Привет! Это Новая Тартария и я, Эдуард Хайруллин, ваш проводник по следам великих. И местных и приезжих. Сегодня день рождения Горького. 155 лет. Как-то перед смертью он порадовал казанцев признанием, что физически он родился в Нижнем, а духовно в Казани. Где следы, поищем, почитаем.
Итак, я еду учиться в Казанский университет, не менее этого.
Мысль об университете внушил мне гимназист Евреинов. «Вы созданы природой для служения науки», - говорил он, красиво встряхивая гривой длинных волос. Я тогда еще не знал, что науке можно служить и в роли кролика. («Мои университеты»)
Вот и первый физический след – на стене дома - от старой мемориальной доски, сам дом Евреиновых (ул. Ульяновых 60) и новая доска с надписью: «Дом, в котором в 1884 году жил А.М. Горький». Предыдущая доска поясняла, что это «великий пролетарский писатель».
В книге он вышел так:
И вот я в полутатарском городе, в тесной квартирке одноэтажного дома. Домик одиноко торчал на пригорке, в конце узкой бедной улицы(«Мои университеты»)
Как все изменилось на бедной улице, но домик жив, правда перевязан двумя железными обручами, чтобы не съехал по склону.
Это первый казанский приют Алексея, здесь же подвал, который он назовет одним из своих университетов и все поймет про свою мечту, попрощается с иллюзиями, сделает первый духовный вывод.
Там, обоняя запах трупов кошек и собак, я скоро догадался, что университет — фантазия и что я поступил бы умнее, уехав в Персию. А уж я видел себя седобородым волшебником, который нашел способ выращивать хлебные зерна объемом в яблоко,… Я уже научился мечтать о необыкновенных приключениях и великих подвигах. Это очень помогало мне в трудные дни жизни, а так как дней этих было много, — я всё более изощрялся в мечтаниях... Я очень рано понял, что человека создает его сопротивление окружающей среде.
(«Мои университеты»)
В Казани Алексею действительно будет трудно, как нигде. В университет с 2 классами начального училища не взяли. Первые 2 недели проходят у Евреиновых, с утра уходит из дома, чтобы не обедать, но даже без обеда мать студента не может долго кормить 2-ух метрового незваного гостя и он ищет новый дом. В 10 минутах ходьбы находит свой угол в Марусовке, а мы очередную доску-след.
Доска гласит, что «Во дворе этого здания (бывшая Марусовка - ул. Пушкина 26) жил великий русский писатель Горький».
Марусовка – квартал густонаселенных трущоб между Рыбнорядской
(ул. Пушкина) и Старогоршечной (ул. Щапова), здесь живут 2 тысячи отверженных.
27 деревянных и каменных строений, в том числе и первый в городе пятиэтажный дом, вот и он, все 5 этажей, живут люди.
Голь на выдумки хитра – смотрите – фронтон крыши пристроя выложен бутылками.
И вот я живу в странной, веселой трущобе — «Марусовке»…Это был большой полуразрушенный дом на Рыбнорядской улице, как будто завоеванный у владельцев его голодными студентами, проститутками и какими-то призраками людей, изживших себя.
(«Мои университеты»)
Дом на Пушкина 26е обычно связывают с пребыванием Горького. Он и сейчас аутентично сохраняет атмосферу трущоб.
Пешков с приятелем Гурием Плетневым физически делят одну койку под лестницей на двоих: Алексей спит ночами, Гурий днем.
Еда на день - четыре фунта хлеба, на две копейки чая и на три сахара..
Чтобы не голодать, Алексей ходит к пристаням на Волгу, где легко можно заработать 15-20 копеек. Там уже его зовут Максимыч. А он усваивает слова Босяки и Бывшие люди.
А в Марусовке уже духовным зрением фиксирует новых для него людей, задается вопросом. Изучает типы дна, с гордостью думает, что «работает в народе».
Я бродил по коридорам и закоулкам «Марусовки», присматриваясь, как живут новые для меня люди. Дом был очень набит ими и похож на муравьиную кучу. В нем стояли какие-то кислые, едкие запахи и всюду по углам прятались густые, враждебные людям тени. С утра до поздней ночи он гудел; непрерывно трещали машины швеек, хористки оперетки пробовали голоса, басовито ворковал гаммы студент, громко декламировал спившийся, полубезумный актер, истерически орали похмелевшие проститутки, и — возникал у меня естественный, но неразрешимый вопрос: «Зачем всё это?» («Мои университеты»)
Этот вопрос еще не раз задаст Максимыч себе и другим. Например, студентам, заполонившим квартиру Андрея Деренкова духовными метаниями. У Деренкова бакалейная лавка и богатая библиотека запрещенных книг. В полицейских отчетах 1889 г. читаем, что булочная Деренкова служит «местом подозрительных сборищ учащейся молодежи, занимавшейся там … совместными чтениями тенденциозных статей и сочинений для саморазвития в противоправительственном духе».
