потом было еще два визита в университет. Затем он несколько раз просто гулял по городу, чувствуя себя совсем здоровым.
Наконец, перед самым началом учебного года, он поехал в город, где жила семья Максима, чтобы передать то что, он все это время хранил, ведь он был уверен, что обязательно, обязательно увидит его родных и отдаст им то, что было так дорого его другу. На такси Иван быстро доехал по давно известному ему адресу, ведь они с Максимом уже давным-давно, когда еще служили на Урале, обменялись адресами.
Иван волновался, но смело нажал на кнопку домофона:
– Здравствуйте, я однополчанин Максима, – произнес он, и ему тут же открыли.
Выйди из лифта он увидела отца своего друга, тот, сгорбившись, стоял в проеме двери:
– Заходи, Иван.
Он зашел. Две пары женских глаз смотрели на него с какой-то надеждой, может они думали, что Максим жив, но нет он знал точно, что гроб с телом друга отправили домой. Увидел он и девочку, она с испугом смотрела на незнакомого человека и жалась к матери.
– Здравствуйте, – в голосе Ивана не было уверенности, он чувствовал себя глубоко виноватым в том, что он жив.
А их сына, мужа и отца больше нет уже на белом свете.
– Господи, да ведь они живут только памятью о нем, для них время остановилось, А тут я с фотографиями из прошлого, зачем, ведь им надо дальше жить.
Он протянул отцу небольшую спортивную сумку с вещами Максима и объяснил:
– Мы жили с ним рядом, и сумки у нас были одинаковые Да и их содержимое похоже, в основном это фотографии.
– Да ты садись, тебе ведь стоять трудно, мать приготовь чай.
И через пять минут он им уже рассказывал сначала об их первом бое, а потом о последнем. Ивану было тяжело, взгляды этих людей пронзали его насквозь. И в них он видел осуждение. Ему хотелось сказать, что он невиновен в смерти Максима, что они оба были мишенями врага. Но почему-то погиб только Максим. Это мучительное чувство вины не проходило до конца его визита к ним. Целый час Иван говорил не переставая, сначала он просто рассказывал, потом отвечал на вопросы.
А затем он распрощался, и уже на выходе протянул провожавшему его отцу Максима деньги:
– Мы с Максимом были как братья, и вот на правах брата и я и передаю вам деньги, они лишними не будут. Я знаю, как вам сейчас тяжело, и морально, и материально. Отец Максима пытался отказаться, но Иван положил деньги на тумбочку в прихожей и, попрощавшись, вышел.
Иван шел и думал:
– Оказывается повезло не мне, а моим родителям. Они живут себе и живут. А родители Максима и Виктора просто страдают. Их жизнь кончилась, когда они узнали о смерти своих сыновей. А жена Максима? Сможет ли она найти в себе силы, чтобы воспитать дочь? Получится ли у нее создать другую семью?
– А ведь это только две несчастные семьи о которых я знаю, а их скорее всего тысячи, таких вот морально израненных, обвиняющих своим молчаливым взглядом и меня, и других, тех кто был там и вернулся. А как же они смотрят на других, кто даже пороха не нюхал. И с этим своим горем им жить, воспитывать детей, если они есть.
Он остановился и огляделся, его обгоняли идущие по своим делам люди, а те, кто шагал ему навстречу, равнодушно обходили его и шли дальше. И Ивану вдруг стало обидно и за Виктора, и за Максима, и за тех погибших, кого он знал. И он понял, что с полученным “там “ нелегким чувством этой не понятой им вины, ему также нелегко будет жить, как и семье Виктора и Максима. Он только сейчас понял, как он изменился. Поезд был не скоро, но Ивану подсказали, что он может уехать автобусом, и объяснили, как найти автовокзал.
В родной город Иван приехал рано утром, и пешком шел до дома. Когда он подошел к своему подъезду, одна из младших сестер вывозила инвалидную коляску с Верой, он стоял и смотрел на них, а они на него. И их глаза смотрели на него с тем же выражением неодобрения и обвинения, словно они были в конфронтации друг с другом.
– Но ведь это не так, у меня с ними много общего, а вот все остальные, кого не затронет все, что происходит "где-то там", так ничего и не поймут.
Он помог им спуститься, а потом спросил:
– А вы меня помните?
– Да, Ваня, помним, – сказала старшая.
– А можно я приду посмотрю ваши работы?
– Приходи, только говорить будем о религии, о другом мы сейчас не разговариваем.
– Хорошо.
С тех пор в свободное время Иван гулял с ними вместе, впитывая в себя все то хорошее, что исходило от сестер: веру, любовь и доброту. И его душевная боль потихоньку отпускала его. Да и учеба способствовала этому. Иван надеялся, очень надеялся на полное выздоровление.
Делитесь, дорогие мои читатели , своими впечатлениями, ставьте лайки, не забывайте подписываться(вновь).
Читайте и другие рассказы на моем канале: