Мила, обворожительная симпатичная девушка, которую природа наделила белоснежной мраморной кожей, и необыкновенной красотой. Описать ее невозможно, нужно только смотреть и удивляться умелым рукам создателя сотворившего такое чудо. Казалось, все самое лучшее собрали и вложили в ее аккуратное прелестное тело, не имеющее изъянов. Помимо этого ее наделили добрым сердцем и мягким покладистым характером. Она нежно улыбалась сама себе. Еще бы, она ехала в норковой шубке, в новеньком дорогом итальянском костюме и с красивой прической в автомобиле своего босса. Она была счастлива и безусловно горда такой удаче, встретившей ее на пути. Сам директор холдинга обратил на нее внимание и сделал ей такой подарок, изыскано одел, обул в стильные сапожки из последней коллекции, преподнес ажурное колье.
- Наверное, хочет сделать предложение.- Мечтательно думала она, всматриваясь в темноту заснеженных улиц. Она представляла себе, как все это произойдет: поздно вечером, на стыке старого и нового дня, при свете свечей и загадочных теней на стенах комнаты. Как у золушки на балу, под звучный звон курантов. Бум- раз, бум- два…. Бум- одиннадцать, бум- двенадцать. И жизнь измениться полностью. Она представляла себе уютный дом в котором они поселятся, наполняя его радостным смехом и музыкой, как интересно и весело потекут безоблачные дни, какими волшебными будут моменты их счастья, рождение детей. Как замечательно будут развиваться их отношения, наполненные сладкими моментами совместного бытия. Она искоса посмотрела на Максима Леонидовича, но увидев его каменное лицо, смущенно опустила глазки.
А пока они едут в мэрию города на деловой прием. Он взял ее с собой, именно ее, только ее.
- А это что нибудь да значит.- Решила она, любуясь разноцветными огнями витрин и снегом, медленно падающим на землю.
Четыре часа она провела сегодня в центре города, готовясь к вечернему приему у губернатора, она должна быть самой красивой, чтобы покорить сердца всех мужчин вокруг. Вернее, она должна сопровождать на этом приеме своего директора Максима Леонидовича и соответственно выглядеть изящно, безупречно, изыскано, под стать ему.
Юра, водитель, все это время возил ее по салонам в машине, когда она появилась полностью готовая к вечернему рандеву, он очень обрадовался и сделал ей комплимент.
- Людмила, вы прекрасны. Едем?
- Да! – проговорила она и юркнула в открытую дверь. Юра млел от ее красоты, ему и до этого момента, в простой офисной одежде, нравилась новая секретарша директора, а в таком виде она напоминала сказочную принцессу. Она сидит рядом с ним в машине. Сердце его сжималось от боли, он просто таял перед ней, словно воск горящей свечи... жаль, что она не для него. Юра взглянул еще раз на свою недосягаемую мечту, вздохнул и тронулся с места.
От нее в этот день требовалось единственное условие: быть привлекательной, молчаливой и таинственной. Она и предположить не могла, что была лишь приманкой, наживкой, в особом деле, в игре, которую начал босс, для дальнейшего развития своего бизнеса. Тут нельзя ударить в грязь лицом, тут нужны особые карты, одной из которых была она. Только она еще не понимала до конца свою роль.
В зале играла музыка, разносили шампанское, гости манерно гуляли по залу, держа в руках наполненные бокалы, здороваясь, неспешно беседуя, дамы обсуждали наряды знакомых лиц и были восхищены новенькой. Даже разговоры смолкли, только шепот разносился со всех сторон. Она пугливо стояла рядом с Максимом Бортковым, известным бизнесменом и ловеласом, между прочим, застарелым холостяком, так что молодые девушки встрепенулись и, расправив плечи, пошли в атаку, надеясь на взаимность, полностью игнорируя его спутницу. Они постоянно попадались на пути Борткова, мило улыбаясь и здороваясь, но он холодно отвечал им, не обращая особого внимания на приветствия, а шел вперед к своей цели – мэру города.
Александр Иванович, давно заметил юную нимфу, он открыто, нагло осматривал ее с ног до головы, раздевая своим наметанным взглядом до гола и уже представлял ее в своих объятиях. Все внимание его было приковано к ней. Как ребенок страстно желает взять в магазине полюбившуюся игрушку, вплоть до истерик, катания по полу и громогласному реву, так и он горел желанием заполучить заветный плод, тем более его преподнесли ему на золотом блюде. И чем скорее, тем лучше. Сделка была заключена простым рукопожатием и вещь перешла в руки нового хозяина. Милочка постояла немного, любезно беседуя с мэром и последовала за уходившим в глубь зала Максимом. Она догнала его, и окликнула, но обернувшись, он ядовито зашипел на нее и, схватив грубо за руку, повлек за собой на балкон.
- Иди с ним.
- Зачем, Максим Леонидович?
- Не прикидывайся невинной дурочкой, сама все прекрасно понимаешь, и если ты сорвешь мне сегодня сделку, пожалеешь о том, что родилась на свет.
- Но…
- Ни каких но, быстро пошла в машину или.. – лицо его исказила гримаса злобы. Он развернул ее спиной к себе и толкнул своему охраннику. Тот за руку стал выводить девушку на улицу. Юрий видел, как она сопротивлялась, но ее посадили в машину мэра и отвезли в загородный дом. Мила кричала, плакала, но ее никто не хотел слышать, тем более помогать. Ее грубо втолкнули в комнату с зашторенными окнами. Посреди стояла большая кровать, тусклый свет падал с зеркального потолка, отражая в нем пол, ковер , кровать, ее. Она безуспешно говорила вошедшему Александру Ивановичу, что она не такая, она не хочет близости с ним и просила отпустить ее домой. Но он, выслушав ее, резко ударил по лицу рукой, она упала, он стал бить ее ногами. Судорожно закрываясь руками, она только издавала глухие стоны и все больше проваливалась в состояние шока, теряя сознание.
Ее тело вывезли под покровом ночи и выкинули на обочине лесной дороги, как ненужный кусок мяса. Пусть попробует доказать, кто и что с ней сделал, если выживет, конечно. На улице морозно и снег валит не на шутку, засыпая все вокруг белым покрывалом. К утру тело полностью покроет слой снега. Неприметным холмиком будет лежать она до самой весны, а если повезет, то медведь или волк довершит дело, выйдя в поисках еды из темной чащи леса.
Мила летела над землей, в огромном синем небе, по которому бежали пушистые белоснежные облака, она трогала их своими замерзшими руками, где то между первым облаком и вторым взгляд ее приковала кукла. Красивая, в светлых солнечных кудряшках, она открывала свои голубые глаза и говорила механическим голосом: «ма- ма». Это же моя Мила. Она вспомнила свое далекое детство.
Сутолока огромного вокзала завораживала семилетнюю Люсю. Пассажиры бежали в бесконечном потоке с вещами на выход и вновь заходили внутрь вокзала, занося с собой кучу чемоданов, баулов, сумок. Невидимая тетя, поставленным голосом объявляла о прибытии новых поездов, девочка оглядывалась, но так и не могла понять, где же она сидит, эта волшебная женщина, что говорит таким зычным голосом, перекрикивая шум голосов и сигналы поездов.. И снова, все бросались к своим вещам, крича, суетясь и толкаясь, выбегая на перрон, к поезду.
Среди этого хаоса дорожной жизни, тысячи ног в ботинках, ботах, туфельках, сапогах, она вдруг, увидела красивую куклу. Новую, в белом платье в горошек, в маленьких красненьких туфельках, с копной соломенных кудрявых волос и голубыми глазами, которые могли закрываться. Ее вела за руку девочка в красном пальто и кукла следовала за ней, поворачивая голову то направо, то налево, умудряясь при этом делать шажок. С восхищением наблюдала она за этой чудесной картиной и не слышала, как отец, собирая вещи, звал ее за собой.
Он схватил ее за руку и потащил к выходу, а Люся оглядывалась на куклу, которая становилась все дальше и вскоре затерялась среди ног бегущих пассажиров. На платформе перед вагоном она заплакала от обиды. Отец подавал билеты, заносил чемоданы в купе, а она все лила слезы по потерянному чуду.
Наконец все присели и обратились к ней с вопросом:
- Что случилось, дочка? – Отец протянул к ней руку.
- Ааааа! – Слезы лились рекой, словно открыли водопроводный кран.
- Говори, а то не узнаем, так и будешь всю дорогу реветь? – Поддержала его мама.
- Там… там девочка.. кукла… она.. она сама ходит… и .. и глазки открываются, закрываются. – Начала она мечтательно рассказывать, вытирая рукавом последние слезы огорчения.
- Ладно. Не реви, купим мы тебе такую куклу, как увидим где. – Отвечал отец. Люся знала, он слов на ветер не бросает, значит купит. Всю ночь ей снилась кукла. Она ходила по комнате, и, моргая голубыми глазками, кричала: Ма-ма, ма- ма.
Под монотонный стук колес и скрип рельс она смотрела свой удивительный волшебный сон. Прошли сутки качания в надоевшем поезде и, они выходят на вокзал в столице родины, в Москве. Это было время, когда приезжающие в столицу иногородние люди, открыв рты, смотрели на высотные здания, поток мчащихся по улицам «москвичей», грузовиков и «волг». После тихих деревенских улочек, страшились они этой сумбурной сумятицы бесконечного потока людей, сливающихся в единую человеческую реку. В ГУМе также царила суета. Но даже среди шума, гама и беготни, она увидела свою желанную куклу. Она стояла на полочке и ждала хозяйку, ее, Люсю, протягивая вперед маленькие пухлые ручки.
- Теперь ты будешь моей, идем со мной. – Говорила ей девочка, она укачивала ее ночами, рассказывая про свой дом в глухом лесу. Про высокие ели, стройные березы, ягоды под листочками, спрятавшиеся в траве от людей и грибы. - Мы будем вместе их собирать и кушать. Вот увидишь, тебе понравиться жить со мной, я буду тебя очень любить. Обещаю.
Она посадила куклу на мамину кровать, среди пышных подушек, накрытых ажурной накидкой. Сама садилась напротив и часами смотрела на удивительные ручки, ножки, щечки, а голубые глаза просто завораживали девочку. Странно, но эту куклу звали Мила, как и ее. Она боялась играть с ней, боялась испачкать белое платье, испортить прическу. Берегла.
Но однажды, что -то страшное, непонятное случилось в семье.
Наступила осень, шли холодные дожди, колючие, вперемежку с первым снегом, холодало и, отец внес в комнату вторые рамы, чтобы утеплить дом. Мама промывала стекла, протирала их сухой тряпкой. Потом они ходили в гости в соседнее село к своим друзьям, а вечером случился скандал. Отчего, почему, зачем - непонятно. Только крики напугали девочку и она забилась на печку, с ужасом наблюдая картину, совершенно небывалую для их семьи. Отец, всегда так нежно относившийся к матери, всегда улыбающийся и добрый, вдруг стал похож на разъяренного медведя. Они громко кричали и отец, схватив куклу бил ею по рамам, разрезая щеки и руки о разбитое стекло. Люська ревела, не понимая, что происходит. Ей было жалко всех, родителей, куклу, себя. Наконец, у мужчины закончился пыл, куклу отбросили в сторону и отец выбежал на улицу рубить дрова. Мама всхлипывала, прикрывая лицо руками. Нет, отец не трогал ее, за все заплатила кукла. Люся, успокаивала мать, погладила по голове и подобрала израненную куклу. Она была вся в порезах, один глаз еле открывался, волосы посечены острыми краями стекла, платьице порвано.
Она укачивала ее своими детскими ручонками, утешала бедную игрушку, ненароком попавшую под горячую руку отца.
И вдруг мысль пролетела в голове: это же она попала под страшный каток своего шефа. Это она израненная кукла в его руках. Она открыла один глаз и увидела свет. Второй глаз не открывался.
- Что со мной? – прошептала она, странным чужим голосом.
- Лежи тихо, не надо говорить. Теперь все будет хорошо. – Она увидела силуэт мужчины, который бережно держал ее за руку, потом целовал каждый ее пальчик, каждый миллиметр кожи и прикасался к ней, своей мокрой от слез щекой.
- Юрра, - еле слышно произнесла она.