Пешков туда ходит за духовным ростом, со студентами ему интересно, но неуютно.
Шумное сборище людей, которые жили в настроении забот о русском народе, в непрерывной тревоге о будущем России. Всегда возбужденные статьями газет, выводами только что прочитанных книг, событиями в жизни города и университета… Часто мне казалось, что в словах студентов звучат мои немые думы, и я относился к этим людям почти восторженно, как пленник, которому обещают свободу. Они же смотрели на меня, точно столяры на кусок дерева, из которого можно сделать не совсем обыкновенную вещь. («Мои университеты»)
Самородок – зовут его студенты, а еще сын народа, Алексею не нравится, чувствует себя пасынком жизни и медным пятаком, найденным на мостовой.
К зиме устраивается в крендельное заведение Семенова на Рыбнорядской (ул. Пушкина 11). За 3 рубля в месяц. Назовет это «самой тяжелой работой из всех, опробованных им…»
За громкий голос получает имя - Леша Грохало. И еще открытие делает, что свиньи могут быть дороже людей - для хозяина пекарни Семенова.
Позже Горький напишет, что: «Марксизму его обучал лучше и больше книг казанский булочник Семенов».
Выжатый как лимон, получает первые уроки хлебопечения и политэкономии. В пекарне душно, тесно, но хоть еда и тепло всегда рядом. Так казанские пекарни и становятся его университетами, а часто и жильем.
Одна пекарня сменяет другую, проверяя из какого теста сделан будущий писатель.
Самый большой след остался на пекарне Деренкова (ул. Горького 10) – вот и бюст и музей и мемориальный подвал с печью, ее восстановили по остаткам фундамента. С 1940 г. здесь музей
Сюда переселяется он из большого грязного подвала Семенова в этот маленький почище. Вместо артели в 40 человек – один пекарь и подручный.
Работа в пекарне адская. В ларь носят 5-6 мешков муки, выходит -20-30 кг теста, его раскатывают на столе, вручную – мужская работа.
Короткий отдых под столом, где не так жарко.
Распорядок такой: смена с 6 до обеда следующего дня с коротким перерывом, пока тесто поднимается потом дважды в день хлеб надо выходить продавать. Так — изо дня в день. Не до книжек.
В котле варят сушки, в печи пекут хлеб, достают его такой лопатой – в стене выемка, чтоб лопата не упиралась.
Попробовали все это повторить в современной пекарне. Замесили тесто: мука, вода, соль, дрожжи. 1,5 – 2 часа наше тесто поднималось, раскатали, кунжут, масло и в печь.
25 минут в современной печи и хлеб готов. По старому рецепту изготовили, из муки грубого помола.
Из пекарни заведения с историческим именем Марусовка несем горьковские калачи. В моей корзине 6 кг., у Горького было 32 кг.
А в университет все-таки Алексей попадет. С такой корзиной, где примерно 2 пуда (2 пуда=32 кг) калачей, кренделей, булок и слоек, еще теплых. Самая дорогая французская булка – 6 копеек. Хлеб пшеничный ситный 3 коп., калачи - 5 коп. Хлеб студентам – главная еда.
Иногда в корзине – запрещенные книжки и записки.
С этим же пропуском на плечах он проходит в духовную академию, ветеринарный институт, родионовский институт благородных девиц, раз в неделю даже в психиатрическую клинику к Бехтереву. Урывками жадно слушает лекции и споры студентов. Вообще ходить с хлебом среди студентов и сейчас интересно. – Налетай.
Нести в массы хлеб горячий и пищу духовную – за эту идею работает Пешков у Деренкова. Хотя и зарплата его уже выше – до червонца в месяц.
Еще одна точка духовного роста и материальных затрат – книжные лавки. Именно в Казани на заработок с пристаней и покупает свою первую серьезную книгу «озаглавленную неведомыми мне словами «Афоризмы и максимы» немецкого философа Шопенгауэра. Книга ему досталась недешево, еще у Деренкова одолжить пришлось.
С многочисленными пометками Максим пронесет эти Максимы через всю жизнь.