Тем холодным вечером он подобрал ее у дороги, когда уехали мучители. Безжизненно раскинула она руки и смотрела стеклянными глазами в серое небо. Ее глаза были чуть закрыты и снежинки летели навстречу ее лицу, прикасаясь синим от побоев щекам, таяли, пока не охладили ее лицо. Мужчина бережно поднял ее с земли и положил в машину. Его сестра, врач по образованию, оказала посильную помощь в лечении девушки. Через две недели она уже поднималась с кровати и раны постепенно заживали на ее избитом теле. А боль в душе? Кто залечит ее, какими лекарствами можно унять боль, причиненную зверями в человеческом обличье, забыть хамское отношение, агрессию, страх, негодование. Она плакала всякий раз, когда вспоминала тот страшный, печальный вечер. Если бы она только знала, чем закончится тот восхитительный вечер. Разве бы она села в машину?
Она любила свою куклу, жалела, старалась лишний раз не брать ее в руки, а потом волею судьбы ею ломали стекла, так и она - сломанная игрушка, в руках беспощадных душегубов, преступников, скрывающих свое гнилое нутро за накрахмаленными воротничками и галстуками. Она снова начинала рыдать и ее плач переходил в настоящую истерику. В такие минуты Юра обнимал ее нежно за плечи, давал ей успокоительное и утешал, шепча на ушко самые добрые слова:
- Все пройдет мое солнце, оставь это в прошлом, смотри какое небо за окном, солнышко светит, оно принесет тебе радость, теплый дождик смоет твою горечь и печаль, ветер унесет твои страшные воспоминания. Мы будем собирать с тобой цветы, пробежим по росе на нашем лугу и никто не сможет помешать нам, быть счастливыми. Потому что мы с тобой одно целое. Ты и я. Посмотри на меня, ты веришь мне? - И она верила. Его глаза не могли лгать. Он говорил от души, честно и откровенно. Он бережно укладывал ее на кровать, укрывал махровой простыней и приносил чай, фрукты, конфеты.
- А как же твоя работа, Юрочка? – спрашивала она.
- Не волнуйся, моя радость, все хорошо. Я уволился со старой работы, теперь мы будем жить здесь, далеко, далеко, где нас с тобой не найдут.
Проходило время, затягивались раны на теле, срослись сломанная рука и ребра. Людмила уже могла выходить на улицу, осматривая небольшой, милый дом, затерявшийся где- то далеко в забытом богом месте, на берегу небольшой реки, обрамленный густой стеной смешанного леса. Здесь было место елям, соснам, стройным березкам, раскинувшим свои длинные ветви и рябинкам, с нетерпением ожидающих тепла, чтобы вновь распустить свои прелестные листочки и наполнить их живительным соком земли. Уже сходил понемногу снег и появлялись черные проталины. А сегодня она нашла первый подснежник, робко проклюнувшийся из глубины старой опавшей листвы, служившей ему теплым одеялом. Он такой крохотный, нежный, несмело открывал миру свои белесые лепесточки и радовал все вокруг. Природа оживала, наполнялась силой, стремилась к солнцу и Людмила почувствовала острое желание выпрямиться, закричать громко, громко: «Я живаааа». Встрепенулись птицы, где - то за елями, испугавшись незнакомого звука, понеслись олени, перепрыгивая через кусты, на своих длинных изящных ногах, зайцы робко притаились под кустами. Теперь она снова с миром заодно, на одной волне, готовая идти вперед, в будущее.
На крыльце стоял Юра, он наблюдал издалека, как девушка оживала, поднималась, крепла и это радовало его. Он вынес плед и укутал ее.
- Мне не холодно.
- Ты легко одета, береги себя.
- Юра, зачем ты это делаешь?
- Что?
- Зачем ты тратишь на меня свое время?
- Я просто хочу быть рядом с тобой. Ты не прогонишь меня?
Она смотрела на него с благодарностью, любовью, и тревогой, что все это безмятежное время скоро закончится.
- Я теперь такая страшная.
- Кто тебе это сказал?
- Я видела свое отражение в воде.
- Глупая, ты самая лучшая для меня в этом мире. Я вижу твою душу, я знаю, как она прекрасна, моя душа поет рядом с тобой, а остальное совершенно не важно.
На маленьком пятачке земли стояли два человека, открывшие тайну мироздания: любовь творит с нами чудеса, люди становятся сильнее, лучше и прекраснее, если к ним относятся с трепетом и осторожностью, как к большой драгоценности этого мира. Солнце серебрило поверхность реки, которая несла свои воды дальше и дальше, наполняя живительной влагой, все вокруг себя, не жалея, отдавая себя без остатка, что бы другие могли жить...