Максимыч носит в корзине хлеб насущный, а ищет пищу духовную. Юношеский максимализм, влюбленности, душевные поиске и нечеловеческая усталость – все навалилось…
Ночью сидит на берегу Кабана, швыряя камни в черную воду, и думает тремя словами, бесконечно повторяя их: «Что мне делать?»
Мне казалось я влюблен в Марию Деренкову, я был влюблен также в продавщицу из нашего магазина Надежду Щербатову. Я вообще был влюблен. Меня тянуло во все стороны: к женщинам, книгам, к работе и веселому студенчеству, но я никуда не поспевал и жил ни в тех, ни в сех, вертясь словно угорь, а чья-то невидимая рука подхлестывала.
В декабре я решил убить себя. («Мои университеты»)
Будущий писатель оставил первые записки, хотя тогда считал их последними. О духовном виновнике снаружи и внутри.
В смерти моей прошу винить немецкого поэта Гейне, выдумавшего зубную боль в сердце. Остатки мои прошу взрезать и рассмотреть какой черт сидел во мне последнее время
Черт Максимыча не покинул, но похоже заглянул Бог. В земской больнице в бреду он слышит четвертый кондак из великопостной службы: «Ныне время делательное явися, при дверех суд», - время делать пришло, суд уже в дверях.
Так казанский выстрел разбудил человека деятельного. Пешков после самоубийства уже не себя из несовершенного мира выпиливает, а мир берется переделать.
Пуля пробила лёгкое. В земской больнице Алексея спасают, а духовная консистория отлучает от церкви на 7 лет за тяжкий грех попытки самоубийства
А еще казанский выстрел разбудил пока не писателя, но чуть-чуть поэта.
Втайне я писал стихи о Терезе, Анатолии, о том, что снег весной тает не для того, чтобы стекать грязной водой с улицы в подвал, где работают булочники, что Волга — красивая река,…, а жизнь — сплошное свинство и тоска, убивающая душу.
(«О том, как я учился писать»)
По красивой реке Волге плывет в село Красновидово, примерно 5 часов под парусом на дощанике, груженом бочками, мешками, ящиками – товаром для лавки Ромася.
Михайло Ромась, знакомый Деренкова, держит в Красновидово бакалейную лавку. Зовет Пешкова помогать в торговле, взамен обещает хорошие книги и помощь в учебе.
Ромась просвещает крестьян. Низкими ценами в лавке, книгами и беседами за жизнь. Алексей работает в лавке, собирает яблоки, читает, учится сам, учит грамоте мужиков.
Внутри лавки Ромася – физическое – материальное. Лавка 4 разряда, работает круглосуточно. Богатый ассортимент: алкоголь, воды Грахе, бакалея, мануфактура, даже лекарства - цены ниже рынка, за это его ненавидят мироеды, но лавка популярна у деревенских, здесь главное – не прибыль, а деньги для духовного роста.
За лавкой - комната духовного развития. Здесь тепло, печь, стол, самовар. Здесь Ромась говорит Алексею, что давно видит как бесполезно тратит он годы юности. Вам надо учиться, да так, чтобы книга не закрывала людей.
Люди больнее учат, но наука их крепче въедается – это индивидуальное занятие с Алексеем и общая мысль для всех деревенских – суть жизни в том, чтобы человек все дальше отходил от скота.
И Алексей отогревается у этой печи. Ромась открыл ему дверь в свою жизнь – выпрямляет его после попытки самоубийства.
Я начал жить очень хорошо, каждый день приносил мне новое и важное.
Но долго село чужаков не терпит, лавку поджигают, сгорает товар, книги и вся прошлая жизнь. Пора возвращаться в Казань и идти дальше.
По дороге в Красновидово березы согнулись до земли. Прибил ледяной дождь, так и вросли в снег.
В Казани Пешкова гнули как эти березы. До земли, до дна, до выстрела. А он устоял, гнулся, терпел, взрывался, но не сломался. А потом пришла весна, тепло, лед растаял, и он выпрямился. Родился заново. Выстрелом попрощался с собой прежним. Чтобы стать новым. И Волга понесла его по всей стране. В хождение по Руси, откуда Алексей Пешков вернется уже Максимом Горьким. Чтобы рассказать нам о нас.
Что я увидел, пройдя казанскими следами Горького. Вот есть памятник. Горький бронзовый, гранитный, материальный, физический, скала. А есть тот, что в его книгах и персонажах – разный, противоречивый, неизвестный, живой. И снова актуальный. Мне было интересно его читать сейчас и я продолжу это делать для удовольствия и понимания - про наше время. Что-то мне подсказывает, что Горький еще не весь прочитан…
